– О, если бы только мои коллеги узнали… Я бы мог написать научную работу об эволюции Ордена Королевской Кобры! Первый том: «Месть императрице». Второй том: «Мстители XXI века» – нам с вами еще только предстоит узнать, чего они добиваются в наше время, какую гнусную цель перед собой ставят… – Он взмахнул рукой, сбив по пути несколько книг из стопки на подоконнике и, кажется, даже не заметив этого. – Как жаль, Любовь Васильевна, что я не могу пойти с вами – чтобы лично поучаствовать в невероятном событии… И чтобы защитить вас, конечно… Никогда еще моя немощь так не мешала мне!

– Не расстраивайтесь, Яков Матвеевич, – успокоила его я. – Я собиралась записать все происходящее на диктофон. Черный Пес навел меня на отличную мысль. Включу телефон на запись – для Володи, чтобы у него была неопровержимая улика, которую он мог бы передать полковнику Орлову. Могу и вам эту запись дать послушать.

– Да, Любовь Васильевна, это было бы замечательно! – Он схватил пустую чашку и попытался отпить из нее глоток. Потом непонимающе уставился на дно чашки и затем отставил ее в сторону. – Вам, моя несравненная, цены нет!.. А где же будет заседание?

– На Гороховой улице, в ресторане «Флёр».

– Да-да, конечно, где же еще, как не на Гороховой – одно из самых мистических мест в городе… – задумчиво сказал Яков Матвеевич, вновь хватая пустую чашку.

Потом мы еще немного поболтали о глупости и вредности Пантеры (болтала я, Ренуар изредка мяукал, поддерживая беседу, а Яков Матвеевич, кажется, пребывал где-то в своих мыслях), после чего я ушла домой пить кофе, потому что без кофе я просто не человек. Оказавшись у себя на кухне, я начала нервничать.

Если сегодня все пройдет удачно – Степочка уже завтра будет дома. По воскресеньям, конечно, огромные пробки на пригородных направлениях; но как только он пообедает, все равно сразу поедем на дачу. Не доверяю я бестолковой Глафире – перельет или, наоборот, засушит все мои растения, загубит посадки на корню. Того и гляди, останемся в этом году без урожая. А за моими солеными огурчиками вся парадная в очередь выстраивается. С молодой картошечкой и укропчиком – как хорошо…

Теперь все зависит от этого заседания – я должна узнать как можно больше.

Чтобы не доводить себя до безумия, я включила телевизор на кухне.

Шел повтор последних эпизодов «Цветка миндаля», которые я пропустила, и я полностью погрузилась в дворцовые интриги с арабским колоритом. И, скажу я вам, моим марокканским девочкам тоже приходилась нелегко. Жениху одной из них подсыпали какую-то дрянь в кальян, и он скончался в страшных мучениях.

Потом начались новости, и я по инерции посмотрела и их тоже. Эта расфуфыренная ведущая с длинным носом занудно вещала что-то про закрытый аэропорт Пулково, в котором каждую минуту приземлялись самолеты первых лиц иностранных государств, прилетевших на Петербургский форум; про реставрацию Константиновского дворца, в котором седьмого июня, в воскресенье, соберутся восемнадцать президентов и шесть премьер-министров, в том числе четыре женщины, для обсуждения экономических связей между странами; про предстоящий концерт для участников форума и прочую скучную дребедень, не имеющую к реальной жизни никакого отношения.

Потом я сбегала на рынок за свежими продуктами – а чем же я буду завтра кормить Степочку? – и решила позвонить Володе, узнать, как там мой малыш и не вернулся ли полковник Орлов из командировки.

Майор Уточка заверил меня, что с малышом все в порядке, ковролин ему пылесосят дважды в день. Сам он, Володя, собирается на охоту, а полковник вернется из командировки неизвестно когда, поэтому не стоит портить себе и окружающим выходные излишним беспокойством.

«Ничего, вот запишу сегодня шокирующие признания рыцарей Ордена, так вы с полковником запрыгаете до потолка от радости, что я вас все-таки побеспокоила на выходных», подумала я.

Володя довольно бесцеремонно повесил трубку, сказав, что у него звонок на второй линии. Я посмотрела на часы и поняла, что пора собираться. Павлик с Андрюшей настойчиво предлагали отвезти меня в центр на машине, но я, памятуя об окончании своего вчерашнего приключения, отказалась: не хватало еще, чтобы мальчишки ворвались на заседание Ордена в самый неподходящий момент.

