Я провожу руками по тонкой ткани безрукавки, разглаживаю ее – хоть и не знаю зачем. Вероятно, к концу дня она изомнется, порвется и окрасится красным. И это печально, потому что это вторая самая мягкая вещь, которая у меня была когда-либо.

Я пристраиваюсь позади Кина и Парин – они уверенно продвигаются к ямам с песком, устроенным в самом центре Приюта. К нашему шествию присоединяются другие рабы клинка, и мы вместе отправляемся к месту, в котором провели большую часть времени в Приюте.

Выйдя на открытое пространство самой большой ямы, я замечаю красную ткань – она развешена на перилах ограждений над нами. Кто-то попытался украсить этот круг песка и жестокости, сделать его элегантнее и ярче. А мне хочется сорвать эти декорации и сжечь их, потому что это – ложь.

Сейчас раннее утро, но песок уже нагрелся – значит, нас ждет полный жара и несчастья день. Солнечные лучи проникают в проем над нами, на ярком небе нет ни облачка. От этой бесконечной синевы мне хочется завыть, я готова вопрошать у неба, почему оно – такая задница, что постоянно отгоняет от себя наших белых, пушистых защитников. Но какой в этом толк? Небо ненавидит нас так же, как и песок под ним – больше нас ненавидят только наши учителя и другие рабы клинка.

Все рабы-мужчины стоят плечом к плечу справа, а женщины – слева. Я быстро занимаю свое место. Когда расстановка окончена, я наконец могу рассмотреть яму – и впервые вижу высокие толстые столбы, вбитые в песок.

У меня сжимается желудок, когда до меня доходит, что сейчас будет. Я видела подобное раньше, на себе я испытала эти столбы лишь однажды – но их обычно приберегали для наказаний и вкапывали в песок за пределами Приюта.

С одной стороны ямы установлен помост с деревянными скамьями, на которых разложены бархатные подушки. Мы должны устроить шоу для членов Орденов, и я чувствую досаду. Я знала, что нас будут проверять, но думала, что нас осмотрят, потребуют показать, как мы умеем обращаться с различным оружием, а затем будут смотреть, как мы сражаемся друг с другом врукопашную. Но столбы… это совсем другое.

Вдруг раздается хлопок кнута – и все мысли о том, каких страданий заслуживают учителя, и злое безоблачное небо – все катится в пустоту, словно валуны по крутому оврагу.

Я смотрю прямо перед собой, тело напряжено, мозг готов и ждет команды. Напротив нас, у столбов, стоит мастер Чен – его тело и взгляд – отражение наших взглядов и тел.

Мы вынуждены ждать появления Тиллео и сопровождающих его членов Орденов, но вскоре до нас начинают долетать обрывки возбужденных бесед. Гости неторопливо занимают места на скамьях, слуги поспешно раскрывают над ними большие зонты, предлагая прохладную тень и спасение от солнца. Из ниш, расположенных по краям ямы, выходят рабы с большими листьями – они обмахивают ими гостей, пока те не найдут подходящую бархатную подушку и не опустят на нее свои изнеженные задницы.

«Скелеты» устраиваются в самом последнем ряду, прямо в центре, и мое сердце начинает учащенно биться – их черные взгляды устремлены прямо на меня. Я заставляю свои глаза не фокусироваться на отдельных чертах их напряженных костяных лиц. Сегодня и так будет тяжело, не стоит усугублять положение назойливыми мыслями и тревогой, что «скелеты» могут сделать со мной за мою дерзость. Нужно сохранять спокойствие и спрятаться в собственном разуме – там есть место, куда боль не сможет добраться; это мой единственный шанс выстоять в том испытании, которое нам предстоит.

Яма затихает в предвкушении, члены Орденов оглядывают нас, замерших перед ними. Тиллео кивает, и мастер Чен хлопает кнутом в воздухе, а затем обвязывает его, словно ремень, вокруг талии.

– У вас есть ровно пять минут, чтобы выбрать себе столб, вырвать из песка меч, закопанный рядом с ним, взобраться на него и стоять наверху до тех пор, пока я не разрешу слезть. Вперед! – внезапно кричит он, и мы, словно стрекочущие муравьи, понеслись к столбам.

