Ледяная колыбель (страница 31)
Повернувшись, Саймон с парой своих спутников направился к выходу из колодца. Все они опять напялили свои головные уборы, готовые раствориться в безвестности.
Фрелль схватил Канте за руку и оттащил его назад, позволив широкоплечему матросу поднять трап лебедкой.
– Остальные уже в рулевой рубке. Надо присоединиться к ним.
Кивнув, принц последовал за алхимиком сквозь битком набитый нижний трюм к узкой лесенке, ведущей наверх. Из своего изучения схем таких кораблей он знал, что ведет та на узкую промежуточную палубу, где располагаются несколько личных кают, небольшая кухня и большой кубрик, занимающий всю корму, хотя бо́льшая часть этого уровня отведена под рулевую рубку в носовой его части. А над всем этим простирается совершенно плоская открытая палуба, затененная газовым пузырем с заостренными концами.
Горя желанием увидеть все это собственными глазами, Канте поспешил по крутому трапу наверх. Поднявшись, он втиснулся в царящую в рулевой рубке суету. Ллира вжалась в группу мужчин. Рами и Лорин стояли в сторонке, под пристальным взглядом теперь уже единственного охранника, который держал ладонь на рукояти меча.
Когда к ним присоединился Канте, стоящая за штурвалом женщина – очевидно, капитанша – повернулась к гостям.
– Добро пожаловать на «Квисл». – Она взмахом руки обвела корабль. – Поскольку мы попросту украли эту посудину для данного предприятия, я взяла на себя смелость дать ей имя. С рисийского это можно примерно перевести как «отравленный кинжал». Так что лучше следите за каждым своим шагом!
Капитанша смягчила эту завуалированную угрозу улыбкой. Это была длинноногая женщина, затянутая в клашанскую черную кожу, но с белоснежным, почти серебристым лицом и голубыми как лед глазами. Канте предположил, что родом она с далекого архипелага Рис, расположенного почти на самом юге Венца. Это впечатление еще больше подчеркивалось ее гладкими черными волосами, убранными в длинную косу с вплетенными в нее крошечными серебряными колокольчиками. Канте мало что знал о рисийцах, за исключением того, что это было матриархальное общество, известное своими наемными убийцами.
Даже экипаж, который находился по бокам от капитанши, управляя маневровыми колесами с рукоятками и рычагами, состоял исключительно из женщин, включая молодую судонаправительницу крылатки. У всех был одинаковый цвет лица и темные волосы.
Женщина за штурвалом кивнула ему, и при этом в ее косе не звякнул ни один колокольчик. Канте подавил дрожь. Говорили, что рисийские убийцы способны передвигаться совершенно незаметно и неслышно, даже будучи украшенными этими серебристыми колокольчиками. И что единственным предупреждением о грозящей тебе участи будет лишь тихий звон, возвещающий о твоем скором конце.
Ее улыбка стала еще шире и насмешливей – видимо, капитанша ощутила, что ему слегка не по себе.
– Итак, наконец-то ты на борту. Подойди, если хочешь, и посмотри, как мы взлетаем. Этот спектакль того стоит.
Успокоенный ее приветливым тоном, Канте охотно принял ее приглашение и подошел к одному из гигантских выгнутых окон. Алхимия изготовления таких больших куполов из прочного стекла была у клашанцев строго охраняемым секретом. Когда принц подступил ближе, ему показалось, будто он вышел за пределы корабля и завис прямо в воздухе. Сквозь выпуклое окно было хорошо видно и небо над головой, и то, что находилось прямо под носом корабля. Это нервировало.
Канте сглотнул и отступил на шаг.
– Держитесь крепче! – выкрикнула капитанша, подаваясь вперед, чтобы передать свой голос через возвещатель в остальные помещения корабля. – Мы взлетаем!
И потянула за какой-то рычаг, крепко сжимая другой рукой штурвал.
Негромкие хлопки возвестили о том, что корабль свободен от привязей. Удерживающие его тросы отвалились от корпуса, и крылатка чуть приподнялась над каменным дном колодца. Четыре быстропламенных движителя взревели в унисон, выбрасывая под киль пламя и дым, и корабль резко взмыл в небо.
