– Причина смерти какая-то другая! А в больнице, разумеется, не стали разбираться. Написали – анафилактический шок, ведь у Верочки в карточке указано, что она аллергик. – Девушка притопнула ногой, отвернулась и коротко взмахнула рукой – кажется, стерла слезу.

– А от меня-то вы чего хотите? – спросила я с тоской, прекрасно понимая, что Ирка теперь от меня не отстанет – потребует расследования.

– Может, вы что-то видели? Или слышали? Что случилось с Верой перед смертью? К ней кто-нибудь подходил, она с кем-то общалась?

– Да я заметила ее, только когда она упала, – призналась я и посмотрела на часы. – Простите, не могу отсутствовать на рабочем месте дольше пятнадцати минут, мне срочно нужно возвращаться.

– Но…

Девушке-Чингисхану хотелось меня задержать, но аргументов она не нашла.

Я уже поднималась по лестнице в свою башню, когда смартфон в кармане дернулся, простреленный эсэмэской: «Позвоните, если что-то вспомните. Это Юля» – и номер телефона.

– И в самом деле, поразительно отзывчивый человек – охранник Василий, – пробормотала я, понимая, кто дал девушке-Чингисхану мой номер, имеющийся в базе.

Остаток дня я не скучала: пока правила доклады и лекции, усиленно размышляла, рассказывать ли Ирке о смерти Верочки. И если рассказывать, то что именно.

Может, ограничиться сообщением официального заключения – смерть от анафилактического шока?

Принять волевое решение я так и не смогла. Подумала, что заводить разговор о судьбе бедной Верочки не буду, но и не стану отмалчиваться, если Ирка сама об этом вспомнит.

Она, разумеется, вспомнила, хоть и не сразу.

Поначалу подруга пожелала выяснить, почему я невесела. Пришлось перевести стрелки на Микробосса с его придирками.

– А что он? А ты? А он тогда что? А ты что? – Ирка жаждала подробностей.

Пришлось перечислить поводы, по которым ко мне цеплялся Микробосс.

Мы сидели в том самом японском ресторане в торговом центре по соседству с моей работой. Архипов, явившийся вместе с Иркой, в суть моих обид не вникал. Он уткнулся в смартфон и серфил в Интернете. Я думала, что ему скучны мои жалобы, но ошиблась. Неожиданно Вадик сунулся к нам, прервав меня на полуслове:

– Смотрите! Я пробил его в сети. Твой Микробосс – автор самописной книжечки, называется не то «Полные штаны ежей», не то «Полная пазуха ужей»…

– Садомазо, что ли? – заинтересовалась Ирка.

– Нет, сказка. Я глянул – очень так себе. И, конечно, никто ее не печатает, один путь у чувака – самиздат. А тут ты, признанный автор сотни книг, изданных на пяти языках. Конечно, он обзавидовался! И захотел поставить тебя на место, желательно пониже, раз уж ему посчастливилось оказаться твоим начальником.

– У меня на иностранных языках только детские книжки выходили, – зачем-то напомнила я.

– Так и у него детская! А ее и на русском никто не печатает! – воскликнула Ирка.

– Короче, классическая история Моцарта и Сальери, – подвел итог Архипов и приобнял нас с подругой за плечи.

– Но-но! – Ирка вывернулась и погрозила ему пальцем. – Моцарт умер, а Ленка жива!

– Да и не Моцарт я, не то дарование, – справедливо заметила я.

– Ну, значит, это лайт-версия классической истории, где Моцарт пожиже, а Сальери совсем никудышный. Все остаются в живых, но суть конфликта и назидание потомкам все те же самые, – заключил Архипов.

А Ирка в связи с упоминанием Моцарта, который умер, точнее даже, был убит, конечно же, вспомнила то, о чем я бы предпочла забыть:

– Кстати! А как там наша упавшая девушка?

Мне захотелось застонать, но я, разумеется, сдержалась и честно сказала:

– К несчастью, она умерла.

– Что-о-о-о?! Ка-а-ак?!

Две пары огромных, как у персонажей японских мультиков, глаз уставились на меня в упор.

Я поежилась. Юля Чингисхан – и та смотрела на меня не так сурово!