Харш и горстка других рабов клинка, что всегда борются за первое место, бросаются к первой линии столбов. Я же выбираю другой вариант – столб прямо посередине второй линии, где я смогу частично спрятаться от посторонних глаз. Другие рабы клинка уже начали взбираться на свои столбы, но кое-кто планирует все наперед – зная, что за жаркий денек нам предстоит.

Я выбираюсь из штанов и бросаю их на рукоятку меча, все еще торчащую из песка. Ненавижу, когда меня выставляют напоказ в одном нижнем белье, но эти штаны будут забирать у меня силы: я буду потеть в них, так что обезвоживание начнется быстрее. Если бы меня заставили стоять под палящим солнцем, когда я только оказалась в этой пустыне, у меня бы были такие ожоги, что понадобилась бы помощь лекаря. Однако за долгие годы солнце подчинило мою кожу себе – бледная и нежная раньше, она приобрела теплый оттенок бронзы. Затем я стягиваю с себя безрукавку и быстро повязываю на голову: так пот не будет течь в глаза – хотя бы временно.

Я вырываю меч из песка и хватаю штаны как раз вовремя – мастер Чен уже кричит мне:

– У тебя осталось две минуты!

Я спешу взобраться на столб высотой в три моих роста и ругаюсь про себя – на вершине я обнаруживаю, что в ширину он всего на пару пальцев больше, чем одна моя ступня. Я ставлю ногу на место, с силой подтягиваюсь и тут же нахожу равновесие – навык, отточенный за годы жизни в Приюте, а потом быстро оборачиваю меч кожаными штанами. Да, так он будет тяжелее, но кожа не даст металлу жечь мне руки, когда беспощадное солнце пустыни раскалит его докрасна.

Я оглядываюсь вокруг и вижу, что слишком много рабов клинка остались в одежде. Разделись немногие, и лишь один догадался проделать с мечом и штанами то же, что и я – это был Кин.

Мне хочется привлечь его внимание, чтобы он подтвердил, что мы все сделали правильно, но я сомневаюсь. Тиллео может выпороть нас за то, что мы разрушили идеальный образ, который он, похоже, хотел создать с помощью нашей одежды и причесок – ну, или он может похвалить и наградить нас за изобретательность. Когда имеешь дело с Тиллео, никогда не знаешь, что взбредет ему в голову.

Очередной удар кнута эхом отражается от стен вокруг ямы. Я стою на одной ноге на вершине столба и пытаюсь расслабиться.

– Мечи – вперед! Держите руки прямо и не опускайте их, пока не получите разрешения, – рявкает мастер Чен, и все рабы клинка выполняют приказ.

В яме вновь воцаряется тишина, начинается испытание. Мы будем стоять на этих столбах до тех пор, пока не упадем. Тот, кто рухнет вниз первым, будет наказан. За ним последуют и другие, и лишь несколько рабов клинка смогут перебороть себя и получат право сказать, что выстояли до конца. А члены Орденов будут за нами наблюдать, пока им не надоест – имя победителя им, вероятно, назовут, когда они уже будут отдыхать в охлажденных магами комнатах, окруженные тарелками с едой и сплетнями о королевстве.

Хотелось бы мне больше злиться, чем завидовать. Гнев может быть топливом, а зависть истощает.

Сконцентрировавшись на дыхании, я делаю все возможное, чтобы отключиться от своего тела и нырнуть в мысли, словно в пруд с прохладной водой. Я представляю, что я невесома, представляю, как я вгрызаюсь в сочное мясо, кладу в рот сладкие ягоды и запиваю все это вином, что заставляет меня почувствовать себя живой и непобедимой. Не помню, чтобы хоть раз пробовала что-то из этого, и все же я чувствую вкус мяса, ягод и вина на своих губах, как будто они реальны. Я не могу объяснить, откуда у меня эти странные воспоминания, но я позволяю им кружить мне голову и уводить все дальше от реальности.

Уже далеко за полдень, когда мое тело требует, чтобы я вернулась на землю. В реальность меня буквально выдергивают, и в ней мои мышцы вопят от боли, а нога требует, чтобы с нее сняли этот груз.

