– Чо сразу «блохастый»? – нервно почесался табакси. – В общем, Нюхопёс был в ударе, я прям заслушался. А одна девица аж сомлела: побледнела вся и по стеночке, по стеночке – брык! И озябла. Нюхопёс к ней, а она как заверещит! Тут у него нога деревянная и исчезла. Я уж думал, ему щас навешают, но тут такое началось! Все иллюзии, какие были на променаде, как дракон языком слизал! В таверне матросы как увидели, что им Старый Гориг вместо пива наливает, а главное – откуда… Сразу всем стало не до Нюхопса с его ногой.

– А что за девица?

– Да какая-то, – отмахнулся котёнок. – На птаху по одежде похожа, только совсем молодая.

– И куда она потом делась?

– Без понятия, лысень. Гони мои куспидаты.

– Ты хотел десять?

– Хотел. Но ты же не дашь?

– Десять не дам. Но могу докинуть парочку.

– Пять!

– Не наглей. Три.

– Три и половину!

– Три и подзатыльник.

– Ладно, три, жадюга.

***

Табакси не так хороши в поиске, как овлинги или двоедушники, но перепуганная девушка оставила за собой такой отчётливый след паники с ноткой безумия, что уже через полчаса вздыбивший шерсть на загривке котёнок уверенно показал рыжей лапой:

– Там она!

Прибрежная таверна из самых распоследних, дыра дырой, место, где с одинаковой вероятностью зарежут как за кошелёк, так и за его отсутствие, стоит на сваях над водой, но её край заходит на берег. Между дощатой платформой, образующей скрипучий пол таверны, и песком грязного пляжа осталась тёмная узкая щель. Полчек присел на корточки и заглянул. В узком замусоренном пространстве сильно пахнет йодом, гниющими водорослями, пролитым пивом и тухлой рыбой. Девушка забилась так далеко и свернулась так плотно, что никак не достать. Глаза закрыты, колени прижаты к подбородку, дыхания не слышно.

– Она жива вообще?

– Живая, – кивает табакси, – просто обмерла с перепугу.

– Лезь за ней.

– Эй, – возмутился котёнок, – на это я не нанимался! С тебя ещё два… Нет, три куспидата!

– Знаешь, – задумчиво сказал Полчек. – Я ведь уже нашёл то, что мне нужно. Как ты думаешь, что мне мешает просто взять тебя за шкирку и швырнуть в море вместо оплаты?

– И что же? – спросил тот, опасливо отодвигаясь.

– То, что у тебя, рыжий мешок с какашками, полностью отсутствует! Совесть! Быстро заткнулся и полез.

Через несколько минут из-под платформы показалась чумазое растерянное лицо девушки.

– Мне пришлось ей мурлыкать! – злобно прошипел табакси. – Это унизительно!

– Ничего, потерпишь.

– И лизнуть! В ухо!

– Вот твои семь куспидатов, надеюсь это смягчит твою душевную травму.

– Всего семь!

– Целых семь. И ты за них не надорвался, рыжий.

– Жадный лысень.

– Простите, что перебиваю, – сказала робко девушка, – но как я тут оказалась?

– Это, юная леди, я как раз хотел спросить у вас, – галантно подал ей руку Полчек.

– Я не помню, – помотала та головой, вставая.

Поднявшись на ноги и отряхнув с подола старенькой мантии прилипший мусор, девушка огляделась и спросила:

– Как вы думаете, господин, в этой таверне можно попросить еды? Я могла бы помыть им посуду.

– Я думаю, – невозмутимо ответил Полчек, – в этой таверне вряд ли подозревают о том, что посуду надо мыть, и внезапное предложение сочтут, пожалуй, попыткой навести сглаз. Кроме того, в таких заведениях полагают, что еда – это закуска, а закуска градус крадёт. Единственное, что в них можно проглотить помимо жидкости, это свои зубы.

– Жаль, – расстроилась девушка, – я почему-то очень сильно проголодалась.

– Позволите покормить вас, юная леди? В этом предложении, клянусь, нет ничего неприличного, а неподалёку есть таверна получше этой.

– Но с чего вам обо мне заботиться, господин?

– Пусть это будет платой за моё любопытство. Вы немного расскажете о себе – то, что сочтёте возможным, не более, – а я угощу вас обедом.

– Этот лысень та ещё въедливая заноза, – подтвердил табакси. – Замотал своими вопросами.

