Я открыл глаза. Энергия, яркая и живая, вырвалась из них в виде двух лучей, ударила в потолок и заставила несколько больших кусков мрамора упасть рядом со мной. Дыра над моей кроватью появилась в самую первую ночь и увеличивалась с каждым пробуждением. Это было физическое проявление эмоций, которые я больше не мог сдерживать. Я сел, вытирая влажные пятна на щеках. Я не хотел видеть его, не хотел заново переживать то, что имело отношение к нему или моему прошлому. Сражения, война, хорошее и плохое – я ненавидел все. Мои волосы прилипли к мокрым от пота плечам и спине. Они слишком отросли, но мне было все равно.

Чашки, столы и стулья парили над мраморным полом из-за порождаемой мной энергии. Даже по прошествии столетий эта сила все еще брала надо мной верх. Я поднял руки, массируя виски и пытаясь сосредоточиться. Когда мебель и осколки камня упали на пол, тупая боль, пульсирующая в моей голове, утихла. Мигрени усиливались. Они напоминали бесконечно бьющий барабан, который досаждал мне все чаще и чаще. Вина и сожаление, которые я чувствовал, становились невыносимыми.

Я сжал лицо руками, и длинные пряди моих волос упали вперед, словно плотная занавеска, блокирующая свет. Мышцы моего тела все еще были напряжены и болели. Я придерживался той же тренировочной программы, которой научился еще до войны. Это единственное, что мне помогало. Чем усерднее я отжимался, подтягивался или бегал, тем легче мне было отгонять дурные мысли, грозившиеся меня поглотить.

В те дни, когда становилось особенно плохо, я не мог заставить себя покинуть свой дворец и оставался внутри. Именно тогда ощущение пустоты и боли становилось нестерпимым. Темный туман, выползающий из каждого уголка моего сознания, поглощал меня, пожирал мою волю к существованию. В такие дни мне не хотелось ни двигаться, ни есть. Я просто лежал, наблюдая за восходом и закатом солнца, не замечая, сколько времени прошло. Я ворочался, не имея сил и желания даже подняться. Это были худшие дни.

Сколько лет прошло с тех пор, как я запер себя от мира? Я сбился со счета.

Потрепанные и грязные простыни скомкались вокруг моих бедер, когда я опустил ноги на пол. Шрамы зигзагами покрывали мои бедра и колени. Все мое тело было ими усеяно. Сильнее всего я ненавидел глубокий шрам на моей голени. Воспоминания о нем всегда вызывали кошмары. Если бы я только был немного быстрее… Я снова закрыл глаза, заглушая крики.

Я осмотрел комнату, остановившись на зеркале в золотой раме на противоположной стене комнаты. Серебряные линии украшали мои ступни, ноги, живот, спину, шею и область под глазами. Я сразу пожалел, что увидел свое отражение. Густые темные волосы доходили до середины спины, а отросшая неопрятная борода закрывала большую часть лица.

Свет моих глаз отражался в зеркале, окутывая комнату серебристой дымкой, которая напоминала мне, кто я, где я и какой я неудачник. Они назвали меня защитником. Я фыркнул и разжал кулак, бросив в свое отражение поток разрушительной силы и превратив стекло в мелкие песчинки. Я уставился на очередную дыру, которую я проделал в этом огромном ветхом поместье. Идеально – сейчас мой дом напоминал хаос, в который я погрузил свой собственный мир.

Я собрал эту планету из фрагментов Раширима, оставшихся после падения. Как только все уладилось, Совет Хадрамиэля восстановил свою деятельность, обосновавшись на другом конце мира. Я хотел побыть один, а они не горели желанием спрашивать совета у своего Короля. Я устроил все так, чтобы они и Небожители могли управлять делами без меня. Разве есть смысл поступать иначе? Миры были запечатаны навечно, и все, что могло представлять угрозу, погибло вместе с Раширимом.

Свет, чистый и яркий, выглянул из сквозной дыры над моей головой. Рассвет. Я встал и поплелся к той части комнаты, где хранил свою одежду. Куча вещей возвышалась прямо на полу и свисала с полок. Тут был настоящий бардак – как и во всей моей жизни. Мне нужно было уйти, убежать – что угодно, лишь бы уменьшить растущее напряжение в моей голове.