Оглянувшись вокруг, я вижу, что все рабы клинка еще балансируют на жердочках, но, судя по виду нескольких из них, это ненадолго. Впервые с начала испытания я меняю позу, меняю и руку, держащую меч. Это приносит небольшое, но все же облегчение – а это лучше, чем ничего. С великой осторожностью я переставляю одну ногу, чтобы освободить место для другой.

Я наконец переношу вес на другую ногу и замечаю, что все скамьи пусты. Я уже собираюсь позлорадствовать, что члены Орденов сдались так быстро, но вдруг знакомый громкий голос привлекает мое внимание. В нескольких столбах от моего мастер Чен стоит под напряженной рабыней клинка и что-то громко объясняет собравшимся вокруг него членам Орденов. Тиллео стоит позади него, жадно наблюдая за происходящим, а раб дома яростно машет опахалом из листьев, пытаясь смахнуть пот, медленно скапливающийся на лбу его хозяина.

– Она отлично взламывает замки и может распутать самые распространенные узлы, обучена владению всеми необходимыми видами оружия, но лучше всего владеет гномьей киркой для ближнего боя и ассегаем^[3] – для дальнего. Как и у всех рабов клинка, у нее выработалась толерантность к большинству токсинов, но она по-прежнему восприимчива к цветкам лиственницы и укусам саркаров. Она заняла первое место на тренировках по соблазнению, доказав, что весьма искусна в удовлетворении как мужчин, так и женщин. У нее более хрупкое телосложение, чем у некоторых других рабынь в этой партии, но нехватку мышц она компенсирует гибкостью. Мастер Дарроу говорит, что нет такой позы, которую бы она не могла принять – а это довольно полезный навык.

Члены Орденов кивают, глядя на Орит, как на какую-то скотину – только скот бьют по ногам, гнут и проверяют суставы, чтобы убедиться в его пригодности. Пот стекает по ее покрасневшему лицу, руки трясутся, пытаясь удержать меч прямо.

Мастер Чен переходит от основания шеста Орит к Харику, который, кажется, справляется немного лучше. Его рубашка промокла от пота и прилипла к телу, и, хотя дрожь в его руках менее заметна, чем у Орит, я замечаю, что подрагивает все его тело – и это заставляет меня изменить свое мнение. Возможно, Харик потеряет сознание раньше, чем Орит.

Мастер Чен начинает перечислять умения Харика и говорит о его эффективности, как бойца. Я удивляюсь наблюдениям, которые собрали учителя, – хотя, наверное, и не должна, ведь это поможет продать нас. Однако детальность этих наблюдений нервирует.

Как и Орит, Харик держит голову высоко поднятой, его взгляд устремлен в пустоту. А мастер Чен говорит о нем так, словно он – не более чем товар.

Интересно, что творится в голове у раба клинка, когда членам Орденов рассказывают, что он хорош в освобождении от пут, но слаб перед ядами, выбирает в качестве метода убийства обезглавливание, даже когда предпочтителен более деликатный подход.

От рассказа мастера Чена меня отвлекают капли пота, свободно скользящие по моей спине. И я вновь переключаю внимание на жуткий дискомфорт во всем теле. Мышцы рук затекли и затвердели, нога, на которую я только переступила, уже заныла, и только безрукавка, что я повязала на голову, справляется со своей задачей – жгучий пот не льется мне в глаза. Так что я сосредоточилась на том, с чем не возникло проблем, и отмахиваюсь от желания пошевелиться и размять затекшие мышцы. Снова смотрю на толпу членов Орденов, собравшихся рядом со мной. В ту же секунду голова какого-то «волка» чуть сдвигается в сторону, и мой взгляд падает прямо на лицо одного из «скелетов».

Почему мне никак не удается отделаться от их высасывающих душу взглядов?

Странный жар разливается в моей груди, но я не могу заставить себя отвести взгляд. Благодаря их мастерски сотканным чарам, я вновь не могу сообразить, на кого из троицы я смотрю. Однако я изображаю покорность – которой он, к слову, не заслуживает, – и опускаю глаза.

Он, в свою очередь, следит за бисеринкой пота, что бежит по моей шее вниз, меж грудей, прокладывает себе путь по прессу и исчезает, впитавшись в ткань нижнего белья.

Мои соски тут же напрягаются от такого внимания – реакция, которую тонкая обмотка на моей груди скрыть не в состоянии.