– Я не понял, – удивился Полчек, – почему ты ещё здесь, блоховоз?

– Её, значит, вы кормить потащите, – возмутился тот, – а бедному голодному котику «кыш, пшёл вон»?

– На семь куспидатов ты можешь жрать, пока не лопнешь, и ещё два раза по столько.

– Табакси не платят за еду, лысень! Они снисходительно позволяют себя угостить! Считай, что я тебе позволил.

– Польщён этой честью, – мрачно закатил глаза Полчек. – Пойдёмте уже.

***

– У вас есть репа с рыбой? – робко спросила девушка подошедшую официантку.

Толстая густо татуированная полуорчиха уставилась на неё с недоумением.

– Чегось с рыбой, мадамка? Ежели вам каких корпорских извращениев надобно, так вы очень удачно как раз в порту. Котомка-трап-Корпора. А у нас тут еда простая.

– Что может быть проще пареной репы? – удивилась девушка. – В наших краях её все едят.

– Подайте дежурное блюдо, – попросил Полчек. – На всех.

– Так бы сразу и сказали, – буркнула полуорчиха. – Сейчас будет.

– Репа и рыба… – задумчиво повторил он. – Ты с севера?

– Я послушница монастыря Килидун, севернее нас только Край, – кивнула девушка.

– Птаха Вечны Нашёптанной?

– Непосвящённая. Пока.

Полуорчиха грохнула на середину стола большое блюдо с жареным мясом, крупно нарезанным хлебом, толстыми ломтями козьего сыра и жалкой кучкой вялых овощей. Второй ручищей она ловко выставила разом три здоровенные кружки с пенными шапками.

– Это что? Эль? – жалобно спросила девушка. – Я не пью эль…

– Вины всякие не держим, мадамка. Это вам в капитанские заведения. А эль у нас добрый.

– Я пью эль! – моментально заграбастал её кружку шустрый табакси.

– Вино я тоже не пью… – смущённо призналась послушница. – Можно просто воды?

– Вы сюда что, мыться пришли? – возмутилась официантка.

– Тогда ничего не надо, спасибо, – вздохнула девушка и потянула с блюда варёную морковку.

– Как вас зовут, юная леди? – спросил Полчек.

– Завирушка, господин.

– Врёшь, что ли, много? – невнятно поинтересовался табакси, с урчанием пихающий в себя мясо.

– Нет, это птичка такая. Небольшая, как воробей, только жёлтая. У нас её привечают, она гусениц на репе клюёт.

– Ну и имена у вас, лысней! – фыркнул юный фелиноид. – Глупее не придумать! Вот я, например, Рыжий Зад. Потому что я рыжий и у меня есть зад.

– Но ведь у тебя есть не только зад, – осторожно сказала девушка. ― У тебя есть уши, лапы и хвост. И всё рыжее. Почему ты именно Рыжий Зад?

– Не твоё дело, – буркнул тут же надувшийся котёнок, – это очень уважаемое в моём клане имя. А я – очень уважаемый в клане табакси.

– А как называется твой клан? – спросила Завирушка.

– Не скажу, – мрачно сказал он. – Когда табакси уходят в странствие, они не должны произносить название своего клана вслух! Древняя красивая традиция.

– Он врёт, – пояснил Полчек. – Скорее всего, Рыжий Зад просто сбежал из бродячей труппы табакси-менестрелей. Юные табакси чрезвычайно любопытны, бесстрашны и бестолковы, а потому часто находят на свой хвост приключений.

– Сам ты бестолковый, лысень, – недовольно проворчал тот, но оспаривать предположение не стал.

– А могу я поинтересоваться вашим именем, господин? – спросила девушка.

– Простите покорно, юная леди, где мои манеры! Меня зовут Полчек Кай. Я владелец камерного театра современного искусства «Дом Живых», а также его художественный руководитель и драматург.

– Боюсь, уважаемый Полчек, я вовсе не леди, – призналась Завирушка. – Я сирота, выросшая при храме. Когда пришла пора получать посвящение в птахи, я отправилась с караваном в Порт Даль чтобы отплыть в… Великая Вечна! Мой корабль!

Девушка вскочила, всплеснув руками.

– Мне же нужно на корабль! Только паром ордена отвезёт меня в Корпору по монастырскому поручению! Который час, господин?