Я надел бежевые брюки и вышел из своей комнаты. Спустившись по резным ступеням, я оказался в фойе, ведущем в зал с небольшой обеденной зоной, столом и стульями. Не знаю, зачем я их поставил. Я не искал и не желал компании, и эти стулья служили пылесборником – как и любой другой предмет мебели в этом доме.

Природа отчаянно пыталась захватить мой дом. Лианы прорастали сквозь окна, переползая на стены. Я не стал их убирать. Меня ничего не беспокоило.

Электрическое гудение наполнило комнату, заставив меня вздохнуть и закрыть глаза. Моя рука сразу же потянулась ко лбу, но когда я его коснулся, пульсация только усилилась. Я знал, что это такое, но всегда это игнорировал. Опустив руку, я повернулся к большому камину. Маленькое прозрачное устройство издало звуковой сигнал, и крошечный голубой огонек на боку замигал. Это был единственный способ поддерживать связь с другими, когда они во мне нуждались. Его предполагалось использовать только в крайнем случае. Однако на деле все было иначе.

Прозвучал еще один звуковой сигнал, прежде чем передо мной всплыл мерцающий размытый силуэт.

– Запрос звонка от Совета Хадрамиэля, – произнес автоматический голос, лишенный эмоций.

Ни минуты покоя.

– Принять.

– Самкиэль.

Мои кулаки сжались, чистая энергия заплясала на кончиках пальцев. Я ненавидел это имя.

Когда-то бесформенный силуэт завибрировал и преобразовался в высокую фигуристую женщину. Ее длинные светлые волосы были заплетены в небрежную косу и ниспадали на плечо. Имоджин. Она напоминала богиню Атос, которая и была ее создательницей. Единственная разница заключалась в том, что Имоджин была чистокровной Небожительницей и одной из Лиги – моей Лиги.

Золотой капюшон покрывал большую часть ее волос, платье доходило до пола, а подол струился вокруг ног. Она сцепила руки, глядя на меня – точнее, сквозь меня. Они могли передать мне сообщение, но не видели меня до тех пор, пока я не давал разрешение на ответный звонок.

– Прошло много времени с момента отправки последнего сообщения, и, увы, ответа мы не получили, как и во все остальные разы. Я переживаю о… – Она сделала паузу. – Мы обеспокоены, мой повелитель.

Барабан в моей голове стал громче. Это слово я тоже ненавидел. Этот титул был дан мне при рождении – как и все остальные.

– По просьбе Винсента Зекиэль отправился в Онуну. Похоже, там что-то происходит. Остальные нуждаются в твоем совете и ждут приказа.

Онуна – промежуточный мир, где проживали смертные и низшие существа. Если бы возникла спорная ситуация, Зекиэль мог бы легко с ней справиться. Все бы справились. Они не нуждались во мне. Им было лучше без меня. Обученные всем необходимым навыкам с первой минуты своего появления на свет, они служили под началом своих создателей-богов, пока не пришло время мне самому руководить Небожителями.

В отличие от других богов, я не мог создавать Небожителей. Моя мать родилась Небожительницей, и моя кровь была нечиста. Поэтому вместо себя я выбрал тех, кто, как я знал, были сильными, умными и хранили мне верность. О Лигах ходили легенды, потому что я сделал их такими. Они были безупречно обученными убийцами, и я научил их всему, что знал сам. Все, что могло представлять для них угрозу, умерло вместе с нашим миром. Ничто не могло им навредить.

Мое внимание вернулось к Имоджин. Она сделала паузу, тщательно подбирая слова. Покачав головой, она произнесла:

– Я очень хочу увидеть тебя еще раз. Пожалуйста, возвращайся домой.

Дом. Она имела в виду город за высокими скалами. Наш настоящий дом превратился в звездную пыль, и теперь мы жили на его обломках. У меня не было дома. Ни у кого из нас.

Изображение передо мной исчезло, его снова сменил бесформенный силуэт.

– Мне отправить ответ, сэр?

Мои кулаки снова сжались, тупая боль в голове не прекращалась.

– Игнорировать.

Раздражающее устройство наконец замолчало. В комнате снова было пусто и тихо. Мне нужно было выбраться. Я развернулся, направившись через фойе в главный зал. Когда я проходил мимо, серебряное пламя вспыхнуло, наполнив пустые бежевые залы светом. Энергия бурлила под моей кожей, умоляя позволить ей вырваться наружу.

