Степочка сделал было робкую попытку привести свою тогдашнюю девушку, чтобы познакомить свою избранницу с нашей большой семьей, но я отговорилась аллергией на ее духи, которая в переполненном помещении только усилилась бы. Как вы понимаете, никакой аллергии у меня, конечно, и в помине не было. Просто мне категорически не нравилась эта карьеристка. Вечно она ходила в таком, знаете, деловом костюме, на умопомрачительных шпильках, волосы стянуты в конский хвост; и, главное, постоянно пропадала на работе. Она была маркетологом в какой-то международной компании. Ну скажите на милость, зачем мне такая амбициозная невестка? Кто будет за Степочкой ухаживать, если она только и думает, что о каких-то презентациях? Кто будет детям носы вытирать, пока она участвует в пустых проектах? Кто будет носки стирать и борщи варить, наконец? Словом, не пустила я девицу на свой порог. Не удалось ей попробовать мой фирменный холодец.

К чему я это рассказываю? К тому, что на подготовку нашего семейного мероприятия у меня обычно уходит целая неделя. А здесь, в Константиновском, нужно было справиться меньше чем за час. Если вы хорошо умеете считать, то поймете, что и гостей тут было на одного больше, чем у меня дома. А продуктов – в десятки раз меньше. Потому что основную часть ингредиентов серые повара использовали для создания смертоносных блюд, которым теперь была одна дорога – в лабораторию, а затем в печь, но никак не на высочайший стол.

Полковник Орлов экстренно вербовал новых официантов из офицеров ФСО, в том числе моих знакомцев с проходной, косо на меня поглядывавших (гусара-начальника службы увели в наручниках по моей наводке), – а я размышляла, как бы мне определить ядовитость специй, расставленных повсюду в керамических горшочках. Без соли и перца даже я не смогу приготовить ничего приличного, а шпаргалок с описанием содержимого вазочек на этот раз не было.

Хотя…

Кто разбирается в пряностях лучше Главного Магистра Ордена Королевской Кобры?

Вот непогрешимый индикатор степени ядовитости приправ!

Новоиспеченные официанты скидывали свои неприметные пиджаки и неумело повязывали вокруг талии столь же неприметные серые фартуки, а затем, взяв подносы с аперитивами, направлялись в сторону Голубого зала, где уже начали собираться главы государств, ожидающие превосходного обеда, о котором можно будет рассказывать – нет, не внукам – требовательным журналистам.

Время раздумий кончилось. Наступило время действий.

Я подхватила трехкилограммовой пакет с пшеничной мукой и подошла к Главному Магистру, который сидел в наручниках возле дальней стены в окружении трех парней в бронежилетах и всячески старался сделать вид, что он меня не замечает.

– Товарищ Магистр! – окликнула я. Старичок словно не слышал – с преувеличенным интересом изучал изразцы на противоположной стене. – Эй, товарищ Магистр! – Мой собеседник перевел взгляд на темный фламандский натюрморт с какой-то протухшей рыбиной в окружении подгнивших яблок. Мне эта игра уже порядком надоела. – Прекратите валять дурака и скажите-ка мне вот что: эта мука отравленная или нет?

Старичок упорно молчал, рассматривая остывающего барашка над пеплом олеандра.

– Знаете что, мой милый, – раздраженно сказала я, – я так поняла, что вы очень дорожите своей жизнью – так вот, вы же не хотите, чтобы я заставила вас попробовать каждый продукт, который вызывает у меня сомнения? А эти бравые ребята из спецназа помогут мне вас угостить.

– Не буду я вам помогать, – буркнул Главный Магистр, глядя в сторону. – А насильно заталкивать в меня отраву вы не станете. Это нарушение прав человека.

– А моего сыночка, ни в чем не повинного, держать за решеткой шесть дней – это не нарушение прав человека? – взорвалась я. – Из-за вас Степочка на всю жизнь получил тяжелейшую психологическую травму!

– Степочка? – Главный Магистр изумленно вскинул седые брови и наконец посмотрел прямо на меня. – Степан Суматошкин?.. Вы его мать?.. Ну конечно… Я должен был догадаться… Что случилось с моей головой?!

– Старческий маразм, – предположила я.

