– А дальше, Игорёк, будет вот что – если хотя бы кто-нибудь из вас тронет эту девочку одним пальцем, я, Игорёк, сделаю всё, чтобы вы все трое с осенним призывом отправились в ряды нашей Советской армии. В стройбат все трое.

– Я в политехе учусь, у меня отсрочка, – пробурчал Колян.

– А тебя сначала из политеха вышибут, с волчьим билетом, а потом уже в армию пойдёшь.

– Ша, пацаны, – сказал Волобуев, – тут реальная засада, валим.

И они как по команде повернулись через левое плечо и исчезли за кустами сирени.

––

– Спасибочки, Антон Палыч, – Алла ещё раз чмокнула меня в щёку, тут же, впрочем, стерев помаду платком. – А они опять не будут приставать?

– Маловероятно, – ответил я, – я вроде их качественно убедил. А если что-то вдруг сбойнёт, тогда и будем беспокоиться. Ну я обратно в школу, там ещё одно дело неотложное есть.

– Какое? – тут же начала пытать меня она с милой улыбкой.

– Коммерческая тайна, – отшутился я. – Завтра узнаешь.

– А почему коммерческая? – спросила она.

– Потому что связана с некоторой выгодой для носителей этой тайны, – туманно ответил я.

– В фильме по телевизору недавно такое выражение употребляли, – наморщила она лоб, – «Банда Доминаса», кажется, он назывался.

– Ну вот видишь, выражение значит расхожее, можешь употреблять время от времени.

И я развернулся передом к школе, а спиной к этому дурацкому перформансу.

Такой хоккей нам не нужен

Прошёл прямиком в учительскую, на своё рабочее место возле стены – все лучшие места возле окон были разобраны старослужащими товарищами. На часах половина третьего… что-то в голову ничего не лезло по поводу славной победы наших спортсменов, поэтому я открыл первую тетрадку из пачки контрольных в десятом-В. Мне лучше думается, когда выполняешь механическую работу – а что может быть более механическим, чем проверка каракулей наших учеников? Да ничего.

Выпал Обручев, тот который сидит сзади Аллы и щиплет её в спину, судя по её заявлению. Тэээк, математика, Витёк (а его Виктором, оказывается, звали), это явно не твоё… три ошибки в двух задачах… ладно, на три балла, будем считать, что нарешал.

– Антон Палыч, – раздался голос мне в спину, с заигрывающими, причём, такими интонациями, это была та самая завуч с пергидролевой причёской (у нас два завуча, у первой, которая учебными делами заведует, есть свой кабинет, а эта вот, по воспитательной части, сидит в общей учительской).

– Слушаю вас, Валентина Игоревна, – повернулся я лицом в ту сторону.

– Вы не поможете мне ящик у стола открыть – тут явно нужна грубая мужская сила, – и она потрясла ручку ящика, чтобы показать, что он заклинил.

Вот только для полного боекомплекта мне заигрываний завучей не хватало, с тоской подумал я, но встал и без слов начал проверять, что там стряслось у неё с ящиком. Ничего серьёзного там не произошло, простой перекос, у нашей советской мебели и не такое ещё случается. Ящик я выдвинул через десять секунд, после чего пояснил:

– Он и дальше заедать может, поэтому лучше бы смазать вот эти направляющие чем-нибудь типа солидола… можно обычным подсолнечным маслом, если солидола не найдётся.

– Спасибо вам огромное, Антон Палыч, – расцвела в улыбке завуч, – что бы я без вас делала.

Но тут в комнату вошла англичанка Софья и Валентина быстренько свернула свои благодарности.

– Антон Палыч, – обратилась англичанка ко мне, – ну как, надумали что-нибудь по завтрашнему мероприятию?

– Какому мероприятию? – встрепенулась завуч Валентина, – почему я о нём ничего не знаю?

– Оксана Алексеевна поручила нам с Софьей придумать что-нибудь насчёт нашей победы над канадскими профессионалами, – счёл нужным пояснить ситуацию я, если у директора тут такие тайны от своего заместителя, то я крайним быть не желаю.