Я распахнул входную дверь и остановился, оставаясь в тени, вне досягаемости солнечного света. Вид был ошеломляющим. Разноцветные птицы чирикали, пролетая мелкими стайками. Вечнозеленые растения и кусты покачивались на ветру, оттенки зеленого, желтого и розового сливались в прекрасный цветущий ковер. Это был мир, наполненный жизнью, и все же я ничего не чувствовал. Я ощущал себя таким оторванным от всего. Мое горло сжалось, а взгляд опустился – пальцы моих ног были всего в нескольких дюймах от этого великолепия. Я сделал шаг вперед, а затем – два шага назад.

Завтра попробую еще раз.

* * *

Наступило завтра, а вместе с ним пришли и кошмары. Они были ужаснее, чем в прошлый раз, и я проснулся, выскочив из своей постели и схватившись за грудь. Я не мог остановить нарастающие волны ужаса. Вскочив на ноги, я начал ходить по комнате, прежде чем мое тело успело осознать, что оно делает. Мое сердце колотилось в груди с такой силой, что я бы не удивился, если бы оно выпрыгнуло наружу. Я попытался сосредоточиться на дыхании, но это не помогло. Я не мог контролировать дрожь, сотрясавшую мое тело, не мог остановить натиск воспоминаний, пронзающих меня до глубины души.

– Мне стыдно за тебя. Я возлагал на тебя такие надежды, а теперь мне нужно наводить порядок в твоем хаосе. Снова.

Я заткнул уши, обхватив руками голову, словно это могло заглушить шум.

– Ты дурак, если думаешь, что мы когда-нибудь позволим тебе править нами.

Мои колени подогнулись, и я рухнул на пол, крики эхом разносились по комнате.

– Какая жалость, – прошипел женский голос, пропитанный ядом. Богиня Нисмера. Ее серебристые волосы, острые черты лица и доспехи были покрыты кровью наших друзей, нашей семьи и наших соотечественников. Она была предательницей во всех смыслах этого слова. Ее пятка впилась в мой нагрудник, удерживая меня на месте. Раздались звуки рвущейся плоти и скрежет металла. Она приставила острие меча к моему горлу. Я схватился за лезвие, кровь сочилась сквозь мои пальцы, моя хватка слабела. Металл пронзил мне горло, и я не знал, как долго смогу сдерживать его движение. – Ты получишь славу, которой так отчаянно жаждешь, Самкиэль. Титул, который ты так любишь. Теперь они будут знать тебя как того, кем ты являешься на самом деле: Губителя мира.

Стена передо мной взорвалась, когда энергия, горячая и яркая, вырвалась из моих глаз, уничтожая все на своем пути.

Уже двое суток я бегал и тренировался. Мое тело болело от перенапряжения. Я не останавливался, пока моя правая нога не подогнулась и я не упал на землю. Я скатился с небольшого склона прямо в кусты. Сломанные ветки впились мне в кожу, когда я приземлился в гору листвы возле небольшого оврага. Напуганные шумом птицы стайкой слетели с деревьев. Лес наполнился их пронзительным криком, а затем затих. Свет лился сквозь кроны деревьев, пока я лежал на земле, тяжело дыша.

Мое внимание привлек звук бегущей воды, и я повернул голову, чтобы увидеть два водопада, спускавшихся по склону угловатого утеса. У его основания располагалось небольшое озеро, окруженное камнями и валунами.

Я приподнялся на локте, глядя на бурлящую воду. Когда я в последний раз мылся? Не помню. Когда я в последний раз ел? Тоже не помню. Я оттолкнулся от земли дрожащими ногами, разделся и отбросил в сторону пропитанные потом брюки. Шагнув в кристально чистую воду, я ожидал, что меня охватит холод. И хотя вода была ледяной, я ничего не почувствовал. Покачав головой, я пошел вброд, не желая думать о том, что означало это отсутствие ощущений.

Смыв отвратительный запах со своего тела, я снова надел брюки. Несмотря на то, что они были не первой свежести, ничего другого у меня не было. Я забыл рубашку и туфли, когда убегал из дома после очередного кошмара, но мне не хотелось возвращаться. Это место не было мне домом – как и любое другое.