– В смысле? У меня же еще занятия в это время, – напоминаю ей.

– Ничего страшного. Здесь будет два взрослых человека. Учись спокойно, детка, – она гладит меня по волосам и сваливает.

– Даже мне уже хочется ее послать, – вздыхает растрепанная подруга.

Глава 9

Василина

Надо попробовать отпроситься у куратора, думать об учебе я все равно не смогу. Эти стервятницы обязательно что-нибудь устроят. Не первый раз уже, но вот сейчас так складывается, что заболевание мамы прогрессирует, а мне скоро восемнадцать. У них просто не будет другого шанса заполучить в свои владения все, они смогут претендовать только на долю. Их такой вариант не устраивает, и тетка с бабушкой будут зубами выгрызать себе эту квартирку, в которой, к слову, они даже с самыми дешевыми обоями ни разу не помогли. Только и умеют, что выносить мозг да требовать.

По дороге в лицей Влада пытается меня приободрить. Она шутит, показывая мне новые мемы в сети и забавных котиков из тик-тока. Я даже улыбаюсь, стараясь не зевать слишком часто. А сегодня мне на работу…

Пробегаем с подругой через двор и мне хоть в чем-то везет.

– Платон, – зову парня, снимающего куртку в открытой раздевалке. – Привет. – подхожу ближе.

Смотрит на меня, хмурится. Ну да, такая себе незаметная, еще и из параллельного класса. Ему меня знать совсем не обязательно.

– Василина из одиннадцатого «Б». Мне очень нужно с тобой поговорить. Пожалуйста. Есть минутка?

– Да, вспомнил, – кивает сын прокурора. – Привет. Сейчас не могу, на большом перерыве в столовой подходи, пообщаемся.

И вот сейчас мне надо выбирать: отпрашиваться и бежать к маме или остаться и поговорить с Платоном. Одновременно я не успею.

– А сейчас совсем никак? – переминаюсь с ноги на ногу. – Это не займет много времени, я обещаю.

– Извини. – Он смотрит на дорогие наручные часы. – Сейчас никак.

Уходит. Смотрю в его спину, обтянутую белой рубашкой, и не сразу осознаю, что картинка перед глазами поменялась. Вместо рубашки передо мной стальные глаза с хищным прищуром. Никита.

Хочу его обойти, он преграждает мне путь, сделав шаг в сторону. Я в другую, он повторяет, оказываясь неприлично близко. Я теперь чувствую не только его туалетную воду со спортивным ароматом, но и ментоловый шампунь, которым тянет от еще влажных волос.

У него в руках куртка, скорее всего, Яна. Вешает ее на ближайший крючок.

– Пропусти, – прошу.

Мне еще к куратору надо заскочить.

– Привет, вообще-то, – хмыкает он.

– Здравствуй, Ник. А теперь пропусти меня, – снова пытаюсь его обойти.

– А если нет, то что? – встал как скала. Уголки губ чуть вздернуты вверх в издевательской усмешке. В глазах вызов. – Давай так, Амелина. Я тебя пропускаю, а ты в благодарность идешь со мной на свидание. Или мы стоим здесь до звонка и тебя наказывают.

– Тебя тоже накажут, – напоминаю ему.

– Не накажут, – шире улыбается Никита. – Поверь, я умею договариваться с людьми.

– Слушай, тебе больше докопаться не до кого? Половина класса слюной на тебя капает. Возьми Соболеву. Она из ваших и красивая, между прочим.

– Ты вчера, пока в бассейн летела, не поняла, что я не принимаю отказов?

– Ник! – за его спиной раздается голос Яна.

– Не мешай, братишка, я тут немножко занят, – отшивает его Никита.

– Ник, отпусти ее. Опоздаем, деду доложат, будет орать. Оно тебе надо?

– Да пусть орет. Первый раз, что ли, – пожимает плечами Никита. – Ну так что, Амелина? У тебя грант, – напоминает он. – У вас там все строго, насколько мне известно. Свидание или опаздываем?

– Ник, я работаю вечером, – выдыхаю, прикрыв глаза. – И вообще не до тебя сейчас. Пропусти, – толкаю его ладошками в грудь.

Будто о камень ударилась! Это как надо качаться, чтобы иметь такой крепкий торс? И они ведь не огромные, как качки по телевизору. Они подтянутые. Оба! Даже Ян, который находится в кресле.

