Однако спецназовцев опередил майор Уточка. Самый ленивый полицейский на земле набросился на Главного Магистра, как будто тот был двадцатикилограммовой щукой, попавшейся ему на удочку, и остановил главу Ордена Королевской Кобры в шаге от спасительного выхода.

– Забирайте этих серых красавцев по обвинению в подготовке к террористическому акту, – распорядился полковник Орлов. – Оставьте мне тут байкера-Герострата – и вот этого божьего одуванчика в белом фартучке… Окей, и когда все випы разъедутся, пришлите сюда передвижную лабораторию. Возьмем на анализ подозрительные горшочки – вообще-то и эти вот птички под фольгой вызывают у меня сомнения… В общем, мне нужны тут химики и ботаники. И потише там в коридорах, когда поведете задержанных! Не мешайте президентам!

Через несколько минут Голландский зал опустел. Помощники Орлова очистили помещение от многочисленных Кобр. Сам полковник с интересом бродил по кухне, принюхиваясь к приготовленным рыцарями блюдам. Черного Пса и Главного Магистра заковали в настоящие, не капроновые и не бечевочные, наручники, усадили на стулья у дальней стены. И я наконец смогла задать двоим своим соседям вопросы, которые разрывали меня с тех пор, как я увидела их в дверях:

– Как вы здесь оказались?.. Почему?.. Зачем?…

– Мы как истинные рыцари – явились, чтобы спасти прекрасную даму, попавшую в беду, – обаятельно улыбнулся Яков Матвеевич. Он был великолепен в своем выходном, ослепительно белом костюме и нежно-розовой рубашке. – И, кажется, успели как раз вовремя.

– Но… Мне же никто не верил! Кроме вас, Яков Матвеевич, конечно… Володя, а ты-то что здесь делаешь? Ты же меня просто высмеял в последний раз!

– Прости меня, Люба. – Майор Уточка повесил кудлатую голову. Давненько я не видела его в форме полицейского – все больше в майке. – Я вел себя по-свински.

– Это точно! – строго сказала я.

– Пойми, трудно воспринимать всерьез человека, которого знаешь с пеленок, особенно если он рассказывает такие невероятные вещи… Особенно если именно ты их рассказываешь…

– Что значит – именно я? – угрожающе спросила я.

– Ну, Люба, не вынуждай меня называть вещи своими именами… – замялся Володя. – Я имел в виду, что если подключить к тебе детектор лжи, он взорвется через секунду от перенапряжения…

– Да врушка вы первостатейная, тетя Люба, вот что он хочет сказать, – подала голос Пантера. Она взгромоздилась на стол шеф-повара и болтала ногами в тяжелых ботинках, с любопытством следя за ходом нашей беседы.

Я проигнорировала наглую девицу и возмущенно обратилась к майору Уточке:

– Ах, вот ты как, Володя? Значит, я врушка? Да я на этот раз ни слова не выдумала!

– Знаю, Люба, теперь я все знаю, – быстро согласился Володя. – Благодаря Якову Матвеевичу.

– Значит, вы все же его вразумили! – с благодарностью повернулась я к Якову Матвеевичу.

– Скажем так: у меня нашлись убедительные доказательства вашей правоты, Любовь Васильевна, – наклонил голову Яков Матвеевич. – Помните павлина?

– Брошку, которую вы мне подарили? Блестящую птичку? – удивилась я. – Конечно, помню, а что?

– На самом деле – это скорее «жучок», чем птичка, – снова улыбнулся сосед. – Когда вы собирались пойти на вечернее заседание Ордена, я попросил Володю одолжить мне подслушивающее устройство, микроскопическое, с долгой зарядкой – якобы чтобы записать мяуканье эрмитажных котов для моей научной работы «Благотворное влияние живописи восемнадцатого века на умственное развитие и творческие способности представителей семейства кошачьих»…

– Вы и правду такое дурацкое исследование проводите? – не удержалась я.

– Святые небеса, нет, конечно, – успокоил меня Яков Матвеевич. – Однако Володя об этом не знал, и согласился принести мне «жучок» с работы в обмен на репродукцию «Охота на вальдншепов»…

– Я, кажется, видела ее у тебя в прихожей, Володя, – вспомнила я. – Рядом со скотчтерьером, да?

