– Иван Миронович, я заметил новые лица среди караула крепости. Может развеете моё непонимание?

– Сменили караульную роту. Только нас четверых оставили меня, Петрова, Чекина и Власьева. Мы только к твоей персоне приставлены, – тихо ответил Копытов.

Постепенно я начал разбираться в мундирах и принадлежности к полкам. Сейчас караул несли не только из Семёновского полка, в том числе из Преображенского. Отметив такой странный факт, спрашивать у Копытова не стал. Наступил июль. Я постепенно привык к ночным приходам подпоручика Копытова. Однако в эту ночь всё закрутилось совсем по-иному. Ко мне в камеру, как обычно пришёл подпоручик Копытов, но не с пустыми руками. Он принёс две шпаги, четыре пистоля и офицерский мундир с сапогами. Одну шпагу и два пистоля он взял себе. Я удивлённо посмотрел на него, не понимая, что происходит.

– Переодевайся. К нам сегодня пришли преображенцы, два офицера. Я в вино добавил настой, так что спать будут до утра сном младенцев. У подпоручика Преображенского полка стать такая же, как у тебя, должно всё подойти, – Копытов кинул на кровать принесённый мундир, а сам вышел из камеры, притворив за собой дверь.

Ага, значит мне организовали побег, точнее пробуют организовать. Я стал быстро менять одежду, оставив своё нижнее бельё, подштанники и нательную рубаху. Мундир действительно мне подошёл, будто на меня сшит. Вот только сапоги были чуть великоваты. Я оторвал от постельного белья тряпки намотав дополнительно портянки. Навесил шпагу и засунул за пояс два пистоля, которые оказались заряжены. Даже порох на полки засыпан, но пистоли не поставлены на боевой взвод. Приведя себя в порядок, нахлобучив треуголку на голову, я подошёл к двери.

– Готов? Шагай за мной, ни с кем в разговоры не вступай. Надо выйти из крепости. Нам немного помогут «семёновцы», сделают вид, что не заметят. Выйдем через калитку к Большому проливу, там должна ждать лодка с рыбаками, – давал наставления Копытов.

– Надо забрать с собой Батыршу, – решился я на просьбу.

– Сдурел? Никого с собой не берём. Помоги нам Господь самим выбраться без шума.

– Без Батырши не пойду, – решил я рискнуть, хоть в душе и жалел о свое решимости.

Не знаю почему, но имелось у меня решительное предчувствие, что когда-нибудь этот мулла мне ой как пригодится. Копытов опешил от моего решения. Минуту сверлил меня злым взглядом.

– Как мы его поведём? Любой часовой сразу отметит нарушение и поднимет тревогу, чёрт бы тебя побрал, – зло прошипел Копытов.

– Давай снимем со спящих офицеров ещё один мундир, думаю ты знаешь где ключ от его камеры, – предложил я.

Копытов шёпотом выругался, поминая всех моих предков в некрасивом свете, потом сплюнул и махнул, чтобы я следовал за ним. Мы пришли в помещение, где гуляли офицеры, один из пяти спал в одних подштанниках. Копытов несколько секунд думал, чей мундир будет висеть на ещё одном узник не как на корове седло, приняв решение, он начал раздевать поручика Петрова.

– Жди здесь, я за ключом, – распорядился подпоручик и убежал куда-то по коридору.

Через пару минут он вернулся, молча показал мне, чтобы я следовал за ним. Через три минуты мы входили в камеру, где содержали Галиева. Да уж, вид у него точно не презентабельный. Он был грязным, одежда полуистлевшая, волосы отросли до плеч. Копытов велел мне поторопиться.

– Одевайся, – я бросил Галиеву мундир и сапоги.

– Кто ты? – удивлению Батырши не было предела.

– Мы бежим из крепости, нам помогают. Шевелись пока есть время, – приказным тоном зашипел я.