– Дай адрес, я приеду.

Звонок… Черт!

– Больше не актуально, – снова его толкаю и у меня получается сдвинуть эту скалу с места. Он, скорее всего, просто поддается. – Как же вы меня все достали! – пробегаю мимо Яна к лестнице.

– Я же сам найду, Амелина! – кричит Никита мне вслед.

Ищи сколько влезет! Придурок.

Преподаватель отчитывает меня за опоздание, а парни, вошедшие следом, прикрывают друг друга. Якобы у Яна на лестнице заело коляску и Ник с помощником помогали ему решить эту проблему. Зашибись!

Хорошо хоть садятся подальше от меня. Никита падает к Ангелине, а Ян устраивается за последней партой через ряд от меня.

– Что с Платоном? Говорила? – шепчет Влада.

– Сказал подойти к нему на большом перерыве. А я к маме тогда не успеваю. Придется говорить с ним завтра, – вздыхаю.

Не могу я ее одну бросить на растерзание непонятно какого врача, тем более проплаченного моими родственницами.

После урока преподаватель просит меня задержаться и говорит, что не будет подавать сведения об опоздании куратору, потому что я вроде как на хорошем счету, но это только один раз. В следующий раз наказания избежать не выйдет.

Выхожу из класса и наблюдаю забавную картинку. Парень, который еще час назад требовал от меня свидания, сейчас стоит ко мне спиной и прижимает к стене Соболеву, что-то нашептывая ей на ухо.

Что и требовалось доказать. Все они тут одинаковые.

Яна нигде не видно. Скорее всего уже уехал. Ему необходимо немного больше времени, чтобы спуститься. Даже гусеницы на коляске, это не ноги.

– Анастасия Сергеевна, – запыхавшись, без стука заскакиваю в кабинет куратора, – можно?

– Вошла уже, Василина. Говори, – кивает она.

– Анастасия Сергеевна, можно мне уехать домой? Очень-очень нужно. Я все нагоню, вы же знаете. У меня там мама…

– Хуже стало?

– Нет, просто… – не знаю, как объяснить. Это слишком долго и лично.

– Мы же говорили с тобой об этом. Если ты продолжаешь учиться у нас, то поблажек из-за диагноза мамы, кроме экстренных случаев, не будет. Детка, ты согласилась. А сейчас нас еще проверяют в связи с изменениями в лицее. Даже посещаемость на строгом контроле. Если не тянешь, давай мы переведем тебя в хорошую, но обычную школу. Там и требования другие.

– Нет, – кручу головой. – Мне очень нужно будет поступить по программе лицея.

– Знаю, – кивает Анастасия. – Поэтому прости, я не могу тебя отпустить без весомой причины.

– Я поняла. Извините, – вздохнув, выхожу из ее кабинета.

Ладно. Мамочку же сегодня у меня не заберут. Они просто не смогут, а я с Платоном поговорю и может быть у нас появится шанс побороться за то, что пытаются отобрать.

Расстроенная вхожу в кабинет истории. Влада уткнулась в свой реферат, ей сегодня его зачитывать. На моей половине стола лежит шоколадка… опять швейцарская. В этот раз на упаковке нарисован аппетитный фундук.

Беру ее в руки, чтобы вернуть Яну. Под ней записка. Разворачиваю свернутый вдвое листок и читаю вопрос, написанный красивым, каким-то совсем не мальчишеским почерком:

«А со мной пойдешь на свидание?»

Глава 10

Ян

Молча положила мне шоколадку на стол после урока и убежала. Были бы ноги, я бы догнал. Амелина и записку вернула. Я надеялся увидеть в ней ответ. Ничего… скомкал, кинул трехочковый в урну.

– Братишка, есть идешь? – напротив меня возникает Никита.

– Нет. Воздухом пойду подышу. Возьми мне яблоко или апельсин. Больше ничего не хочу.

– Ты мне так и не рассказал, как съездили в клинику вчера, – напоминает он.

– Потому что рассказывать нечего.

Снимаю коляску с тормоза, выезжаю в коридор. Никита задумчиво идет рядом. В душу не лезет, знает, что бесполезно. У меня в руках эта проклятая шоколадка и я начинаю заморачиваться еще сильнее. Именно на этой девчонке заморачиваться! Если по сторонам глянуть, я ищу ее. Вчера весь вечер о ней думал. Запала куда-то глубоко в меня. Не отпускает. Надо, чтобы отпустило.

