Хейвен вздохнула. Повелитель Солнца выглядел молодым, привлекательным и сильным. Его хорошо сшитая одежда подчеркивала широкие плечи и мускулистые бедра, а глаза… его глаза были цвета изумрудов и смотрели серьезным взглядом человека, который прожил столетия, хоть и выглядел ненамного старше самой Хейвен.

Гости отодвинули стулья и встали. Пока они покидали зал, их любопытные взгляды были прикованы к Ашерону. Крессида решила пройти мимо него, проведя рукой по его плечу.

Ашерон игнорировал их всех, его точеное лицо было непроницаемым, а взгляд остановился на какой-то невидимой точке на стене.

У Белла тысячу раз был такой же вид во время уроков фехтования с мастером Грейсоном, еще до безвременной кончины наставника.

Ашерону Хафбэйну было скучно.

Закатив глаза, Хейвен схватила еще несколько пирожных и побежала догонять Белла. Пусть представители расы Солис и выглядели великолепно, но они также были трусами, которые бежали из королевства смертных в свои защищенные земли за морем, оставив людей своими силами отбиваться от Проклятия.

На самом деле, единственный Солис, которого Хейвен знала, украл ее у семьи и продал в рабство.

Этот Повелитель Солнца, каким бы красивым он ни был, наверняка ничем не отличался от того.

Глава восьмая

Из всех людей в торжественном шествии не улыбалась только Хейвен. Она держалась поближе к Беллу, заставляя Леди Перл практически касаться большого гнедого жеребца принца, подаренного ему на этот день рождения. Солнечный свет играл на мускулах жеребца, когда тот несколько раз обернулся, чтобы укусить ее лошадь.

Хейвен нахмурилась. Этот скакун совсем не подходил для Белла: придавленный короной и тяжелым красным плащом, принц едва держался в огромном богато украшенном кожаном седле, не говоря о том, чтобы управлять жеребцом такого размера.

К тому же, чтобы не упасть, Беллу пришлось вцепиться обеими руками в потертую луку седла, а это означало, что он не мог помахать толпе, собравшейся во внутреннем дворе, чтобы посмотреть на именинника.

Слева от них возвышалась каменная башня, справа – конюшни. Между примыкавшими к рынку прилавками была проложена дорожка, и воздух наполнился запахом конского навоза, сена и чистым ароматом лепестков белых роз, разбросанных по брусчатке. Жители деревни приветствовали принца и бросали в его свиту рисовые зерна, а несколько зажиточных торговцев кинули венки из лилий и жасмина.

Король и его любовница возглавляли процессию, Белл ехал в середине рядом с Хейвен. Ренк и знатные семьи следовали за ними. Копыта лошадей глухо стучали по деревянному подъемному мосту и осыпали мшистый ров пылью, отчего по воде пробегала легкая рябь.

Дорога между первыми и последними воротами была узкой, но с толпой удавалось справиться. Солдаты шли впереди процессии, расчищая путь, и постепенно напряжение в плечах Хейвен ослабло.

Возможно, ее опасения были необоснованны, и она… ошибалась. Надо признать, ошибалась Хейвен редко, но с каждым рано или поздно такое случается.

Впервые за все утро позволив себе расслабиться, Хейвен отстала от Белла на несколько шагов. Солнце действовало убаюкивающе, и вскоре тело девушки влилось в мягкий ритм аллюра ее кобылы. Хейвен даже расправилась по пути с несколькими пирожными, слизнула глазурь с пальцев и прищурилась от удовольствия.

Оглянувшись, она заметила Ашерона на светло-сером жеребце, который был на две головы выше коня Белла. Обычно Солис ездили на гигантских лошадях, выведенных благородными Повелителями Солнца из Ашарии. Но альпийские лошади были столь же большими, сколь и редкими, и Хейвен никогда раньше не видела их так близко.

Движимая любопытством, девушка натянула поводья своей кобылы, чтобы получше рассмотреть прекрасное животное. Вблизи жеребец выглядел совсем не серым, а серебристым, покрытым крошечными золотыми волосками, отчего его шкура и грива казались искрящимися. На голове росли изящные азеритовые рога, длиной не превосходщие предплечье Хейвен.