Больше уговаривать мусульманина не пришлось. Он переоделся, хоть и воняет от него жутко, но всё же мундир достаточно неплохо скрывает фигуру, хоть и великоват изрядно. А вот что делать с лицом и головой. Я спросил об этом у подпоручика.

– Натяни ему поглубже треуголку, – велел Копытов.

Вскоре мы шагали по коридорам казематов крепости. Там, где ходили часовые, ждали, когда часовой скроется за углом. В результате до заветной калитки в стене добирались двадцать минут, а то и все полчаса. Копытов достал ключ из-за пояса и открыл выход на свободу. Через пару минут в полной темноте мы вышли к берегу пролива. Там действительно ожидала лодка. Нас встретил местный рыбак, посмотрел на нас и тут же обратился к подпоручику.

– Мне заплатили за двоих, – заявил он решительно.

Копытов вновь выругался, зло посмотрел на меня и достал кошель с монетами. Уже через две минуты лодка пересекала Большой пролив от острова к правому берегу Невы. Высадив нас, рыбак тут же решил нас покинуть, отчалив от берега начал грести вниз по течению. Вскоре в темноте мы перестали видеть лодку. Шли по какой- то тропе примерно час. Вышли на поляну, здесь к дереву были привязаны две лошади. Копытов повернулся ко мне.

– Большего я для него сделать не могу, – решительно заявил подпоручик.

Габдулла Галиев понял всё правильно. Он подошёл ко мне и поклонился до земли.

– Не знаю кто ты на самом деле, тебя здесь называли «Безымянный». Здесь наши пути разойдутся. Но я теперь твой должник. Мой путь лежит в Уфу. Если я тебе понадоблюсь, найди в городе Уфа купца Авхади Галиева, он мой родич, хоть и дальний. Скажешь ему, что Батыршу ищет «Безымянный орешек». Задержись в городе, я сам тебя найду. Прощай батыр без имени, я никогда не забуду твою услугу и то, что ты подарил мне свободу.

Мы отдали половину припасов мулле, он в то же миг скрылся в лесу. Я некоторое время смотрел на тёмный лес, думая, что сможем ли мы встретиться ещё когда-нибудь. Копытов не собирался терять время, потому поторопил меня. Из леса мы выбирались пешком, ведя лошадей за собой. Через полтора часа выбрались на дорогу, сели в сёдла и медленной рысью поскакали в неизвестность. Я не был лихим наездником, но спасибо клубу реконструкторов, управлять лошадью немного умел. Что меня ожидало дальше, я даже не пытался гадать. Война план покажет, как говорили офицеры на Донбассе, в той, другой жизни.

Интерлюдия. Санкт-Петербург. Екатерининский дворец.

Екатерина Вторая играла в карты в Янтарной комнате, здесь же за карточным столом находилась её подруга княгиня Дашкова. Кроме Дашковой за столом сидели граф Панин, чрезвычайный посол Великобритании Джон Хобарт, полковник Франциск Браницкий, Григорий Орлов, графиня Шереметьева и баронесса Черкасова. В этот вечер Екатерине карта не шла, хотя она пока ещё не проигрывала. В янтарную комнату тихо вошёл лакей, приблизился и что-то прошептал на ушко императрицы. Екатерина удивлённо посмотрела на лакея и кивнула.

– Господа и дамы, я вынуждена ненадолго отлучиться, но как только вернусь мы вновь продолжим игру, – вежливо с улыбкой заявила императрица, встав из-за карточного стола.

Партнёры по игре не расстроились, решив сделать перерыв, во время которого можно выпить вина, съесть фруктов и пофлиртовать с противоположным полом. Екатерина в сопровождении лакея прошла в свой рабочий кабинет, где её ожидал секретарь Тайной экспедиции коллежский асессор Степан Иванович Шешковский. Благосклонно выслушав приветствие от Шешковского, Екатерина сразу перешла к делу.

– Должна быть серьёзная причина, Степан Иванович, если вы решились оторвать меня от карточной игры.

