– Что ж, доброй ночи! – произнесла мисс Малхони и вышла из кухни.

Дичембре осталась одна. Она полюбовалась ломтиком апельсина на дне дымящейся чашечки чёрного чая, взяла её, поднесла к губам. Медленно вдохнула пряный пар, наслаждаясь запахом корицы; пар щекотал её щеки, щипал за нос. И надо сказать, сильно щипал.

– Ай! – вскрикнула Дичембре и посмотрела в чашку.

Столб плотного пара молочного цвета, напоминавший детскую руку, поднимался из чая и хватал её за нос. Да, определённо это и была детская рука, и чем сильнее Дичембре старалась вырваться, тем сильнее становилась хватка.

Девушка корчилась и раскачивалась из стороны в сторону, пока не опрокинула горячий чай на себя, а чашка с дребезгом не упала на пол.

Пар вырвался наружу, скользнул за стол, сгустился и превратился в мальчика: облако дыма стало кудрявыми волосами цвета воронова крыла, тонкие полоски пара – тощими костистыми ногами.

Корвин сел на стул напротив мисс Дичембре, стряхнул с себя последние струйки дыма, как ворон стряхивает выпавшие перья. Края воротника и щёки, как и при первой их встрече, были все в саже. Мокрые пряди прилипли ко лбу – наверное, потому что он прятался в водяном паре.

– Ты всё ещё здесь? – спросил мальчишка и устроился поудобнее, чтобы в полной мере насладиться зрелищем, как нянька кашляет и плюётся, пытаясь отдышаться. – Я слышал, что сказал тебе отец.

Дичембре расправила плечи, прочистила горло и хриплым, болезненным голосом произнесла:

– Он сказал, что верит в меня.

– Он сказал, что ты неуклюжая.

Дичембре закашлялась ещё сильнее.

– А ещё я слышал, что ты ему сказала.

– Что я буду стараться изо всех сил?

– Ты сказала, что я спрятался в печи! – Корвин широко раскрыл рот и показал ей красный раскалённый язык. – Теперь отец будет злиться на меня. А я – на тебя.

Пугающая ухмылка появилась на его лице. Дичембре стало не по себе.

– Как ты попал в чашку? – спросила она, изображая спокойствие. – Я и не заметила, когда ты прошмыгнул…

– Тихий и незаметный – самые важные качества Чёрного Человека, – ответил Корвин и гордо выпятил грудь.

– У нас с тобой как-то не задалось при знакомстве. Может, попробуем ещё раз?

Дичембре вытерла руку о бок и протянула Корвину. Мальчишка посмотрел на неё с вымученной улыбкой, встал, обогнул стол, прошёл мимо и сел у камина. Закатал рукава и сунул руку в раскалённые головешки.

Дичембре не сдавалась.

– Я тебя по всему дому искала. Верни мне мехи и остальные приспособления.

– А, точно. И зачем же они тебе?

– Я сама толком не знаю, – призналась она. – Наверное, чтобы ухаживать за тобой.

Корвин обернулся, встал. Чёрные кудрявые локоны закачались, приоткрывая уши.

– Так ты правда думаешь, что сможешь угнаться за мной? – Корвин заложил руки за спину и широкими шагами заходил по кухне из стороны в сторону, будто пытался измерить её; одна рука мальчика была краснее, чем другая.

– Думаю, да. Даже уверена, – ответила Дичембре.

Корвин остановился, взялся за подтяжки, как за цепочки качелей, начал раскачиваться на месте взад-вперёд. Потом запустил руку за спину и вытащил что-то. Это были деревянные мехи, те самые, с отпечатком ладони посередине ручки.

– Посмотрим! – с вызовом заявил Корвин и побежал, петляя между столами.

– Отдай! – крикнула Дичембре и со всех ног помчалась за ним.

– Ты не это ищешь? – Корвин схватил со стены поварёшку и запустил ею в незадачливую няню.

Она увернулась, поварёшка пролетела мимо, сделала сальто в воздухе и нырнула в корзину с вязанием мисс Малхони.

– А ну отдай! – не сдавалась Дичембре. Вытянув руки вперёд в надежде схватить мальчишку, она бегала из угла в угол, огибала столы, перепрыгивала через опрокинутые стулья и табуретки.

