Андрей появился на шестьдесят пятой секунде, повесил куртку на вешалку и сел за стол. Тепло улыбнулся Сирене и Нике, девушка робко улыбнулась в ответ, и Ларнис едва успел скрыть смешок. Они с Андреем так и не поняли, чьё внимание Ника ревнует сильнее: Порохова или Сирены.

– Как сутки?

– Никто не умер, и это уже победа, – Андрей взял меню, внимательно изучая, потом сделал выбор, дождался официанта, заказал и посмотрел на собеседников. – А у вас как?

– Потихоньку, – Ларнис закончил играть с коктейлем и решил, что его можно уже пить. – Я сегодня придумал концепцию концерта, в апреле буду стартовать с ним. Обкатаем тут, в Москве, а потом на гастроли.

Порохов кивнул:

– Это очень хорошо, нагло буду надеяться на контрамарку. Или как там она называется?

– Все свои будут с приглашениями, – лукаво посмотрел на Андрея Ларнис. Сирена вообще чувствовал себя постепенно оживающим, после долгих лет закрытости ото всех, кроме подобных ему существ. Но их было слишком мало, и они были слишком… заняты, чтобы быть с ними часто. И так, как того иногда хотелось.

– Ловлю на слове! А для Зрячих версия будет?

– Обойдутся, не в этот раз.

Андрей хмыкнул и посмотрел на Нику:

– Что у тебя случилось?

Девушка вздрогнула: она снова ушла с головой в телефон, и вопрос застал её врасплох.

– Я… Ругаюсь.

– С кем? – Ларнис решил, что теперь ему можно удовлетворить своё любопытство.

– Да тут из бывшей группы в универе написали, там у препода дочка самоубилась, ему все скидываются, меня звали поучаствовать. А у меня денег лишних нет, ну и я уже отчислилась, да и…

– А давно самоубилась? – подобрался Андрей, и Ларнис прямо увидел, как тот, словно охотничий пёс, втягивает носом воздух в поисках следа.

– Да вот на днях. Таблеток наелась или ещё что. А я… Ой. Это ж не та, что рядом с Ларнисом жила?

– А вот не знаю. Я не верю в такие совпадения, но чего только не бывает… – Андрей кивнул на телефон Ники. – Есть фото?

– Сейчас найду. Или имя хотя бы…

– Как зовут препода? – уточнил Ларнис.

– Его? А, сейчас, Сергей Ефимович. Болотов, кажется.

– Она, скорее всего, – Андрей помолчал, пока официант расставлял заказанное Никой и Ларнисом на столе, и покачал головой, – но что это нам даёт? Скорее всего, от него мы не получим ничего, что не сможет добыть Игорь.

– Ника сходит на похороны. Когда они?

– Завтра, – тихо пискнула девушка, понимая, что, кажется, в неё прилетело заданием.

– Вот завтра и пойдёшь. Я тебе дам конверт с деньгами, а ты заодно посмотришь, будут ли на ней Прилипалы, и проверишь, нет ли ещё на ком-то такого эффекта, – решил Ларнис, опережая Андрея. Порохов тихо фыркнул:

– И нечего читать мои мысли.

– А я ещё не научился, – Сирена, не сдержавшись, снова улыбнулся, и вся серьёзность слетела с него, подобно шелухе.

– Боюсь думать, что будет, когда научишься.

– Гарантирую: это будет весело.

Ника, которая снова что-то набирала в телефоне, хмыкнула:

– В общем, я напросилась прийти завтра на похороны от группы. Сказала, что деньги наличными есть, потому сама и передам. Так, а что именно надо смотреть с Прилипалами?

Андрей, дождавшись своего заказа, вздохнул и быстро рассказал всё, что они успели узнать о странном самоубийстве Елизаветы. Ларнис в это время размышлял, из-под полуопущенных ресниц разглядывая хирурга.

Кажется, придётся действительно сходить к соплеменникам и там поспрашивать, не встречал ли кто-то такой эффект?

И если не встречал, то… Что это может значить?

Ника проводила долгим взглядом уезжающую машину, в которой остались Андрей и Ларнис, и тихонько вздохнула.