– Уж куда серьёзней, матушка. Из Шлиссельбургской крепости совершён побег, – осторожно начал говорить секретарь Тайной экспедиции.

– Ну не тяни. Кто?

– Узник номер один, – набравшись смелости озвучил Шешковский.

– Что? Да ты понимаешь о чём говоришь? – воскликнула императрица.

Екатерина так разнервничалась, что, двигаясь по своему кабинету случайно сжала в ручках веер и сломала его. Посмотрев на испорченный веер, она отбросила его в сторону.

– Какие действия предприняты? И вообще, как такое могло случиться? В крепости измена?

– Мои люди уже ведут розыск. Капитан Власьев, поручики Петров и Чекин взяты под стражу. Сегодня утром обнаружили спящих Власьева, Чекина, Петрова и двух офицеров из Преображенского полка. Преображенцы также взяты под стражу. Моё предположение, что всех офицеров опоили вином, в которое добавили сонное зелье. Отсутствует подпоручик Копытов. С двух офицеров сняты мундиры, это позволяет предположить, что беглецы переоделись в мундиры офицеров. Таким образом караул крепости не обратил на них внимание. Один из часовых на стене говорит, что видел ночью трёх офицеров, которые проходили через двор, но он не успел рассмотреть их личности. Но это не все неприятности, матушка, – последней фразой Шешковский ещё что-то хотел добавить, но замолчал.

– Что ещё?

– Отсутствует Габдулла Галиев, точнее мулла Батырша, который приговорён к пожизненному заключению в крепость за участие в Башкирском восстании, – осторожно добавил Шешковский.

Екатерина прошла к своему столику и вдруг резко смахнула с него бумаги. Немного постояла, восстанавливая своё дыхание и повернулась к секретарю тайных дел.

– Докладывай, – более спокойным голосом потребовала императрица.

– Беглецов ждала лодка, по-другому через пролив не переправиться. Ведём поиск и опрос всех рыбаков и тех, кто имеет лодки в собственности. Выясняем кем могла быть нанята лодка. Место, где высадились беглецы уже обнаружено. Прошли по следам, вышли на место, где были приготовлены лошади. Всего пара, следы вывели к дороге, далее след теряется.

– Копытов изменник?

– Затрудняюсь сказать, матушка. Либо изменник, либо его убили, чтобы избавиться от свидетеля. Я дал команду, чтобы выяснили о родственных и дружеских связях Копытова. Опросили вновь Петрова, он был дружен с Копытовым. Петров показал, что все родственники Копытова, о которых он знал, умерли от оспы. Выясняем с кем подпоручик сводил знакомства, но пока результатов нет. Во все близлежащие городки дана команда и описание беглецов, в том числе описание Копытова, на всякий случай, если он виновен в измене, – доложил Шешковский.

Екатерина молчала минут десять, о чём-то напряжённо размышляя.

– О результатах поиска и поимки беглецов докладывать мне ежедневно. Разберись, Степан Иванович, кто виновен, всех под стражу. Всё держать в полнейшей тайне, – вполне спокойным голосом приказала Екатерина и отпустила Шешковского.

Сама она оставалась в кабинете. Приказала принести ей кофе, и ещё полчаса находилась в рабочем кабинете. Екатерина уже жалела о том, что не послушалась Григория, который предлагал удавить узника. А теперь встал вопрос о том, что кто-то, из врагов и тайных недоброжелателей, может использовать бывшего малолетнего императора во вред ей. Нависла угроза законности нахождения самой Екатерины на престоле. О мятежном мулле Екатерина особо не волновалась, так как не видела, как ей сможет навредить бунтовщик. Она не сомневалась, что Батыршу поймают рано или поздно. А вот с узником номер один ситуация совсем иная. А ещё Екатерина не могла понять, кто из влиятельных царедворцев замешан в этом. Панин? Шувалов? Англичане? Успокоившись через полчаса, императрица вернулась в игровую комнату, чтобы продолжить партию за карточным столом.

Июль 1763 год. Коронованный беглец. Смена имени.