– У нее была какая-то жуткая аллергия. Анафилактический шок, – сдержанно объяснила я, еще надеясь этим ограничиться.

Как же!

– Анафилактический шок развивается очень быстро, за считаные минуты, – сказал Архипов, моментально нырнув в поисковик. – Тут что-то не сходится. Ты говорила: она курила, потом упала. С шоком сразу бы упала, не успев закурить после еды.

– Да и есть там негде, – добавила Ирка. – А на что аллергия?

– На морепродукты, особенно креветки.

– Не вариант. Если бы еще на какую-то растительность, можно было бы предположить, что под забором аллергенная гадость выросла. Но морские креветки из травы на нее точно не выпрыгивали, – рассудила подруга и спохватилась: – Минуточку, а откуда ты знаешь про ее аллергию на креветки?

Я выдала еще порцию информации:

– Ко мне сегодня приходила подруга этой девушки, ей позвонили из больницы, когда та умерла.

– А зачем она к тебе приходила? – задал очень правильный вопрос Архипов.

Я поняла, что придется выложить все. Эх… Прости-прощай, спокойная жизнь со скучными докладами и незатейливыми офисными интригами!

– Юля – так зовут подругу – не верит, что Верочка – это погибшая – умерла от анафилактического шока, хотя врачебное заключение именно такое. Кажется, она думает, что бедняжку убили. Спрашивала, не видела ли я кого-нибудь с ней рядом.

– А ты спросила ее про звезду? Может, она знает, кого или что имела в виду бедняжка Верочка?

– Я вообще забыла про звезду, – призналась я. – Надо было ей сказать…

– Не надо, – возразила подруга. – Я же правильно понимаю, что Юля пытается узнать причину смерти Веры? Не будем ей мешать. Пусть разрабатывает свою версию – с каким-то злодеем, а мы – свою: со звездой.

– Может, надо объединиться? Как в прошлый раз. – Архипов приосанился. – Хорошо же вышло.

– В прошлый раз мы объединились с тобой, потому что у вас с Ленкой было кое-что общее, – повернулась к нему Ирка. – Много общего! Лет на двадцать ваше общее могло потянуть.

Я покивала и мелко перекрестилась: в прошлый раз и меня, и Архипова подозревали в совершении двойного убийства. Пришлось объединенными силами искать настоящего преступника.

– В общем, давайте как-то сами, нас и так уже трое, борьба за почетное звание Шерлока внутри команды все напряженнее, – постановила подруга. – К тому же с четвертым человеком станет совсем сложно составлять общее расписание, поскольку кое-кто из нас очень некстати устроился на работу!

– Я больше так не буду, – пообещала я.

– Да куда уж больше! У тебя уже сколько работ, я сбилась со счета? Ты у нас писатель – раз, журналист – два, книжный редактор – три, раб университета – четыре! – Ирка рассердилась. – Как теперь на детективное расследование время выкраивать будешь, а?

Я покаянно вздохнула и потупилась.

– Ладно, – сжалилась подруга. – Как-нибудь справимся, не впервой. Хорошо хоть, я на этот раз в Питер на своей машине приехала, не придется снова транспорт для переездов искать… Поехали, что ли, по домам? Тебя домой отвезти или ты на метро? – Она встала.

Архипов тоже вскочил и побежал к стойке администратора – расплачиваться. Можно было не сомневаться, что он тщательно проверит и перепроверит счет. Не исключено, что и скидку выбьет.

– Я сама быстрее доберусь, да и зачем вам такой крюк делать.

– Тогда до завтра. Я тебе позвоню.

Мы вышли из ресторана. Ирка с Вадиком пошли к машине, а я нырнула в метро.

У меня было ощущение, что я легко отделалась. Сидеть в клубах табачного дыма из раскочегаренной трубки, пилить на скрипке и строить версии не пришлось.

Впрочем, ощущение, что это все еще впереди, у меня тоже было.

Глава четвертая

– Доброе утро, Елена! – Охранник на КПП поздоровался со мной первым.

Стало приятно. Всего третий день работаю, а уже не сливаюсь с безликой толпой.

– Здравствуйте, Василий! – Для долгой беседы времени не было: я снова опаздывала.