Итак, какой наряд подойдет для тайного, зловещего, можно сказать, дьявольского заседания?

Вы сказали бы – черная кофточка, но черный меня старит, поэтому от этого варианта пришлось отказаться сразу. В итоге я решилась на дерзкое сочетание (должна же я подтвердить звание невероятно смелой женщины): ярко-красная блузка, мои неизменные черные брючки и легкий розовый шарф в оранжевый горошек, дважды обмотанный вокруг шеи. Что касается макияжа, то я не стала накладывать тени и ограничилась черной подводкой для глаз – а то получилось бы уже вызывающе, верно?

Я как раз подкрашивала губы цикламеновой помадой, когда в дверь позвонили. Одиннадцать вечера – поздновато для незваных гостей. Тем более, мне уже пора было выходить. Гороховая улица – не ближний свет.

За дверью вновь оказался Яков Матвеевич. Лицо взволнованное, на коленях – маленькая коробочка для ювелирных украшений.

У меня дико заколотилось сердце. Неужели в коробочке обручальное кольцо? Нет, это невозможно… Именно сейчас я совершенно не готова вновь выходить замуж… Хотя…

– Прошу прощения за неуместный визит, я знаю, вы уже убегаете, – учтиво начал сосед. – Просто хотел пожелать вам удачи – и кое-что вручить в знак своей благодарности за вашу неоценимую помощь в моем научном расследовании…

Да уж, в знак благодарности обручальные кольца не дарят. Так что же в коробочке?

Яков Матвеевич открыл крышку.

– Батюшки-светы! – пролепетала я.

На бархатной подушечке переливалась разноцветными огнями, искрилась и завораживала своей немыслимой красотой чудесная брошь в виде павлина, раскинувшего хвост. Зеленые, красные, фиолетовые, синие осколки камней таинственно мерцали даже в простом люминесцентном свете лестничных ламп.

Я взвизгнула, нацепила брошку на грудь с проворством туземца, приметившего в густых тропических зарослях блестящую консервную банку, глянула на себя в зеркале в прихожей и удовлетворенно вздохнула. Приветствуйте новую Хозяйку Медной горы! Уральские крови разыгрались во мне не на шутку.

Жаль, что Степочка не видит, какой у него красивый мамусик. Надо обязательно надеть брошку, когда буду встречать его из «Крестов».

Яков Матвеевич с легкой улыбкой наблюдал за мной.

– Нравится, осмелюсь предположить?

– Ох, Яков Матвеевич! Шикарно! Просто шикарно! – Я не могла подобрать слова, чтобы выразить свой восторг. – Спасибо!

– Эту брошь изготовили в честь знаменитых эрмитажных Часов с павлином. Я подумал, несравненная Любовь Васильевна, она вполне в вашем стиле.

Мы нежно распрощались с Яковом Матвеевичем («Аревуар, соседушка!» – «Оревуар, Любовь Васильевна, оревуар, вы же знаете, как правильно… Хотя коверканье у вас выходит очень мило!»), и я со всех ног понеслась на трамвайную остановку, размышляя на ходу о том, что потрясающая брошка гораздо лучше предполагаемого скучного обручального кольца.

После непременной свары с противными, слишком много о себе возомнившими тетками в метро (предметом спора стали драматичные события в последней серии «Цветка миндаля»; мы орали на весь вагон, высказывая свои предположения о том, кто же отравил жениха принцессы), я выскочила на станции «Адмиралтейская» и кинулась искать нужный мне дом.

Не любила я этот микрорайон, честно говоря. Мрачное, депрессивное местечко. Наше Купчино куда как приятнее: широкие проспекты, большие здания, торговые комплексы, рынки на каждом шагу, простор, свет, почти не загазованный фурами воздух. А тут – приземистые трехэтажные домики с жестяными крышами, боязливо прижимающиеся друг к другу; сомнительные полуподвальные лавки с окнами, забранными решетками; темные дворы, которым и белые ночи не помогут избавиться от навязчивого привкуса Достоевского.

Ресторан «Флёр», в котором мы договорились встретиться с Черным Псом, располагался в старом здании, вполне соответствующем общей угнетающей атмосфере Гороховой улицы. Коричневый фасад, темные шторы на утопленных в асфальт окнах, небольшая черная вывеска над входом. Чтобы попасть в ресторан, следовало спуститься на три ступеньки ниже уровня земли.

Золотые часики, которые Петенька, светлая ему память, подарил мне на рождение Степочки, показывали без одной минуты полночь.

Я толкнула тяжелую дверь и вошла внутрь.