Усмехнувшись, он двинулся дальше и наконец в угловой комнатке обнаружил источник неприятных звуков: плачущую Яну Шум.

Остановившись напротив кровати, Савва задумчиво рассматривал рыдающую девушку. Зарывшись лицом в подушку, она еще с минуту не замечала его присутствия, а потом подняла мокрое лицо и вскрикнула:

– Мамочка! Вы кто?

Савва поразился. Она его не узнала? Ничеси! Неадекватность седьмой степени.

– Я – тот самый субъект, которого вы чуть не убили подсвечником, – представился он и с достоинством поклонился.

– Ааа… – протянула Яна и зарылась поглубже в постель.

Савва незаметно хмыкнул. Конечно, так гораздо лучше. А то мало ли что.

– Я услышал кашель и подумал, что вам, возможно, нужна помощь. Лекарства купить, молочко вскипятить, малину там…

– Да какое лекарство! У меня бабушка умерла, и я не знаю, что делать.

К такому развороту Савва готов не был, но сориентировался довольно быстро.

– Когда это случилось?

– Только что сообщили. Минут пять назад.

– Кто из родственников в городе?

– Кроме меня, никого. Мама с папой далеко.

– Да, я помню. Они же в Китае. Кто сообщил о смерти?

– Из полиции звонили.

– Почему из полиции?

– Не знаю.

Девица отвечала четко, но яснее картина не стала. Савва помедлил, размышляя над вариантами развития событий.

– Мне нужно ехать к ней, – дрожащим голосом произнесла Яна.

– Так она дома скончалась?

– Они сказали, что да.

Они – это, скорей всего, участковый. Наверняка пришлось вскрывать дверь, вот его и вызвали. Кто, соседи? А эти как узнали?

– Выйдите, пожалуйста, мне одеться надо.

Савва взглянул на красное то ли от слез, то ли от температуры лицо Яны.

– У вас жар.

– Да, температура высокая. Но что делать. Других вариантов нет.

– Подождите. Давайте я съезжу и все узнаю.

– Вас не пустят. Вы же не родственник.

– Ну, тогда поедем вместе, что ли. Одной вам трудно будет.

– Ничего, как-нибудь справлюсь. Спасибо.

Савва разозлился. Думает, что он навязывается?

– Послушайте, девушка, мне наплевать на вашу бабушку, – сурово заявил он, – но, как гуманист, я не могу допустить, чтобы и вы преставились вслед за ней. Бронхит – это еще ничего, но двусторонняя пневмония может привести к летальному исходу. Вы в курсе?

Яна Шум смотрела на него во все глаза – красные и воспаленные, надо сказать. Может, у нее просто аллергия?

– Даже не знаю. То есть… я хотела сказать, что мы с вами практически не знакомы.

– Это ничего не значит. В конце концов, мы уже две недели живем под одной крышей.

Яна Шум немного помолчала.

– Хорошо. Я буду готова через десять минут.

Собиралась она гораздо дольше. За это время Савва успел вымыться, переодеться и даже переговорить с Кривошеевым, который позвонил узнать, как дела.

– Работа кипит. Потерь в личном составе не наблюдается. В график укладываемся, – бодро доложил Савва.

– Лады, Савватий, за мной не заржавеет, – успокоился Кривошеев.

– Сочтемся, Серега.

Наконец в коридоре показалась девица Шум. Вид у нее был настолько жалкий, что даже суровое сердце Бехтерева слегка дрогнуло.

– Я готова.

– А в какую нам сторону?

– Сначала в метро – и на Ваську, там пересядем на маршрутку – и еще примерно сорок минут.

– А на автомобиле не проще?

– Вы такси имеете в виду? Конечно. Меня просто переклинило.

– Да нет. У меня машина во дворе. Я этот транспорт имею в виду.

Яна открыла дверь и выскользнула на лестничную площадку.

– Согласна. И спасибо.

– Да не за что покамест.

Вид бехтеревской машины произвел на девицу Шум впечатление. У нее даже рот приоткрылся. Наверное, не предполагала, что штукатуры-маляры ездят на Bugatti.

Ну что поделаешь, у всех свои слабости.

– Пристегнитесь, – сказал он, когда Яна с опаской уселась на сиденье рядом с ним.