– Это отдать? – Корвин сорвал с крючка на стене медную кастрюлю. Кастрюля отскочила от пола и укатилась.

Дичембре остановилась отдышаться, торопливо осмотрелась по сторонам и заметила, что Корвин начинает превращаться: руки у плеч распушились, как серые перья на крыльях совы. Дичембре нырнула в вязальную корзину и вынырнула оттуда с мотком перепутавшихся ниток в волосах и деревянными пяльцами в руке. Ей вспомнился цирк и игровые лавки вокруг шатра, которые менялись каждый сезон. Осенью на облетевшем дереве развешивали мешочки с призами, и, чтобы выиграть один из них, надо было закинуть на ветку несколько деревянных колец.

Маленькие деревянные пяльцы не сильно отличались от тех колец, а тощие ноги Корвина напоминали сучки. Дичембре поднесла пяльцы к носу, выбрала мишень, прицелилась и сделала бросок.

Пяльцы пронеслись над ковровой дорожкой и зацепили лодыжку Корвина в тот самый момент, когда он начал взлетать. Мальчишка упал вперёд, потерял ботинок и выронил мехи.

– Есть! – Дичембре с ликующим видом побежала забирать драгоценный трофей, который доверил ей мистер Лунро.

Но Корвин оказался быстрее. Он занёс руку, которой только что копался в горящем камине, и с яростью вцепился в край дорожки. Ковёр под раскалёнными пальцами зашипел, загорелся, сморщился. Как только Дичембре наступила на него, Корвин рванул за край, и нянька исчезла в складках дорожки.

Корвин снова переиграл её. Он встал, потёр лодыжку, обернулся облаком дыма и поплыл в сторону мехов. Облако двигалось не прямо, покачивалось вверх-вниз, как будто ему тяжело парить в воздухе, как будто оно хромает – насколько облако вообще может хромать.

Дичембре поняла, что это её шанс. Она вскочила, прыгнула на табуретку, оттолкнулась, повисла на люстре. Вцепившись в металлические рожки, покрытые золой, стала раскачиваться взад-вперёд. Затем в подходящий момент отпустила руки, выгнула спину и приземлилась на другом конце кухни, прямо возле мехов. Корвин всей своей кружащей дымно-пыльной массой бросился на неё.

– Нет! – взвизгнула Дичембре, зажмурилась и прижала мехи к груди. Тканевая гармошка сложилась, деревянные ручки сжались, из тонкого носика вырвался лёгкий, прохладный ветерок.

Когда Дичембре открыла глаза, дым вокруг Корвина исчез, волосы не развевались над головой. Он снова стал обычным ребёнком.

Дичембре прищурилась, покрепче сжала ручки мехов и с торжествующей улыбкой произнесла:

– Так вот как они работают!

* * *

В корзине мисс Малхони Дичембре нашла полоску тонкой, как бинт, хлопчатобумажной ткани. Она идеально подходила, чтобы перевязать Корвину лодыжку. Дичембре подошла к мальчишке, но тот её оттолкнул.

– Мне жаль, что с твоей ногой так вышло. Я не хотела.

– Какая из тебя няня? – проворчал он в ответ.

– Начинающая, – призналась Дичембре. – Я кое-чего не понимаю: когда ты превратился, почему не полетел выше и быстрее?

– Потому что у меня нога болит.

Дичембре озадаченно посмотрела на него, Корвин фыркнул.

– Даже если я превращаюсь в дым, это не значит, что я не чувствую боли. Как мне летать, если я ходить не могу?

– М-м-м, – задумчиво промычала Дичембре.

Она по-прежнему не понимала, что за магия окружала мистера Лунро и его семью, но она видела, как Корвин словно впитал огонь камина, а потом прожёг ковёр так же, как вещи в её комнате. Она видела, как мальчик превращается в дым и как становится ребёнком, стоит только нажать на ручки мехов. Она ещё многого не знала, но чувствовала, что первый шаг сделан.

В печи

Не считая часов, что он проводил за уроками в кабинете отца, Корвин всё время слонялся по дому: он обожал полёживать в печи на мягком ржаном хлебе с изюмом или сидеть в камине среди тлеющих головешек и играть в шарики жареным фундуком. Иногда он выглядывал из дымохода, опирался на него, как на подоконник, и смотрел на еловый лес, простиравшийся вокруг дома на несколько километров.