Попробуй не опоздай, если работа начинается в девять, а путь до нее занимает полтора часа! А еще ведь надо собраться, привести себя в приличный вид – не бежать же на линию трудового фронта в пижаме и тапках. Вот и получается, что проснуться нужно не позже половины седьмого утра, а лучше в шесть.

Издевательство какое-то.

И, самое обидное, это я его себе устроила!

Не хотелось в этом признаваться (особенно Ирке), но червячок сомнения относительно нашей – моей с работой – совместимости, зародившийся в первый день, к третьему вырос до средних размеров амазонской анаконды.

Да и во внешнем мире позитива заметно поубавилось. Рядом с плазменными экранами, по-прежнему представляющими парадные виды Санкт-Петербурга, появился плакат в черной рамке. Крупно напечатанное слово «Скорбим…» и две гвоздички в вазе на полу не позволяли ошибиться в трактовке ситуации. Чей-то трудовой путь уже закончился вместе с жизнью.

Я наскоро скроила подходящую печальную мину и пробежала бы мимо, но узнала лицо на плакате. Такая знакомая ухоженная бородка… И, кажется, тот же самый прекрасный пиджак… В воздухе даже будто повеяло мужским парфюмом с нотками ветивера и мускуса.

«Не зря Минздрав предупреждает! – ахнул мой внутренний голос. – Докурился красавец!»

– Степан Степанович Чижняк, – прочитала я под портретом.

Датой смерти значился вчерашний день. По моей спине пробежали мурашки. Надеюсь, не я была последней, кто видел Степана Степановича живым?

– Такой молодой, красивый, полный сил мужчина, – с искренним сожалением произнес у меня под ухом женский голос. – Ему жениться надо было, а не умирать! Какая злая судьба.

Я повернула голову и внимательно посмотрела на невысокую пухлую даму. Та поправила локон у виска, и я отметила отсутствие на ее правой руке обручального кольца. Что ж, понятно сожаление об уходе потенциального жениха.

– Вы его знали? – Я кивнула на портрет.

– Степочку-то? – Дама глубоко вздохнула. Пышная грудь выпятилась, приблизив ко мне бейдж. «Петрова Анна Егоровна» – прочитала я. Должность уверенно не разобрала – грудь опять опустилась, – но, кажется, завкафедрой культурологии. – Он уже второй раз был нашим приглашенным лектором.

«Был бы и в третий, – поняла я. – А мог и более интересное предложение получить».

– Успел ли выступить? – спросила я, подумав, что в таком случае имею возможность познакомиться хотя бы с трудами покойного.

Лекции мы с коллегами тоже редактируем. Эта работа считается даже более сложной, чем правка докладов, и оплачивается по повышенной ставке.

– Да, вчера отчитал, ответил на вопросы слушателей и сразу убежал, даже чаю на кафедре выпить не захотел, – ответила Анна Егоровна и сокрушенно покачала головой. – И куда спешил, спрашивается? Получается, навстречу собственной смерти.

Это прозвучало очень значительно, я задумалась.

И без задержки озвучила свои сомнения и соображения Ирке, позвонив ей из ближайшей укромной ниши.

– То есть у нас уже второй погибший, – выслушав меня, сказала подруга и чем-то хлюпнула. – И это только в одном университете. Определенно, надо разбираться с губительным влиянием звезды. А ты сидишь там с утра до вечера, и мы не можем приступить к расследованию!

– Приступайте без меня, – разрешила я. – Для начала пусть Архипов, наш гений интернет-поиска, нароет инфу о втором погибшем. Степан Степанович Чижняк, тридцать восемь лет, ученый-культуролог.

– Ладно, – согласилась подруга и снова хлюпнула.

– Ты завтракаешь?

– Нет! Ты что, в такое время? Десятый час, я давно позавтракала. Это Кружкин новый коктейль сочинил, мы его сейчас дегустируем.

– В такое время? Десятый час же! – повторила я, не скрывая возмущения.

Вот же… Ватсоны безответственные! Пьют с утра пораньше авторские коктейли! Без меня!

– А что не так? Не шампанское же лакаем, как аристократы и дегенераты, – не стушевалась подруга. – Ты лучше дай мне телефончик инициативной подруги покойной Верочки, как там ее?

– Юля она. А зачем тебе ее телефончик?