– Любовь, любовь затуманила мое сознание… – бормотал Главный Магистр про себя, склонив белую голову. Сквозь редкие волосы горько розовела лысина. – История, ты ничему не учишь! Сколько гениальных планов срывалось из-за страсти к женщине. Сколько мировых лидеров теряли голову – а следом и власть – из-за любви. Король английский Эдуард Восьмой, сын троянского владыки Парис, принц Люксембургский Луи… Теперь я – один из них… Позор, какой позор… Какое бесславное завершение трехвековой миссии великого Ордена… Шекспир, зачем ты умер? – вдруг воскликнул он куда-то в оштукатуренный потолок. – Вот тебе повесть, которой нет печальнее на свете! Вот тебе материал для невиданной доселе трагедии!

– Так, товарищ Магистр, – решительно остановила я эти возлияния. – Как вы совершенно правильно отметили, Шекспир уже давно умер, а вот восемнадцать президентов и шесть премьер-министров, в том числе четыре женщины, несмотря на все ваши старания, – еще нет. Но скоро вполне могут скончаться от голода. Посему быстренько ответьте мне на простой вопрос: эта мука отравлена или нет?

Главный Магистр вновь опустил голову и тупо уставился в пол.

– Что тут у нас, игра «Море волнуется раз»? – К нам бодрой походкой подошел полковник Орлов, на ходу завязывая вокруг талии передник. – Морская фигура замерла и не желает сотрудничать со следствием? Окей, мы сейчас это запишем. И на суде об этом скажем. И я такой морской фигуре – которая обвиняется в подготовке к беспрецедентному террористическому акту, затрагивающему государственные и международные интересы двадцати четырех стран, да еще и скрывает при этом ценную информацию, – завидовать не стал бы. – Он наклонился к старичку. – Приятель, вы бы лучше одумались, пока не поздно.

Главный Магистр дернул бородой, словно его ударили по лицу.

– Не отравлена эта мука, – выдавил он сквозь зубы.

– Может, попробуем ложечку? – предложил полковник Орлов.

– Говорю, не отравлена, – огрызнулся Главный Магистр. – Обычная мука.

Полковник Орлов оценивающе взглянул на старичка:

– Окей, вроде не врет. Но мы его потом все равно заставим попробовать все, что приготовим. Ни одно блюдо не покинет Голландский зал, пока не получит одобрение нашего дегустатора. Понятно, парни?

Коммандос синхронно кивнули, выражая готовность угостить арестованного хоть русской едой, хоть русской пулей, если потребуется.

Полковник повернулся ко мне:

– Командуйте, Любовь Васильевна. Что будет в меню?

– Ну, я считаю, стол без пирожков с мясом – это не стол, – начала я загибать пальцы. – К ним подадим хороший, сытный уральский борщ – я тут где-то бульон видела, если только его еще отравить не успели… Ну и на второе – котлетки с жареной картошечкой.

– Отлично, – утвердил полковник. – Распределяйте обязанности.

Распределились так. За Яковом Матвеевичем закрепили чистку овощей – он с ностальгической улыбкой вспомнил, как в институте, в далекой молодости, ездил на картошку; я прикрыла его чудесный белый костюм чистым серым передником. Володю поставили работать с мясом – как любой уважающий себя охотник, он вытворял с ним чудеса. Полковник лепил пирожки и ровные, как с конвейера, котлетки; сначала я подумала, что столь великолепный глазомер и твердую руку он натренировал, стреляя в преступников, но потом выяснилось, что в свободное время Орлов мастерски играл на бильярде. Главный Магистр нехотя комментировал, в каких плошках – яд, а в каких – обычные специи. Пантера же, которая не умела абсолютно ничего, развлекала нас закулисными историями из своего бурного прошлого, сидя на столе и болтая ногами. Я хотела было отправить надоевшую девицу восвояси, но полковник не позволил – сказал, она может пригодиться при допросе Черного Пса, а до концерта еще полно времени.

Вы спросите, чем занималась я? Парила над всеми. Властвовала. Чувствовала себя повелительницей поварешек, королевой кастрюль, госпожой готовки. Когда еще выпадет шанс руководить командой помощников, состоящей из полковника полиции, майора полиции и доктора наук, да к тому же усиленной Главным Магистром могущественного древнего Ордена!