Выезжаю на улицу, спускаюсь по крыльцу.

– Оставь меня одного, – прошу помощника. – А то тебя уволят.

Я здесь и сам справлюсь. Смотрю, куда развернуты камеры на стенах корпуса. Уезжаю за него и качусь вглубь через аллею. Слякотно, сыро, холодно, местами скользко. Дворники отлично почистили дорожки на лицевой части двора, а здесь так, чтобы было.

Скрываюсь из виду. Достаю сигареты. Голова немного кружится с первой затяжки, быстро отпускает. Меня вечно кроет после больницы. Ненавижу их. Они напоминают мне о том, что я не могу теперь ходить. Раньше по скалам профессионально лазил. На такие высоты поднимались с братом, что им и не снилось! Круглый год вылазки в лес с ночевкой, палатки, сплавы. Вся моя жизнь осталась там! Она словно замерла на эти два года, и всем мои планы к чертям собачьим! В МЧС меня не возьмут теперь. Если только в аналитику. Дед может устроить. А я полевым хотел в сложные условия. Чтобы таких вот самоуверенных идиотов, как я, спасать, когда они страховку не проверяют.

Докурив, заканчиваю рефлексировать. Надо увеличивать нагрузку, укреплять спину, и я встану гораздо раньше, чем они прогнозируют.

Еду ко входу. На крыльце Амелина болтает с парнем из параллельного класса. Мило так болтает, улыбается ему. Меня замечает, вздрагивает. Чё, я страшный такой, что ли?!

– Помочь? – предлагает ее собеседник.

– Сам справлюсь, – меняю колеса на гусеницы, аккуратно поднимаюсь. «Тень» меня сзади страхует.

– Платон, – парень протягивает мне руку.

А-а-а. Тот самый Калужский, я полагаю. Наслышан уже. Интересный. Выделяется среди всех он и его компания. Есть в нас что-то общее. Вызов во взгляде, уверенность в том, что мы способны на большее и чего-то стоим.

Меня немного дергает от ревности. Чет новенькое. Чтоб раздражаться на такое поведение малознакомой девчонки – это прям сюрприз. А все потому, что реально нравится. Не как проходящая, хотя и этого у меня давно не было, а действительно нравится!

Какого черта она меня игнорит, а Калужскому улыбается?!

Я, кстати, первый раз с момента знакомства вижу ее улыбку. Она меняет эту девочку. Превращает ее из насупленного, напряженного ежа в солнышко. Теплое такое, в нем купаться хочется, и скажется, снег вокруг начинает таять.

Еще хочу эту улыбку. Только теперь для себя.

– Ян, – представляюсь в ответ и жму ладонь Платона. – Помешал?

– Нет, мы как раз закончили. Ты это, – кивает на карман рубашки, из которого торчит пачка, – аккуратнее. У нас за сигареты на территории наказывают. Парни с охраной договариваются и уходят за флигель. Там не видно, а здесь практически каждый угол просматривается. Да и Авдеева сейчас злая, лучше не нарываться.

– Не куришь?

Он только рукой неопределенно машет. Ну понятно. Слышал, вроде спортсмен бывший или даже настоящий. Я не разобрался еще.

А я начал, чтобы глушить безысходность, когда было совсем погано. И надо бы бросать, потому что это сажает мой организм и дыхалка сбивается там, где пару лет назад я нагрузки бы даже не заметил.

Приняв предостережение от Платона, убираю пачку из рубашки в карман брюк, там не видно. И раз они закончили, обращаюсь к ней, пока не сбежала:

– Вась, ты мне так и не ответила. Пойдешь?

– Ладно, я вас оставлю. – понимающе улыбается Платон. – Вечером наберу, – сообщает Амелиной и сваливает.

А у меня ее номера телефона нет. Я тоже хочу. Надо достать, Вася сама даст вряд ли. Она на нас с Ником после бассейна волком смотрит и обходит по дуге.

– Ян, – вздыхает.

Больше не улыбается. Опять взгляд загруженный, глаза красные, и до меня доходит…

– Плакала?

– Нет. Да и какое тебе дело вообще?! – выпускает колючки. – Не пойду я с тобой никуда. И с Никитой не пойду. Пожалуйста, не надо ко мне подкатывать!