Снова пошёл снег: крупный, липучий. Он создал вокруг Ники ощущение метели, потому что небо потемнело, надвинулось, высыпало из себя снежинки. Девушка быстро забежала в подъезд, не стала дожидаться лифта, бегом поднявшись на шестой этаж простой панельной девятиэтажки, и уже у самой двери достала ключи. Мельком глянула на время: половина пятого, значит, мама точно на работе.

Ника открыла двери, разулась и аккуратно повесила пуховик на крючок в прихожей. Вздохнула теперь более громко, разглядывая привычную с детства маленькую двушку: обои давно пора менять, линолеум на полу волнуется уже слишком сильно, потолок… После того, как их залила сумасшедшая тётка сверху, потолок тоже не радовал. Мебель обновить бы: она, конечно, крепкая, советская ещё, но настолько облупленная…

Приводить сюда друзей Нике было стыдно. Но она прекрасно понимала, что мать делает всё возможное, чтобы им жилось нормально, и не злилась на неё. Разве что иногда, когда мама пыталась диктовать, как Нике жить.

И теперь, приняв много важных решений в своей жизни, Ника была намерена научиться всему, до чего дотянется, и заработать сначала на ремонт, а потом…

Впрочем, так далеко девушка не заглядывала.

Настроение, испорченное спорами с бывшими однокурсниками, никак не хотело подниматься. Девушка прошла на кухню, посмотрела на хмурое небо за окном, заволакивающее пространство снегом, щёлкнула выключателем, и яркий свет от лампочки немного разогнал зимние сумерки. Чайник послушно заворчал, грея воду, Ника достала чашку из шкафа (мама всегда убирала все чашки со стола), кинула в неё пакетик, подумав, сыпанула сахара и села дожидаться кипятка. Золотистая скатерть неожиданно напомнила уехавшего Ларниса, и Ника, против воли, смутилась. Сама себе, своим мыслям о нём, своим… мечтам?

Конечно, нет ничего необычного в том, чтобы влюбляться в звёзд. Нет ничего необычного в том, чтобы за ними следить, хранить фото, искать возможности встретиться… Но девушка никогда не относила себя к чьим бы то ни было фанатам, благополучно миновала возможные тусовки и клубы по интересам, не упав ни в какое из поклонений до той самой поездки в Париж. Мама два года на неё копила, ничего не говоря Нике, а потом устроила сюрприз на осенние каникулы. И пять лет назад Ника побывала на концерте певца, который официально был и не сильно-то известен: Сирена. Ещё упиралась, помнится, хотела пойти погулять по вечернему городу, вместо сидения на концерте. И билеты они получили случайно: выиграв в ресторане…

А оказалось, что из Парижа она привезла только одно воспоминание: невысокая фигура певца в белом и золотом и невероятный, мощный, красивый голос. Песни были незнакомые, часть текста на английском она даже худо-бедно понимала, но это было не главное.

Она сделала фотографию сцены на простенький фотоаппарат, который они взяли с собой, потом распечатала это фото и хранила в шкатулке с самыми дорогими сердцу вещами. Всемогущий интернет подкинул ещё записи концертов, множество хороших чётких фотографий этого загадочного певца, и Ника, повинуясь желанию быть хотя бы на полшага ближе к Сирене, пошла в театральную студию при школе. Сама личность Сирены при этом оказалась тайной, которую интернет не был способен открыть девушке: как его зовут, где живёт, когда у него день рождения? Множество вопросов и минимум ответов.

Человек-загадка.

Чайник щёлкнул, Ника оглянулась на него и решила, что чай подождёт. Ей хотелось движения и… развеяться. Как всегда, при мысли о Ларнисе (теперь-то она знала, как его зовут и многое другое). Она переоделась в спортивный костюм, обула кроссовки (на снегу в них даже сложнее бегать, но… это тоже считалось тренировкой), натянула шапочку на пышные рыжие волосы и вернулась в снегопад.

Хорошо, что неподалёку был сквер, и можно было бегать там.

Свежий снег приминался под ногами, привычные дорожки среди оголённых стволов деревьев помогали успокоиться и начать думать, что же делать дальше? Сегодня ей ещё предстояло сесть за повторение школьной программы – в театральный нужно было принести результаты сданных экзаменов, желательно свежих.