Полупрозрачный материал рогов представлял собой смесь платинового золота и опала, и каждая золотая полоска означала год жизни легендарного существа.

Из азерита были изготовлены многие известные кольца и ожерелья, и с тех пор, как торговля прекратилась, редкий материал стоил небольшого состояния. Только у Крессиды было по меньшей мере три ожерелья из этого материала.

– Он прекрасен! – не удержалась от восклицания девушка.

Повелитель Солнца смотрел прямо перед собой.

Хейвен многозначительно откашлялась.

– Эй, Повелитель Солнца! Ты умеешь разговаривать?

Ничего. Ни единого проблеска эмоций на его гладком загорелом лице. Безупречном лице, которое не розовеет на солнце и не покрывается веснушками.

– Магия отняла тебе язык? Ладно. Но мне нужно убедиться, что ты не спишь на случай, если толпа выйдет из-под контроля. Так что хотя бы кивни или…

– Она. – Его изумрудный взгляд лениво скользнул по ней, и Повелитель Солнца поднял бровь. – И у тебя глазурь на губах.

– Прошу прощения?

– Лошадь. Она женского пола. И тебе нужна салфетка.

Хейвен стиснула бедрами седло, чтобы удержаться от едкого замечания, и быстро вытерла губы рукавом.

– Послушай, Повелитель Солнца, могу я рассчитывать на тебя, если дела пойдут плохо?

Вместо ответа он устремил взгляд вперед, его чувственные губы изогнулись в ленивой улыбке, а глаза сузились в зеленые щелочки, как у кошки, греющейся на солнышке.

– Мне следовало догадаться, что Повелитель Солнца не готов сражаться.

– Мне было приказано доставить короля Горация на место в целости и сохранности, смертная, – ответил он, продолжая смотреть прямо перед собой со скучающим выражением лица. – Короля, а не его сына.

– Значит, ты позволишь пострадать невинному мальчику?

– Этот невинный мальчик однажды станет жестоким королем, который не держит свое слово, как и его отец. С чего бы мне заботиться о его спасении?

– Ты совсем его не знаешь! – скрипнула зубами Хейвен.

Впервые с момента их разговора он удостоил ее долгим, испытующим взглядом. Ее щеки запылали от жара. Но девушка выдержала пристальный взгляд собеседника, подавляя желание облизнуть липкие губы.

Она вздохнула с облегчением, когда Повелитель Солнца наконец отвел от нее пылающий взгляд и произнес:

– Все смертные одинаковы, когда приходят к власти.

– Тогда… тогда я приказываю тебе спасти принца, если что-то случится!

– Я не подчиняюсь твоим приказам, маленькая дурочка, – усмехнулся он. – А теперь оставь меня в покое.

– Дрооб, – пробормотала Хейвен себе под нос, наслаждаясь крошечной вспышкой шока, промелькнувшей на его самодовольном лице.

Богиня Небесная, ей потребовалось все самообладание, чтобы просто отъехать от него подальше, вместо того чтобы стереть эту ухмылку с его лица одной из своих стрел. Все знали, что железо, пропитанное кровью ворона, может пробить якобы бронированную плоть Повелителя Солнца.

Если верить книгам, триста лет назад в Пенрифе водилось много воронов. Но после того как на землю обрушилось Проклятие и завеса между мирами была разорвана, Королева Теней вошла в Эритрейю, и все вороны устремились к ней на север.

Хейвен закинула руку назад и провела пальцем по оперению из вороньего пера на своих стрелах. Большинство стрел с железными наконечниками, которые девушка получила в оружейной, были старыми, своеобразными реликвиями последней войны, когда смертные из Пенрифа сражались против расы Солис.

Хейвен доставляла огромное удовольствие мысль, что в случае необходимости она может всадить стрелу в сердце этого высокомерного ублюдка.

– Он симпатичный, – произнес Белл, отвлекая девушку от размышлений.

Хейвен вздернула подбородок.

– Все Солисы симпатичные и одинаково никчемные. Я бы предпочла его лошадь.

Позади нее раздался слабый смешок.

Белл поправил корону на голове. Пот выступил у него на висках и стекал по шее. Хейвен изжарилась в своей зеленой летней накидке; она не могла себе и представить, какие муки испытывает Белл в подбитом мехом бархатном плаще.