– Только не очень быстро, я боюсь, – просипела она.

– Постараюсь, – ответил он и осторожно тронулся с места.

В самом деле, девице и так не сладко. Не будем усугублять.

Бабушка Наташа

До дома Яниной бабушки они доехали за полчаса. Не так уж далеко, оказывается. Он относился к категории тех, что в народе называли «сталинками». Высокие потолки, большие окна. Вдоль фасада – пять колонн, между ними на постаментах – пионерки. Одна с глобусом в руке, другая – с ружьем за спиной, а третья, та, что в серединке, отдает салют. Все честь по чести.

– Прабабушка в обкоме комсомола работала. Им всем тут квартиры дали. Дом так и называли – комсомольский, – пояснила Яна, видя, с каким интересом он рассматривает чудо архитектуры.

– А почему тогда пионерки? Комсомолки же быть должны?

Яна пожала плечами и двинулась к крайнему парадному.

Ни на улице, ни в подъезде они никого не встретили, но когда поднялись на третий этаж, сразу увидели открытую настежь дверь.

Яна, не раздумывая, рванула вперед, и Савве ничего не оставалось, как последовать за ней. Не замешкайся он на мгновение в коридоре, успел бы подхватить ее, а так упала как подкошенная.

Какая-то женщина – позже выяснилось, криминалист – кинулась к девушке первой.

Савва остановился перед двумя замершими от неожиданности мужиками и тут же увидел лежащую у стола старуху. Он взглянул и с трудом проглотил воздух, застрявший в горле.

Голова бабушки была проломлена. Даже с двух метров видно, что в нескольких местах.

«Это кто ж такое сотворил», – успел подумать Бехтерев, но тут мужики очнулись и поперли на него сразу вдвоем.

– Кто такой? Чего тут делаешь? Что забыл? – заговорили они хором.

Савва открыл рот, чтобы представиться по всей форме, но тут в комнату вошел высокий парень и объявил, что это он вызвал родственников.

– Я как участковый обязан был.

– Так ты родственник? – подозрительно спросил Бехтерева седоватый мужик в кожаной куртке.

– Я нет, а вот она – внучка… убитой.

Женщина, что пришла Яне на помощь, поднялась и вышла из комнаты.

– Через пару минут очнется, – бросила она на ходу.

Не дожидаясь, когда его спросят, Савва полез в карман и протянул седоватому документы. Тот просмотрел.

– Значица, так, – произнес он непререкаемым тоном, и Савва едва не хохотнул.

Тоже мне, капитан Жеглов нашелся!

Закончить местный Глеб Георгиевич не успел. Яна Шум очнулась и села, выпрямившись. Догадливый участковый бросился к ней и, подняв с пола, увел прочь.

– Подождите в коридоре, – бросил Бехтереву полицейский помоложе и склонился над столом.

Савва вышел на лестничную клетку и закурил.

Что за дела творятся в датском королевстве? Кому понадобилось зверски убивать бабушку Шум? И, главное, за что?

Из-за приоткрытой двери он слышал голоса, доносившиеся из кухни, но слов разобрать не мог.

Через минуту на площадку вышел участковый и протянул руку:

– Лейтенант Башковитов. Даниил.

– Бехтерев. Савва. Спасибо за помощь, лейтенант.

– Да не за что. Сам чуть в обморок не хлопнулся, когда увидел.

– Ты тело обнаружил?

– Ага. Причем случайно вышло. Тут на верхнем этаже женщина с маленьким ребенком живет. Позвонила: мол, по крыше кто-то ходит и люк на чердак открыт. Боюсь, говорит. Я и пошел проверить. Когда поднимался, заметил открытую дверь. Эту Шум я знаю. Ей в обед сто лет. Ну, думаю, начался маразм старческий, дверь уже забывает закрывать. Постучал, позвонил. Молчание. Я и зашел… Сразу сообщил, куда надо, а потом решил, что следует родных вызвать.

– Ты и родных знал?

– Только не подумай, что я из тех, кто землю носом роет. Просто мы с Янкой в одной школе учились. Я, понятно, на три года старше, но, в принципе, были накоротке. Взял у Светки Писаревой ее телефон и…

– А что из дома вынесли, еще не выяснили?