Володя кивнул.

– Итак, при помощи пинцета я закрепил «жучок» на месте одного из драгоценных камней, – продолжил Яков Матвеевич, – поскольку у меня были сомнения, что ваш телефон справиться со столь ответственной миссией…

– Вот, Володя! Это телефон виноват, а не я! – не преминула я заметить.

– …И павлин записал все заседание Ордена Королевской Кобры в великолепном качестве. В чем мы с Володей убедились сразу после вашего ухода из дома сегодня. Слышен каждый вздох, каждый кашель, даже шарканье плетеных сандалий Главного Магистра по каменному полу… Прослушав запись, мы звонили вам, Любовь Васильевна, звонили много раз, но вы не брали трубку…

– Батюшки-светы, опять дома проклятый телефон забыла! – поняла я. – Хоть на шею его вешай на шнурке!.. Но почему же, Яков Матвеевич, вы сразу мне не сказали про ваш план с павлином?

– Не хотел давать вам ложные надежды, вы и так были вся на нервах, несравненная Любовь Васильевна. Я обязан был сначала проверить качество записи.

– Ну, Володенька, стыдно небось стало, когда запись-то послушал? – с чувством глубокого удовлетворения сказала я майору Уточке.

Тот нахмурил брови:

– Стыдно, Люба. Правда, стыдно. Я понял, что должен действовать, и немедленно. Разыскал товарища полковника, он как раз вернулся из Германии, рассказал ему всё… Если бы ты знала, Люба, сколько барьеров и секретарей я преодолел для того, чтобы связаться с товарищем полковником. Я ведь просто районный полицейский, кто мне просто так даст его мобильный? И все это ради тебя!

– Или ради того, чтобы получить офигенное повышение за предотвращение адского террористического акта, – вставила свои пять копеек Пантера.

Тут я кое-что вспомнила.

– А ты, милочка, почему сегодня не снимала видео? – накинулась я на нее. – Как мы теперь расскажем, что здесь происходило? Опять никаких доказательств!

– Отчего же – никаких? – усмехнулась Пантера. – Я же вам показывала на свой чокер.

– Твой чокер может доказать разве что наличие отсутствия у тебя хорошего вкуса, – буркнула я.

– Ошибаетесь, тетя Люба. – Пантера расстегнула нелепый кожаный ошейник и постучала ногтем по одной из центральных заклепок. Полковник, вдоволь находившись по Голландскому залу, с заинтригованным видом подошел к ней поближе. – Это лучше, чем телефонная камера. Это шпионская камера высокого разрешения из детского набора, племяннику хотела подарить… Короче, она была включена все это время. Надо? – спросила она полковника, протягивая ему чокер и подмигивая: – А что, вам пойдет, отличное дополнение к вашей джинсовой куртке!

Орлов пропустил подколку мимо ушей. И вообще выглядел так, словно только что наступили его день рождения и Новый год одновременно.

– Вот это да! – выдохнул он, бережно принимая улику. – На суде эти съемки произведут эффект разорвавшейся бомбы. Журналисты будут пищать от восторга. Я теперь в любую телекомпанию смогу дверь ногой открывать. Генерал-майора дадут… – замечтался он, ласково поглаживая чокер большим пальцем. – Новый стол себе в кабинет выбью… А то и новый монитор…

– А мне? – вякнул Володя. – А мне дадут чего-нибудь?

Полковник окинул его ироничным взглядом.

– Тебе? Ну, смотри сам. На протяжении четырех дней, или девяноста шести часов, игнорировал важнейшую информацию. Закрывал глаза на показания ценного свидетеля. – Он кивнул в мою сторону. – Препятствовал следствию, не удосуживаясь передать мне факты, которые тебе как представителю правоохранительных органов сообщала гражданка Суматошкина. Неоднократно подвергал опасности ее жизнь… Из-за своей халатности, если не злого умысла, едва не допустил крупнейшее преступление века, а то и целого тысячелетия…

– Но я не знал!.. – жалко пытался оправдаться Володя. Сейчас он был похож на скотчтерьера, напавшего на садовый шланг и получившего хорошую порцию ледяной воды в морду.