– Ааааа, – сделала умное лицо завуч, – они и точно вчера должны были играть, у меня сын следит за этим делом, а я только краем уха слышала. И что, наши действительно выиграли?

– По информации директора да, – осторожно добавил я, – вечером будет трансляция по ТВ, народ сильно обрадуется, так что по мнению директора неплохо бы было трансформировать эту радость во что-то общественно полезное.

– Ну тогда конечно работайте, не буду вам мешать, – с некоторой грустью заявила Валентина и погрузилась в изучение чего-то методического на своём столе.

– Может, переместимся куда-нибудь в тихое место? – предложил я Софье, а она с видимой радостью согласилась.

– Сейчас же почти все классы свободны, давайте хотя бы… да в мой лингафонный кабинет перейдём.

И я согласился, и мы туда переместились.

– А что, Соня (можно без отчества? Да ради бога), вот эти коробочки на столах когда-нибудь работали? – указал я на приборы с гнёздами для наушников.

–На моей памяти нет, – ответила она, – хотя в кладовке у нас валяются какие-то железки, и завхоз даже говорил мне, что они предназначены именно для этого кабинета.

– Надо будет посмотреть, – отвечал я, – вдруг оно рабочее… но мы, собственно, здесь не для того собрались, а для чего?

– Для завтрашнего мероприятия, – улыбнулась Софья.

– Точно, по поводу хоккея, – ответно улыбнулся я и прошёлся вдоль парт туда-сюда, мне на ходу лучше думается. – Итак, сборная СССР-сборная Канады, победа нашего спорта с крупным счётом… если директорша нам не врёт.

– Как можно так думать, Антон, – округлила глаза Софья.

– Да, это я не туда зарулил, – поправился я, – однозначная победа социалистического образа жизни над капиталистическим. Это надо обыграть… предложения какие-то будут?

По лицу Сони было отчётливо видно, что никаких предложений, а равно проектов и открытий у неё нет и не предвидится.

– Понятно, – буркнул я, – тогда пойдём от противного.

– Это как? – удивилась она.

– Ну как-как… наши люди что делают? Ударно трудятся и приближают коммунистическое завтра. А канадские капиталисты что?

– Лодырничают?

– Ну не так уж прямо в лоб – эксплуатируют человека человеком и отбирают у сирых и убогих прибавочную стоимость. Наши добрые, те злые. Харламов, к примеру, широкой души человек, а этот… Фил Эспозито жлоб, за копейку, то есть за цент удавится.

– Ясно, – заявила Соня, – только как же мы эти факты переложим в формат нашего мероприятия.

– Элементарно, Ватсон, то есть Софья Пална – сейчас сядем и напишем задорные частушки на требуемую тему. В которых обыграем фамилии хоккеистов.

– Наших-то я всех почти знаю, – жалобно ответила Соня, – а вот канадцев не очень.

– А я тебе помогу, садись за стол и записывай. Значит номер раз – Фил Эспозито, он, кстати, натуральный жлоб и злостный антикоммунист, его в первую очередь надо использовать. Потом братья Маховличи, Питер и Френк.

– Тоже жлобы?

– Не, эти получше, но ненамного, этнические украинцы кстати. Далее – вратарь Драйден, защитник Бред Парк… у этого имя очень удачное, надо обыграть, нападающие Бобби Кларк и Пол Хендерсон. Хватит?

– Ещё паручку давай, для ровного счета.

– Тогда добавь туда Паризе и Перро… да, как у сказочника фамилия, только он не Шарль, а Жильберт. И слушай начало первого куплета:

Насмеёмся до упаду,

Я включил секундомер.

Там хвалёную Канаду

Победил СССР.

– Здорово, – Соня аж раскраснелась, записывая мои вирши, – а ещё?

– Можно и ещё, – задумался я.

Дело будет шито-крыто,

Пережив насмешек вал,

Злого Фила Эспозито

Наш Харламов обыграл.

-Ещё лучше, – поддакнула она, но ты давай дальше, не останавливайся.

