Включает телефон, вздрагивая, получает еще пачку уведомлений. Звонить мы никому уже не будем. Дали знать, что с нами все нормально и все. Отец мог месяцами со мной не общаться и не видеться, а тут вдруг решил проявить внимание и заботу. Не верю, что Элина мать так на него влияет. Ей тоже совершенно насрать на дочь. Вот и какого хрена они бесконечно звонят и пишут? Свалили бы уже куда-нибудь, что ли.

Этель договорилась с подружками, вызвала для нас такси.

Проехав вглубь города, остановились в обычном спальном районе у одной из безликих серых девятиэтажек.

– Я здесь выросла, – поясняет Эля. – Вон, смотри, – пальчиками поворачивает мою голову в сторону старой детской площадки. – На этой горке мы мелкими любили кататься. Я с нее как-то упала и разбила нос. Кровищи было ужас сколько! А папа меня рассмешил так, что даже больно не было, и я совсем не испугалась. Мама ужасно ругалась на него за то, что не уследил. А вот через эту перекладину мы в седьмом классе перебрасывали мяч. Этой игре нас тоже научил мой папа. Голы соседняя команда получала, если мяч касался земли. Что-то вроде дворового волейбола, но там еще были правила, я не помню уже. А вот по тем гаражам мы бегали, раздражая их владельцев.

– Ты бегала по гаражам? – делаю большие глаза.

– Да. Я вообще пацанкой была, а когда пошла в мотоспорт, так вообще…

– Мотоспорт? – моя челюсть продолжает больно биться об асфальт.

Вот эта хрупкая, нежная девочка и байки? Да ну нафиг? И тут до меня доходит…

– Эля, это ты тренировочную базу у нас в городе нашла. Да? Поэтому дома появляешься только ночью?

– Да, – улыбаясь, кусает губки.

– Я должен это увидеть! Ты покажешь мне? – рывком притягиваю ее к себе.

– Если успеем сегодня в местный клуб, где я занималась, то покажу.

Она еще много мне рассказывает про каждый уголок этого двора. Понимаю, как ей сложно было все это бросить и почему штормит так до сих пор. Это же целая жизнь, яркая, насыщенная. Девочку просто взяли и вырвали из всего, что ей дорого, вот она и сопротивляется, и подпускать к себе никого не хочет. Приятно, что для меня сделала исключение.

– Шерро, у тебя появился парень? – к нам подлетают три девчонки и тут же обнимаются с Элей. – Знакомь! – требует самая бойкая из них.

– Север, – представляюсь сам.

– Что ты с ней сделал, Север? – смеется вторая. – У нее же одна учеба и мотоциклы были на уме.

Смотрю, как Эля смущается. Быстро беру ее за руку, сплетая в замок наши пальцы, ободряюще сжимаю пару раз и подтаскиваю ближе к себе, перехватывая за талию.

– Как мило, – урчат подружки. – Нет, правда, – не отстают от меня. – Как у тебя получилось?

– Я не разглашаю подробности своей личной жизни, а тем более жизни своей девушки. Сорри, но это наше. Мы туда никого не впускаем.

Они дуются, но мне плевать. Главное, благодарный взгляд Этель, подаренный мне. Ну и очередное приятное чувство, что я первый, греет душу.

Заваливаемся всей толпой на обычный школьный двор, такой же обычной школы. Девчонки делятся новостями, болтая так много, что у меня начинает болеть голова.

Примерно через час наша компания увеличивается еще на несколько человек. Среди них появляются парни. Эля обнимает одного из них. Возмущенно дергаю ее за футболку, тяну и ставлю у себя между ног, обвивая за талию сразу обеими руками.

– Я тебя покусаю, – рычу ей в ухо, – если ты будешь тискаться с кем-то, кроме меня!

– Это же просто друг, Тём. Мы учились вместе и в мотоклубе занимались.

– Мне плевать! – быстро зажимаю в зубах мочку уха, демонстрируя, что не шутил. – Словами общайся со своими друзьями. Хочешь кого-то потрогать, я в твоем полном распоряжении. Весь…

– Север, ты невыносимо ревнивый, – поворачивает и приподнимает голову, чтобы посмотреть на меня.

– Угу. Страшный собственник, – в подтверждение своих слов сжимаю ее талию крепче.