– Интересно, – задумчиво произнес Белл, – каково это – быть настолько великолепным, чтобы все готовы влюбиться в тебя.

– Раздражает, вот каково это.

Принц драматично вздохнул.

– Мне бы хватило любви одного человека. Ну, знаешь, такой, о которой пишут в книгах. Такой любви, какой Один любил Фрейю.

– И посмотри, как замечательно эта любовь у них закончилась.

Белл бросил на нее взгляд, говоривший «Ты безнадежна», а затем произнес:

– Думаю, это все равно стоило бы того.

Хейвен открыла рот, чтобы возразить, – она именно так его и любит, – но затем проглотила свои слова и тяжело опустилась в седло. Белл значил для нее так много, как только может значить близкий человек, брат, а другой любви ей и не было нужно.

Но ее любви Беллу никогда не будет достаточно. Как и любви принцессы Элизы или любой из принцесс, о которых его отец упоминал на протяжении многих лет.

А вот принца…

Они приближались к последней контрольной точке пути. По другую сторону позолоченных железных ворот собралось столько людей, что охране потребовалось несколько минут, чтобы удалось хотя бы открыть створки.

Как только решетчатые ворота со скрипом открылись, воздух прорезал оглушительный крик, и жеребец Белла вздрогнул. Конь заржал и мотнул массивной головой, вырывая поводья из одетых в перчатки рук Белла. Хейвен удалось перехватить поводья и успокоить животное, но ее сердце оглушительно застучало.

Ворота Преисподней, иногда ей очень хотелось ошибиться в своих предположениях!

Толпа собралась внушительная и даже больше, чем днем. Холмы были сплошь покрыты жителями со всех концов страны и напоминали муравейник. Во рту у Хейвен пересохло, ладони зачесались. Если что-то пойдет не так, от ее стрел и меча будет мало пользы при таком большом скоплении народа.

Внимание Хейвен сосредоточилось на толпе людей. Полная женщина прорвалась сквозь строй солдат и стала звать принца. Один из солдат схватил ее прежде, чем она успела дотянуться до Белла. Отвлекающий маневр позволил двум мужчинам проскользнуть мимо охраны. Хейвен встала на пути идиотов, когда те, спотыкаясь, двинулись к Беллу, едва держась на ногах.

Отлично, они пьяны.

Она вытащила свой меч и красноречиво посмотрела на противников. Вы действительно хотите это сделать?

Это заставило их попятиться, хотя дрообы были слишком пьяны, чтобы понять, как им повезло, что Хейвен их не пронзила.

Золотая рукоять меча была скользкой от взмокших ладоней, когда девушка положила его на колени. Солнечный свет отразился в стали, Хейвен заморгала, сдвинула оружие чуть в сторону. Струйка пота потекла по ее спине. Не было ни намека на ветер, способного ослабить палящую жару, и росло недовольство.

Десять лет назад Хейвен присутствовала на Дне Руны Реми Ботелера, и тогда толпа не казалась такой враждебной или наглой.

Вообще-то, старший брат Белла в какой-то момент даже беспрепятственно направил свою лошадь в толпу, бросая серебряные монеты. Жители Пенрифа верили, что в вещах, полученных от дворянина в его День Руны, содержится магия, которая излечит болезни и защитит от зла.

Возможно, это из-за Проклятия люди теперь так отчаянно желали прикоснуться к Беллу.

Или, возможно, причина крылась в другом. Худощавая молодая девушка, спотыкаясь, выбралась из толпы, но что-то в ее порывистых движениях привлекло внимание Хейвен. Плоть обвисла на лице девушки, ее глаза выпучились и, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Указав скрюченным пальцем на принца, девушка пронзительно рассмеялась.

Руны! Девушка была поражена Проклятием. Приглядевшись внимательнее, Хейвен обнаружила еще больше пораженных, и тяжелое чувство страха сдавило ее грудь. Эти люди были заражены темной магией, а это означало, что они непредсказуемы и опасны.

– Пораженные проклятием! – крикнула Хейвен, пытаясь привлечь внимание охраны. – Люди поражены проклятием!