– Выясняют. Может, пенсию недавно получила, а может, чего подороже. Из очевидного – сумка на диване валялась, а кошелька не было. И шкатулка. Ее тоже выпотрошили и на пол кинули. А уж что там было… Но, видно, ценное, раз бабка сопротивлялась.

– А она сопротивлялась?

– Да не знаю. Просто подумал: почему ее по голове колотить стали? Сопротивлялась, значит. Не пускала. Ну и…

Участковый посмотрел на Бехтерева с сомнением, но все же сказал:

– Там еще тайник вскрыли.

– Какой тайник? – насторожился Савва.

– За шкафом. Я сразу куски цемента у стены увидел.

Он воззрился на участкового:

– Что ж ты сразу не сказал? Тогда понятно, почему ее…

Башковитов молча почесал затылок, но было видно, что ему как раз понятно далеко не все.

– Соседей опрашивали? Неужели не слышали ничего?

– Я и опрашивал. Не слышали и не видели. Видишь ли, квартира угловая. Та стена выходит в спальню, а за ней – улица. Потом преступник же не кирпич долбал, цемент просто. Ударил пару раз, он и отвалился. Грохоту не так много было. Не пойму только, зачем тайник замуровали?

– Наверное, пустой был.

– Наверное, только убийца думал, что полный. Причем так… конкретно. Иначе для чего все? Еще и кувалду припер.

– Кувалду?

– Ну… Ясно же. Стену раздолбать – кувалда нужна или что-то в этом роде. Да так и было. Разлом широкий, куски цемента крупные.

– А старуху? Тоже кувалдой?

– Ты че? Если кувалдой долбануть по человеческой голове, от нее мокрого места не останется! Я труп хорошо рассмотрел, пока полиция ехала. Ее били чем-то не очень тяжелым.

– Ничего себе, не очень! Голову проломил!

– Говорю тебе: что-то небольшое, – заупрямился лейтенант. – Ну, вроде молотка простого. Проломы такие… очевидные.

Савва посмотрел на парня с интересом:

– Башковитый ты парень, Башковитов.

– Все так говорят, – ухмыльнулся участковый.

– Слушай, нас наверняка погонят отсюда. Ты не против, если я попрошу держать меня в курсе?

– Да не против, наверное. Только ведь участковым не все говорят. Мы ж не на оперативной работе. Просто землю топчем.

– Понимаю, но ведь не зря тебя башковитым считают.

– Это да. Ладно, давай телефон. По старой дружбе – с Янкой, имею в виду – скажу, если что интересное узнаю. Вижу, ты мужик сочувствующий. Янке такой и нужен.

Савве вдруг стало любопытно.

– С чего ты решил, что ей нужен именно такой?

– Так сразу же видно, что не пустобрех, – ничуть не смутившись, пояснил Башковитов. – Янка всегда немного наивной была. Как все музыкантши. Хотя, с другой стороны, девка она непростая.

В коридоре послышались шаги, и из квартиры вышла Яна. Ее глаза потемнели и казались двумя бездонными провалами. На щеках горели яркие пятна.

Ого! Да у нее температура за сорок!

– Сказали, чтобы домой шла и ждала результатов расследования, – слабым голосом произнесла она.

Башковитов участливо тронул ее за плечо:

– Так, конечно, Ян. Чего тебе тут делать? Разберутся и сообщат.

Савва потушил сигарету и взял Яну за руку:

– Пошли.

И она покорно пошла.

Как странно сложились сегодня отношения со Стариком. Утром Он был доволен и собой, и им. Старик даже насмешил его воспоминанием, как накануне Дня взятия Бастилии – именно Старик предложил отмечать праздник Федерации ежегодно – Мирабо, за разного рода темные истории сидевший во всех тюрьмах, а там посещение церковной службы было единственным развлечением, учил его правильному алгоритму мессы. Комичность ситуации заключалась в том, что не знающий ни одного канона Старик носил сан епископа. На репетиции он был в полном облачении. Любимая собачка не узнала хозяина и стала кидаться, норовя укусить за ногу.

Это было так смешно, что Он хохотал до слез.

А после пафосной церемонии на Марсовом поле в Париже епископ отправился в игорный дом и за один вечер дважды сорвал банк. Старик уверял, что именно солидный куш стал самым ярким впечатлением дня!