Несмотря на этот инцидент, первая половина дня проходит весело. Этель в своей родной стихии совсем другая. Она смелее, увереннее, спокойнее. И меня не отталкивает, и с друзьями общается. В глубине души я был готов к другому исходу. Подумал, она представит меня братом, другом, на крайний случай, а моя девочка спокойно сообщила подружкам, что находится в отношениях. Поставил ей еще один плюсик в бесконечном списке достоинств, которые я уже для себя отметил.

«Не дотягиваешь ты до ее уровня, Северов. Ой, не дотягиваешь!» – ехидно напоминает внутренний голос.

Смотрю на часы.

– Эль, нам ехать пора. Вызови машинку, – прошу ее.

– Да, сейчас, – она помнит, что нам нужно вернуться на кладбище.

Пока ждем такси, прощаемся с ребятами. Эля обнимает всех девчонок, а вот парням теперь просто машет рукой. За что уже в такси получает бонус в виде еще одного поцелуя.

Добираемся до места. Веду ее в вагончик, где расположились ритуальные услуги. Срочного заказчика с большими бабками и здесь узнают моментально.

– Все готово, установили, – сообщает мне мужчина, принимавший вчера заказ.

– Сейчас проверим и я внесу вторую часть суммы.

Он идет с нами до места захоронения Элиного папы. Моя девочка издалека видит вместо покосившегося деревянного креста нормальный памятник с блестящей табличкой и гравировкой. Фотография Алена Шерро по центру и свежий венок, прислоненный к камню, закрывает большой футбольный мяч, отпечатанный на памятнике.

– Тёма, – ее голос снова дрожит. Блин, не хочу, чтобы плакала, но я не мог не сделать этого. – Тём, спасибо, спасибо, спасибо, – солеными губами быстро целует меня в скулы, губы, подбородок. Заходит через нормальную калитку нормальной новой ограды, гладит папину фотографию, улыбается сквозь слезы.

Я тихо перевожу мужику на карту вторую половину суммы за работу. Он уходит, оставляя нас наедине.

– Для меня это очень много значит… – шепчет она, возвращаясь ко мне. – Ты даже не представляешь…

– Представляю, поверь.

Когда вернемся, надо будет навестить маму и Элю вот так же с ней познакомить.

– Пойдем?

– Да, – она еще раз подбегает к памятнику. Целует фотографию отца, обещает вернуться и помогает мне пройти это дебильное бездорожье. – Мы еще успеем в мотоклуб, – тихонечко говорит любимая девочка. – Или можем просто погулять, а как я катаюсь, ты посмотришь, когда вернемся.

И мы гуляем опять до самой ночи. Я кормлю ее в хорошем ресторане, покупаю для нас по рожку мягкого мороженного. Пачкаем губы в сладкой фруктовой массе и все время целуемся.

Чем ближе наш самолет, тем больше у меня внутри все горит от предчувствия, что такого больше не будет. Это наши последние дни так близко вместе. Никто не мешает, не давит, не орет. А там Игра. И я теперь на сто процентов уверен, что уже выиграл. Но здесь я не буду выполнять последнее условие. Воспоминание об этом месте должно быть для нее самым чистым, без привкуса предательства и обиды на того, кому она доверила свое сердце.

Глава 32

Артем

Выходим из аэропорта, я дергаю Элю за руку, утягивая себе за спину. Убийственный взгляд отца прожигает во мне дыру. Рядом с ним, сложив руки под силиконовой грудью, стоит Ника. Кости нигде не видно, это немного напрягает.

– Привет, – стараюсь держаться спокойно, стараясь получше прикрыть Этель собой.

– Привет? – ледяной тон родителя обещает мне долгую и мучительную смерть. – Ты совсем озверел?! – делает тяжелый, угрожающий шаг и хватает меня за футболку.

Эля вскрикивает, костыли падают. Отец рывком разворачивает меня и кидает на борт своей машины. Не знаю, как при этом раскладе я умудрился не наступить на больную ногу, но адреналин все равно хорошо шарахнул в голову, а моя уязвимая девочка осталась без защиты.

– Ты что устроил опять?!

– Дядя Паша, не надо… – просит Эля.

– А ты вообще заткнись! – шипит на нее мать. – Маленькая неблагодарная дрянь!

Я только успеваю дернуться в руках отца на звук пощечины. Через его плечо вижу, как моя девочка держится за щеку с огромными от ужаса глазами.