Через полчаса пирожки румянились в печи, борщ кипел в котелке бордово-красным вулканом, котлеты из тетеревов, собственноручно ощипанных, выпотрошенных и нарубленных Володей, шипели на медной сковороде, а по соседству источала соблазнительные запахи жареная картошечка с лучком, наводя на мысли о деревне и прохладном вечере после душного дня на сенокосе, с песнями про несчастную любовь и хороводами.

Мои поварята обессиленно вытирали мокрые лбы и тяжело отдувались. У Якова Матвеевича сбился на сторону галстук – такого я не видела даже в «черный вторник», когда он в одночасье потерял все свои сбережения, в том числе гранты на проведение научно-исследовательской работы и правительственные премии. Полковник Орлов сам себе массировал шею. Рубашка его, и без того несвежая, взмокла от пота. Володя клонился набок со стула, уронив лохматую голову на скрещенные руки. Моя суперкоманда выложилась по полной на этом кулинарном марафоне. Мы чувствовали себя саперами, чудом преодолевшими заминированное поле.

– Батюшки-светы! – вдруг воскликнула я, когда официанты уже загрузили на подносы тарелки с борщом и пирожками. – А запивать-то чем они будут? Прохладительного-то ничего нет! Про безалкогольные напитки не подумали!

– В той бочке десять литров брусничного морса, – невинным голоском посоветовал Главный Магистр. – Сплошные витамины. Мы еще не успели его отравить.

Я заглянула в бочку. Там действительно плескалась алая жидкость, пахнущая ягодами. При мне туда яд не подмешивали – однако доверять хитрому лесовичку я все-таки не рискнула.

– Очень мило с вашей стороны подсказать выход из ситуации… – задумчиво сказала я Главному Магистру. – Даже слишком мило. Совсем на вас не похоже.

– Просто я надеюсь, что моя посильная помощь вам, Любовь Васильевна, а также искреннее раскаяние зачтутся при вынесении приговора. – Главный Магистр обреченно пожал сутулыми плечами.

– Раскаяние? Помощь? Ну-ну, – сказала я, скептически приподняв брови. После чего зачерпнула поварешкой морс и поднесла ему: – В таком случае – как насчет попробовать? Бояться-то нечего. Вы же еще не успели его отравить, верно?

Старичок отшатнулся от поварешки, словно я пыталась засунуть ему в рот раскаленную кочергу. Несколько капель морса попали ему на бороду.

– Вытрите! Вытрите немедленно! – завизжал он. – Я не могу сейчас умереть! Я еще не готов! Мне еще столько нужно успеть!

– Так морс же вроде не отравлен, приятель, – подошел к нам полковник Орлов. – Сплошные витамины. Наоборот, дольше проживете!

– О дьявол! Это морс из колдовской фиалки, или розового барвинка, – трясясь от страха, признался Главный Магистр. – Настаивался сутки. Если он сейчас попадет мне на кожу – мгновенно начнется паралич нервной системы. Спасите, умоляю!

Полковник Орлов обмотал руку мокрым полотенцем и вытер белую бороду Магистра, по которой уже расплывались неряшливые красные пятна.

– Еще и возись с ним, – вздохнул полковник.

– Если позволите вмешаться, Любовь Васильевна, – послышался сзади суховатый голос Якова Матвеевича, – я хотел бы обратить ваше внимание вот на эти ягоды – похожи на черную смородину. Как вспоминал Михайло Ломоносов, Екатерина Великая часто угощала гостей смородиновой водой…

– Это и правда черная смородина? – накинулась я на Главного Магистра. – А? Или опять какие-нибудь волчьи глаза?

– Нет таких ягод – «волчий глаз», – недовольно отозвался старичок, стряхивая с бороды капли воды. – Есть «вороний глаз» и волчья ягода. Для меня остается загадкой, как вы прошли наши вступительные испытания?! Этот вопрос не дает мне покоя последние полчаса!

– Пусть это останется моим секретом, – кокетливо ответила я. – Не все же вам тайны разводить… Так это ядовитые ягоды или нет?

– Нет, – буркнул Главный Магистр. – А жаль.

– Попробуете парочку? – предложил полковник Орлов, взяв пару смородин на ложку.

– А ложка мытая? – подозрительно уставился на нее старичок. – Мне лишние бактерии в желудке не нужны.

– Боже, как мы кудахчем над своим здоровьем, – снова вздохнул полковник. – Мытая, мытая. Пробуйте, приятель, президенты ждать не будут.