Но дать дальше мне не было суждено, потому что в дверь просунулась директорша, которая дурным голосом завопила «Ну что вы тут сидите, идите помогать скорее!». Мы и сорвались с места вслед за ней. Идти оказалось недалеко, до мужского сортира на этом же этаже. Там на полу возле умывальников лежал Ваня Красногоров, средний троечник из среднего восьмого класса. И голова у него была основательно разбита… рядом суетилась наша штатная медсестра Ирина.

– Да что ж это такое делается, – причитала она, зажимая Ванечке рану тампоном из марли, – скоро убивать что ли начнут прямо в школе?

– Отставить причитания, – по-военному строго указала ей директорша, – Ванечка, говорить можешь?

– Могу, Валентина Игоревна, – писклявым голоском отчитался Красногоров, – только медленно и немного.

– Врачей надо вызывать? – это она уже медсестру спросила.

– Рана неглубокая, – ответила она, – заживёт и без врачей.

– Красногоров, что тут случилось?

– Упал, Валентина Игоревна, – еле слышно отвечал тот.

– Ясно, не хочешь никого сдавать, – резюмировала директорша, – имеешь право… только учти, дорогуша, что побили тебя один раз, могут и второй-третий тоже, причём гораздо сильнее. Антон Палыч, – неожиданно обратилась она ко мне, – вы, как единственный мужчина здесь, должны поговорить с Ваней.

– Пожалуйста, – пробормотал я, – поговорю, как мужчина с мужчиной. Бинтовать рану будете? – спросил я у медсестры.

– Заклею, – ответила она, – до свадьбы заживёт.

– Да, а что там у вас с завтрашним мероприятием? – вспомнила вдруг директорша.

– Мы с Софьей накидали возможных вариантов – тогда она вам всё расскажет, а я провожу Красногорова до дому, ладно?

– Ладно, – согласилась она и вместе с англичанкой скрылась за поворотом коридора.

А медсестра аккуратно приладила пластырь к повреждённому красногорову месту и мы вдвоём подняли его на ноги.

– Голова не кружится, идти сможешь? – спросила она его.

– Смогу, – уже более уверенным голосом ответил он.

– Ну и ладушки… Антон Палыч, я… то есть мы на вас надеемся.

– Постараюсь оправдать, – буркнул я и взял Ваню под локоть, вдруг шлёпнется ещё.

––

– Ну что, расскажешь чего-нибудь или продолжим в партизанов играть? – спросил я, когда мы вышли на школьный двор.

– А то вы сами не догадываетесь, – это всё, что смог ответить.

– Догадываться это одно, а знать совсем другое, – указал ему я, – Дубин что ли постарался?

– А кто ж ещё…

– Деньги хотел отобрать?

– Не, тут дело серьёзнее, – перешёл Ваня на деловой тон, – у него на вас огромный зуб вырос… клык даже.

– Это я, допустим, и так знаю, – отвечал я, – а ты-то тут при чём?

– А он захотел, чтоб я ему подыграл на завтрашнем уроке, когда он вас изводить начнёт, а я отказался…

– А почему ты отказался?

– Да вы вроде человек хороший, – посмотрел он на меня изучающим взглядом, – зачем, думаю, хорошему человеку гадости делать.

– Спасибо конечно за хорошего… а что за гадость – детали давай.

И Красногоров выдал мне все детали, которые успел узнать от двоечника и оболтуса Дубина.

Фил Эспозито и Валерий Харламов

У меня и телевизор в квартире имелся, как же без него – УЛПТ вариант Чайка-4 выпуска орденоносного Горьковского телевизионного завода. На длинных прикрученных снизу ножках. Показывал аж целых две программы, первую… центральная она ещё называлась, где и вторую, тут были «Спокойной ночи, малыши» и врезки местного Новокалининского телевидения.

Хоккейную трансляцию, естественно, надо было ждать на первом канале, на втором иногда показывали только хоккей местного многострадального «Калининца», обитающего во второй лиге союзного чемпионата. Соорудил себе бутерброд с российским сыром, вскипятил чайник, налил чая и приготовился ждать товарища Николая Озерова с сакраментальной фразой «Такой хоккей нам не нужен»…