Ничего опасного для Корвина в этом не было, но Дичембре боялась, что он слишком долго пробудет дымом, поэтому, как только замечала мальчишку за каминным экраном, запускала руку в карман фартука, зачерпывала пригоршню белой золы, бросала в печь, чтобы огонь погас, и доставала приспособления для камина.

Она засовывала щипцы для камина в дымоход снизу и хватала Корвина за ногу. Мальчишка вырывался, дым на затылке вставал дыбом, как шерсть разъярённого кота, а Дичембре тем временем вооружалась другими инструментами. Совком для золы она собирала Корвина в небольшое дёргающееся дымовое облачко и выпускала на него струю холодного воздуха из мехов. Корвин падал на погасшие угли обычным мальчишкой, только лицо и одежда были перемазаны сажей.

Дичембре ненавидела чистить его щёткой для дымохода. Колючие щетинки скользили по щекам, будто мочалка. Кожа Корвина была грубее, чем у простых людей, но перед чисткой её нужно было как следует остудить полотенцем, смоченным в холодной воде, иначе он мог раскалиться от трения и за пару минут спалить всё вокруг. Так в день их знакомства в комнате Дичембре под горячую руку попали книги и носки, и до сих пор история повторялась всякий раз, когда Корвин злился.

Спустя несколько дней все наряды мисс Дичембре были в штопке и заплатках. Она выворачивала платья наизнанку, прикрывала прожжённые дыры и пятна фартуками и шалями, оставленными прежними няньками. Но опалённые подолы юбок было никак не скрыть, разве что укоротить, но тогда стали бы видны прожжённые голенища сапог.

Дичембре изо всех сил старалась найти общий язык с Корвином, но он продолжал вредничать и грубить: ребёнком то и дело ворчал, паром – шипел. В общем, что в том, что в другом виде он был одинаково всегда и всем недоволен. Возможно, поэтому Дичембре так быстро привыкла к его превращениям.

С мистером Лунро всё было иначе. Добрее человека Дичембре в жизни не видела. Он бросался к двери каждый раз, когда мисс Малхони возвращалась с рынка, чтобы помочь ей донести тяжёлую корзину, полную муки и посыпанных семечками батонов. Он собирал вырезки с рубрикой «Мода» из «Вечернего Кошмара» и подсовывал их под дверь мисс Дичембре вместе с мотком тесьмы или горсткой новых пуговиц, которые удалось достать в городе. Когда они с Дичембре сталкивались на лестнице, мистер Лунро всегда широко улыбался в знак приветствия. Девушка кивала, смущённо улыбалась в ответ, но потом вспоминала, что перед ней сам Чёрный Человек, опускала взгляд и кидалась вниз по ступеням на поиски Корвина.

Конечно, она была благодарна хозяину за доверие и понимала, что семейные традиции нужно уважать. Но мистер Лунро по-прежнему оставался для Дичембре чудовищем из страшилок, которые ей рассказывали в детстве, и она никак не могла позволить себе ослабить бдительность.

К счастью, избегать встреч с ним было несложно. Мистер Лунро всё время проводил в библиотеке или своём кабинете. Ужинал быстро, не обедал вовсе. В свободное время сидел на веранде, закинув одну длинную ногу на другую, и курил трубку.

Третья обитательница виллы Лунро, мисс Малхони, была немногословна, но Дичембре считала её отличной компанией. Малхони умела делать по дому практически всё, и девушке нравилось наблюдать за её работой. Единственное, в чём экономка просила её помочь, – вытереть пыль в самых высоких углах, поскольку Дичембре могла добраться до них одним прыжком, без лестницы.

На кухне почему-то всегда было множество свежих цветов, и мисс Малхони постоянно раздумывала, что с ними делать. Обычно она подвешивала букеты сушиться на потолочные балки, затем измельчала и добавляла в чаи или в соли и масла для ванны.

– Откуда берутся все эти цветы? – однажды спросила Дичембре, заходя на кухню.

Мисс Малхони, не отрываясь от шитья ароматических мешочков с листьями и цветками апельсинового дерева, ответила:

– Почему бы вам не спросить об этом хозяина?

– Кажется, сегодня будет снег, – решила сменить тему Дичембре.