– Рыжий, метнись, – велел Полчек.

– Я тебе что, слуга? – буркнул табакси, но встал, подошёл к двери таверны, открыл её и посмотрел в небо.

– Пятый шар подняли, – сказал он, вернувшись, и присосался к кружке с элем. Поверх его собственных усов возникли новые, из белой пены, придающие ему сходство с лукавым моржом. Это выглядит так забавно, что Завирушка, не удержавшись, хихикнула, но сразу же спохватилась:

– Господин Полчек, благодарю вас за прекрасный обед, но мне пора!

– Чего ты там съела-то! – презрительно фыркнул табакси. – Две морковки и кусок сыра?

Сам он уже сожрал почти всё мясо и приканчивает первую кружку эля, кося оранжевым глазом на вторую.

– Я привыкла довольствоваться малым. Простите, господин, если мой рассказ не удовлетворил вашего любопытства.

– Ну что вы, юная леди, уж позвольте называть вас так, я ничуть не разочарован. Скажите только, что вы последнее помните?

– Я шла по направлению к пассажирским пирсам. До посадки на орденской паром оставалось много времени, но денег у меня нет, я тут никого не знаю и боялась заблудиться, поэтому решила подождать прямо у трапа. А потом, вдруг, навстречу…

– Что?

– Не помню, господин. Как отрезало. Следующее, что я вижу, – уже ваше лицо. А теперь простите, я ужасно боюсь опоздать на корабль.

– Позвольте в таком случае вас проводить.

– Это совершенно не стоит вашего беспокойства…

– Ни малейшего беспокойства. Я вас нашёл и покормил, то есть, некоторым образом взял ответственность за ваше благополучие. Думаю, мне следует убедиться, что вы без приключений сели на свой корабль. Провалы в памяти опаснее, чем о них думают.

– Эй, – возмутился Рыжий Зад, – тут же ещё куча жратвы! И эль остался!

– Ни в чём себе не отказывай, – отмахнулся Полчек. – За обед заплачено.

Табакси довольно заурчал и впился мелкими острыми зубами в мясо.

***

– И часто у вас бывают такие провалы в памяти, уважаемая Завирушка? – спрашивает Полчек, пока они с девушкой идут по центральному променаду вниз, к пассажирским причалам.

– Наверное, никогда, – отвечает та.

Беспорядки в порту уже закончились. То, что горело, потушили. Тех, кто бузил, разогнали. Тех, кто возмущался, заткнули, а остальное наскоро прикрыли снова заработавшей магией иллюзий.

«Слишком много иллюзий, – думает драматург. – Это так расслабляет. Кажется, что если проблему спрятать, то она исчезает».

– Наверное? – повторяет он вслух.

– Знаете, – смеётся Завирушка, – жизнь в монастыре так однообразна, что из неё можно было выкинуть целые недели, и я не заметила бы. С тяпкой в огород. С тряпкой в коридор. Принести чистую воду. Унести грязную воду. Растопить плиту. Потушить плиту. Лечь спать, проснуться и всё сначала.

– Неужели ничего, кроме этой рутины, в вашей жизни не было?

– Только монастырская библиотека. Настоятельница Кавалия разрешала мне читать не более двух часов в день, боясь, что я испорчу зрение, но иногда я прокрадывалась туда ночью и читала вместо сна…

– И какого рода литература привлекала ваше внимание, юная леди? Надеюсь, духовные трактаты о космической сути нефилимов?

– Боюсь снова вас разочаровать, господин Полчек, – весело смеётся девушка, – но увы, меня куда больше интересовали любовные драмы и героические приключения! В нашем монастыре весьма неплохая библиотека.

– Как любопытно. Можете назвать любимых авторов?

– О, разумеется! Например, комедия Доржа Маритиния «Суета вокруг тронов», зловещий роман Тайка Войдителя «Что мы творим во тьме», о тайной жизни драу, увлекательная история о приключениях тайного алхимика «К тяжёлому выбору»…

– О, я смотрю, юная леди, у вас недурной вкус! Рад услышать, что классические имперские драмы, выдержавшие тысячи постановок в разных театрах, до сих пор популярны у молодёжи.

– Ой, вы же говорили, что драматург! – всплеснула руками Завирушка. – Как бы я хотела хоть раз в жизни побывать в театре!

– В Корпоре правит Дом Теней, так что театров там более чем достаточно.