– Где твой нюх, майор? Где профессиональное чутье?.. Потом, конечно, ты спохватился – по чисто русскому обычаю, в последний момент. Все-таки нашел меня, доложил ситуацию… Поэтому я, так и быть, похлопочу, чтобы тебя не отдали под суд, а то ведь опозоришь все честное имя российской полиции. Но не могу гарантировать, майор, что тебя не выкинут из органов с волчьим билетом. В охранниках овощного склада тебе самое место. Гнилую картошку сторожить – вот твое призвание. – Полковник отвернулся от размазанного майора обратно к Пантере: – А вот ты, девочка, молодец. Хочешь грамоту с благодарностью от управления МВД?

– Да ну, вот еще, – фыркнула Пантера. – Чего мне с ней делать-то? Вяленую рыбу заворачивать к пиву? Лучше верните деньжата за камерку.

Полковник покрутил в руках чокер:

– Модель 4К… Не слабо! Дорогая штучка. – Он аккуратно спрятал шпионский чокер во внутренний карман пиджака. – Ладно, напишу отчет в бухгалтерию. Жди зачислений на свой счет.

– Дорогая, говорите, камера? – встряла я. – Откуда же у тебя, Катерина, денежки-то такие? Нигде не работаешь… Папа-лесник, что ли, из Новгородской области присылает? Подозрительно это все.

– Во-первых, предок мой никакой не лесник, с чего вы взяли? А камерку с гонорара за прошлый концерт купила, – небрежно отозвалась Пантера.

Неужели ей еще и платили за надругательство над музыкой, которое она устраивала?! – поразилась я. И тут же предъявила девице новую претензию:

– А кстати, объясни-ка мне вот что: зачем ты вилась вокруг своего байкера, словно он бутылка валерьянки, а ты кошка? Смотреть было противно!

– Ёлки, тетя Люба, неужели вы ревнуете? – расхохоталась Пантера. – Ясно же, зачем я к нему лезла. Чтобы не вызывать подозрений. Чтобы не провалить ваш мощный план – который вы сами успешно провалили. Ради Степы вашего старалась!

– Ну, спасибо за старание, – буркнула я сквозь зубы.

– Так, девочки, отставить базарные склоки! – весело скомандовал полковник Орлов. – У нас там в Голубом зале восемнадцать президентов и шесть премьер-министров, в том числе четыре женщины, сидят голодные. Кормить их историями про сорванный теракт нельзя. Випы настроились вкусно поесть и послушать хорошую музыку… Ну, с музыкой у нас, положим, все окей, – он подмигнул Пантере, – а вот что делать с едой, ума не приложу, хоть пиццу из ближайшего кафе заказывай.

– Какую еще пиццу? – патриотично возмутилась я, решив отстоять кулинарную репутацию родины. – Они хотели традиционный русский обед – они его получат! Не от шеф-повара ресторана «Флёр», а от лучшей мамы всего Купчина!.. – Я задумалась. – Вот только президент самолично утверждал меню – а я-то буду готовить свои блюда, неутвержденные…

– Смелее, Любовь Васильевна, – подбодрил меня полковник Орлов, снимая джинсовую куртку. Его мятую серую рубаху нужно было срочно постирать и погладить, а еще лучше – отнести на помойку. – Уверен, президент не обидится, что в его меню внесли изменения – когда узнает причину.

– Что ж, тогда – за дело, мои маленькие поварятки! – объявила я, обращаясь к своей разношерстной команде. – Давайте покажем заморским гостям, что такое русское гостеприимство!

Глава 27

Родственников у меня много, и все они раскиданы по разным уральским городам. Ездить к каждому в гости – жизни не хватит. Поэтому раз в пять лет я собираю всех двоюродных братьев, троюродных сестер, четвероюродных племянников и пятиюродных внуков, а также их законных супругов и детей у себя в Купчине. Семья – это святое! К тому же должна же я похвастаться, какой у меня сыночек чудный растет, на зависть всем.

Если хотите знать точные цифры – в последний раз в мою сорокадевятиметровую квартиру втиснулись аж двадцать три человека. Пришлось одалживать столы у соседей.