– Пусти меня! – бью ребрами ладоней по запястья отца.

От боли он отдергивает руки. Толкаю его ладонями в грудь. Он по инерции делает три шага от меня. На адреналине действую очень быстро. Буквально за две секунды, пока родитель не пришел в себя от моей наглой выходки, поднимаю один костыль и перемещаюсь к Эле.

Малышка тяжело дышит, щечка красная, зрачки расширенные, а мне плевать на всех. Обнимаю ее, прижимаю к себе.

– Я здесь, здесь, – шепчу в волосы, слушая первые всхлипы. – Тише, – глажу ее по спине. – Не смейте бить ее! – повернув голову, ору на Нику.

– Отойди от сестры, – требует отец, за что в ответ тут же получает средний палец.

Я только крепче прижимаю к себе Элю, чтобы не отобрали и не напугали снова. Обещал ведь, что все возьму на себя. Я возьму, лишь бы ее не трогали, лишь бы она не плакала. Но Шерро у меня сильная девочка, она давится всхлипами и старается взять себя в руки. Ей больно и обидно. Знаю. Получить по морде от своих всегда неприятно, но это наша реальность. И ладно я, пацан. В морду можно дать мне, я переживу, но бить девочку! А тем более мою!

Чувствую, как от злости у меня раздуваются ноздри. Все мышцы напряжены, тело в боевой готовности. Оно само правильно реагирует на опасность. Это рефлексы. В сотый раз спасибо за них тренеру.

– Я тебе палец сломаю, – раздается у меня над ухом. – Отойди от Этель, ее никто не тронет.

Быстро целую Элю в макушку, опять ставлю себе за спину, разворачиваясь лицом к отцу. Он немного остыл.

– Дядя Паша, пожалуйста, – Эля выходит из укрытия и встает рядом со мной. – Мы на кладбище у папы были. Артем памятник ему поставил. Я бы никогда не смогла, а он сделал. Простите, что заставили вас волноваться, – смело смотрит ему в глаза.

Отца еще немного отпускает.

– Надо было оставить тебя там, раз ты и правда так страдаешь по своему папаше! Посмотрела бы я, как быстро ты сдохнешь от голода! – бьет ее словами мать.

– Ника! – рявкает отец. – Уйди в машину! Артем, – переключается на меня. – Ты вообще башкой думаешь хоть иногда? – давит родитель. – Эгоистичный засранец! Бабушка пьет успокоительные. Нике вообще нервничать нельзя! Я отправлю тебя сначала в клинику, чтобы починили твою ногу, а потом в самую изолированную школу, откуда ты пойдешь в армию вместо Английского университета! Я предупреждал тебя, сын, – отец отпускает меня и делает пару шагов назад. – Тебя тоже обязательно накажу, – обращается к Эле. – Твоя мать ждет ребенка, а ты треплешь ей нервы. Не ожидал…

– Ребенка?! – мы синхронно округляем глаза.

– Вы бы узнали, если бы не сбежали из дома. В машину, пока я тебя не прибил! – снова рявкает на меня. – И карту твою я блокирую. Все! Бабушка была права, я слишком многое тебе позволил. Ты совсем перестал видеть границы. Девочки, алкоголь, угон машины, драки, полиция, побег из дома! Не слишком ли?! Да у меня за всю жизнь столько баб не было, сколько ты в своем возрасте пере… – глотает слова, – …брал!

Ай, блин… Зачем он об этом при ней? Черт! Черт! Черт! Перевожу быстрый взгляд на Элю, она возмущенно приподнимает аккуратную бровь.

– Ну дети же должны превосходить своих родителей, – заколачиваю еще один гвоздь в крышку своего гроба. Ищу руку Этель, ловлю, сжимаю, обещая как-то это все объяснить потом. – К тому же передо мной всегда был отличный пример, так что не прибедняйся.

Да, блин! Я не простил ему маму! Не простил…

– Артем… – отец устало качает головой, больше не повышая голос. – Идите в машину, – просит севшим голосом. Сам подает мне второй костыль.

Садимся с Элей на заднее. Она к одному окну, я к другому. Мне не нравится возникшее между нами расстояние. Понимаю, разговор был совсем не для ее ушек, но, по сути, ничего нового она не узнала.