А вот актёрское мастерство и прочее…

При мысли о Ларнисе Ника едва не сбилась с бега, но потом заставила себя сосредоточиться на движении, пришла в себя и снова подумала о Сирене. Встреча с ним – её кумиром, которого она обожала несколько лет, – была судьбоносной во всех смыслах. Если бы не Ларнис, она бы не решилась бросить свой экономический факультет посреди года и теперь готовиться к поступлению в другой ВУЗ под его руководством. И певец с золотыми волосами и невероятного медового цвета глазами оказался таким тёплым, искренним, добрым, что Ника иногда задавалась вопросом: не спустился ли Сирена откуда-то с небес? Девушка к вере относилась очень отдалённо, но рядом с поистине неземным Ларнисом была готова поверить во всё, что угодно.

На третьем круге у Ники настойчиво завибрировал браслет, считающий шаги, она покосилась на него и увидела, что звонит мама. Пришлось достать телефон из внутреннего кармана и ответить.

– Вера, ты уже дома?

– В парке гуляю, – Нику до сих пор приводило в восторг то, что она могла быстро успокоить дыхание после бега, да и стала куда более выносливой.

– Купишь хлеба и молока?

– Да, хорошо, – Ника порадовалась, что взяла с собой телефон, и можно было оплатить покупки с него. – У тебя всё хорошо? Очень расстроенный голос.

– Дома расскажу, – суховато и неловко ответила мама и закончила звонок.

Девушка несколько секунд смотрела на замолчавший телефон и хмурилась: кажется, день не думал выравниваться. Она убрала гаджет обратно во внутренний карман и снова побежала. Теперь быстрее, сильнее и попутно очищая от Прилипал всех прохожих. Едва не поскользнулась, но выровнялась и ускорилась. Вот до той статуи добежать и…

Ника остановилась на полпути, потому что увидела странное: высокий, очень высокий плечистый мужчина вёл под руку девушку куда-то к выходу из сквера. Странным было не это, а то, что с людей, проходивших мимо этой пары, куда-то исчезали Прилипалы. Но никто точно не был Зрячим – привычной силы Ника не чувствовала, а она за три месяца отлично научилась её ощущать.

Побежать и догнать? Проследить?

С такого расстояния она не видела ни его, ни её лица, и уж тем более не могла понять, от кого из двоих бегут Прилипалы. Девушка подобралась, и тут её что-то жёстко ударило по икрам: она не удержалась, падая на дорожку и спешно оглядываясь.

Ребёнок на пластиковом снегоходе, пытаясь начать плакать, смотрел на неё в ответ. Ника, морщась, встала, и тут подскочила встревоженная бабушка ребёнка:

– Димочка, ну я ж говорила, не надо с горки в людей кататься… Вы не ушиблись, всё в порядке?

Ника улыбнулась через силу – колени болели после жёсткого приземления – и покачала головой:

– Всё в порядке.

Ей надо догнать эту странную парочку!

Девушка снова сказала, что всё хорошо, и пошла, сначала медленно, а потом быстрее к выходу из сквера. Затем, почувствовав, что нога стала болеть меньше, побежала мелкой трусцой, но, когда она добралась до широкой улицы, высокого мужчины и его спутницы нигде не было видно.

Ника досадливо закусила нижнюю губу и пошла в магазин.

Вечером, за ужином, который Ника разогрела для себя и мамы, та сообщила, что её увольняют.

«Плакал наш ремонт», – было первое, о чём подумала Ника, тут же запретив себе плакать вместе с ним от досады.

Она справится.

* * *

Зрячие привычно расположились в гостиной Игоря. Вернувшаяся из командировки Леона привезла целую корзину свежих фруктов откуда-то с юга. Фрукты отлично дополнили атмосферу, и Зрячие начали разговор с улыбками.

Впрочем, достаточно быстро посерьёзнели: Игорь достал ноутбук и покосился на сидящего рядом Инея, тихо сказав:

– Если что-то не поймёшь, я переведу.

Тот кивнул в ответ. Он забрался в широкое кресло с ногами и внимательно смотрел на всех, держа в руках персональный подарок от Леоны – что-то в тканевом мешочке.

Андрей хотел уточнить у Князева, зачем здесь ребёнок, который даже не является Зрячим на данный момент, но решил оставить вопросы на потом.

Если, конечно, Игорь сам не объяснит.