Свинцовая воля (страница 9)
Леонтий не знал, что кличка у этого бедолаги была Шкет, он числился в местной банде мелким воришкой и выполнял несложные поручения типа стоять на стреме, чтобы вовремя предупредить старших дружков об опасности во время их противоправных действий.
Неожиданно Шкет приостановился возле скульптуры девушки с веслом, быстро огляделся по сторонам и стремительно запустил свою грязную ладошку в ее полую ступню. Через пару секунд он вынул оттуда окурок от папиросы «Норд».
В последние дни Леонтий настолько был занят мыслями о пропавшем Илье и их тайнике для передачи секретных сведений, что просто не мог ошибиться. Он немедленно ускорил свой шаг, а заметив, что мальчишка, спрятав окурок в карман, собирается лихо спрыгнуть с кручи, которая в этом месте выдавалась над пологим берегом, очевидно, чтобы срезать себе дальний путь, громко окликнул:
– Эй, пацан, погодь!
Леонтий увидел, как мальчишка от его окрика вздрогнул и, передумав прыгать, припустился рысью по направлению к трамвайной остановке, то и дело оглядываясь на бегу. В той стороне находились кирпичные развалины пятиэтажных домов, разбомбленные фашистской авиацией, и если пацан успеет в них скрыться, то найти его будет совсем не просто.
– Стой тебе говорю! – закричал Семенов. – Дело у меня к тебе имеется! Не бойся!
Как только он произнес последнее слово, мальчишка подхватился с такой прытью, что Леонтию, чтобы догнать ловкого сорванца, пришлось использовать всю свою физическую подготовку, которой время от времени приходилось заниматься в закрытом спортзале НКВД. Только вряд ли ему и физические упражнения пошли бы на пользу, если бы вовремя не подоспела добровольная помощница в лице расторопной кондукторши трамвая. Она на ходу ловко выпрыгнула из вагона и неожиданно встала на пути пацана, широко раскинув руки.
– Стой, шпанюка, – крикнула она, успев в самый последний момент цепко ухватить его сзади за воротник пиджака, когда мальчишка пытался проскочить у нее под рукой. – Опять чего-нибудь слямзил, паршивец ты этакий!
– Тетенька, – жалобным голоском заныл Шкет, привычный к подобному обхождению со стороны взрослых, старательно выдавливая нарочитые слезы, чтобы избежать неминуемой расплаты, – пустите-е-е… Чего вам всем от меня нужно-то-о?
Подбежал, тяжело дыша, Семенов, ухватил потной рукой мальчишку за рукав, обращаясь к кондукторше осекшимся от бега хриплым голосом:
– Спасибо за службу… Вы свободны.
– А чего он такого сделал-то? – все же не утерпела, чтобы не поинтересоваться, женщина и сама себе ответила: – Видать, чего-нибудь спер! Уж больно за войну много безотцовщины развелось, – тотчас посетовала она со вздохом, губы у нее задрожали, и полное лицо плаксиво сморщилось, она всхлипнула, горестно произнесла: – Сиротинушка ты моя бедненькая. Может, ты голодный?
– Да иди ты, – оттолкнул ее руку Шкет, кровно обиженный своим задержанием. – То ловит, сама не зная зачем, то жалеет. Не нуждаюсь я в твоей бабьей жалости!
– Ты гляди-ка, – возмутилась кондукторша, – ну прям волчонок. Вы с ним построже, – напутствовала она Семенова, уходя, обидчиво поджав губы.
Круто развернулась и неловко побежала к трамваю, водитель которого уже подавал нетерпеливые звонки, чтобы ехать дальше по маршруту.
– Эй, тетка, – загорланил в распахнутую дверь какой-то молоденький солдатик с перевязанной головой, – поехали, некогда нам!
– Да бегу я, – раздраженно отмахнулась от него женщина и, припустив рысью через дорогу, вполголоса про себя бормоча: – Тоже мне умник нашелся… сморчок.
Проводив ее несуразную, одетую в несколько одежд приземистую фигуру взглядом, Семенов сокрушенно мотнул головой и обратился к мальчишке, которому на месте не стоялось: он так и стриг живыми глазами по сторонам, должно быть, еще надеялся сбежать.
– Окурок доставай, – с самым серьезным видом распорядился Леонтий.
– Чиво-о? – озадаченно протянул Шкет и изумленно вытаращил глаза так, что больше уже и некуда.
– Быстро!
– И все? – не поверил мальчишка.
– Все.
Шкет поспешно сунул руку в карман пиджака, принялся там лихорадочно шуровать. Через несколько мгновений он протянул Семенову горсть разнокалиберных мятых и грязных от пепла окурков, ссыпав их в подставленную широкую ладонь.
– Все? – сглотнув слюну, вновь поинтересовался мальчишка, заинтригованный столь невероятным до безумия поступком взрослого человека. – Я могу идти?
– Свободен, – кивнул Семенов, и дал мальчишке легкого подзатыльника, внушительно напутствовав: – И чтобы я больше не видел, что ты куришь.
Шкет стремительно крутанулся на кривых каблуках стоптанных ботинок, на ходу подтянул сползавшие брюки и припустил вдоль улицы, время от времени оглядываясь на странного мужика, который, очевидно, за неимением денег на папиросы, отнимал у слабосильных и безобидных пацанов собранные ими бычки.
Прикрыв горку окурков в своей руке другой ладонью, Семенов заспешил к скамейке, находившейся в нескольких десятках шагов. Сев на скамейку, он высыпал окурки прямо на свои светлые брюки, и с нетерпением принялся их разгребать, выискивая папиросы марки «Норд». Таких нашлось восемь штук, но ни в одном полом мундштуке никаких записок-сообщений, к его глубокому разочарованию, не оказалось.