Придавленный внезапным ускорением, Канте повалился вперед, ударившись ладонями о выпуклое стекло. На какой-то ужасный миг ему показалось, что он сейчас вывалится наружу, но стекло выдержало. Каменные стены у него перед глазами смазались в убегающую вниз размытую серую ленту.
Но тут они выскочили из темного колодца на открытое пространство, и яркий свет ослепил глаза. Однако Канте все-таки заметил столб огненного пепла и дыма, поднимающийся вверх из самого центра обнесенного стеной сада. Прежде чем он успел как следует его рассмотреть, по обе стороны корпуса раскрылись парусиновые крылья, опершись о воздух. Корабль накренился, быстро проносясь над дворцовыми башнями.
Небо усеивали и другие крылатки, описывая плавные круги или уже уносясь прочь. Недавний трезвон гонгов, судя по всему, изрядно напугал имри, и самые богатые из них теперь стремились покинуть город и пересидеть смутное время в каких-нибудь более безопасных гаванях.
Канте улыбнулся, оценив план Саймона. Другие корабли представляли собой идеальное прикрытие для их бегства – просто еще одна крылатка среди множества прочих.
Капитанша поддразнивающе окликнула его:
– Если ты сейчас залапаешь мне стекла, то вымоешь все окна до единого!
– Прости. – Канте оттолкнулся от стекла, взял себя в руки и отступил к остальным, которые собрались в задней части рулевой рубки.
Когда он присоединился к ним, какой-то шум привлек его внимание к судонаправительскому посту – к шкафчику, в котором хранились карты. Остальные тоже посмотрели в ту сторону. Из-за деревянной дверцы доносился неистовый стук, сопровождаемый приглушенными криками.
Мимо Канте протиснулась Ллира.
– Похоже, кое-кто тут уже очухался…
Предводительница воров распахнула дверцу. На полу за ней лежала согнутая фигура – связанная по рукам и ногам и с кляпом во рту. Подступив ближе и опустив взгляд, Канте с ужасом узнал направленное на него лицо, на котором читалась неприкрытая ярость.
«Аалийя…»
– Твоя нареченная оказалась настоящей львицей, – заметила Ллира.
Канте ошарашенно повернулся к Рами.
– Я не знал!
Глаза у Рами округлились, лицо потемнело. Скрюченные пальцы его метнулись к запястьям – судя по всему, в поисках отсутствующих ножей.
Канте вспомнил недавнее заявление Саймона, сделанное после того, как сам он предложил Рами присоединиться к ним. Шпион утверждал, что заложник им не требуется. Теперь принц все понял.
«Потому что заложник у них уже был».
Ллира махнула на Аалийю:
– Дополнительная подстраховка. Нам это может понадобиться. – Она пожала плечами. – А если нет, то за нее дадут щедрый выкуп.
Канте тяжело дышал. Он ведь тогда просил Рами довериться ему! Принц потянулся к руке своего друга.
– Я и вправду не знал!
Рами попятился, сторонясь его.
– Это большая ошибка, о которой все вы еще сильно пожалеете!
Канте опустил руку. Ему оставалось лишь наблюдать, как Аалийю освобождают от пут. Даже после того, как изо рта у нее выдернули кляп, она оставалась мрачно спокойной, свирепо глядя на него. Ее молчание было гораздо хуже любых проклятий или презрительных замечаний. Аалийю вместе с Рами и Лорином вывели из рулевой рубки и заперли в одной из отдельных кают.
Фрелль вздохнул и похлопал Канте по плечу. Пратик просто выглядел угрюмым, словно соглашаясь с недавней оценкой Рами.
Алхимик повернулся к Ллире. Голос его был мрачен и серьезен, когда он перешел к более насущному вопросу:
– Есть вести из Халендии?
Ллира посмотрела через рулевую рубку на открытое небо.
– Все вы не так умны, как вам кажется, – заявила она. – Даже наполовину.
Фрелль кивнул.
– Король Торант явно знает, что мы здесь. И что Канте помолвлен с клашанской принцессой.
– Знает, конечно, но это далеко не все, что ему известно.
– Что ты имеешь в виду?
Ллира вновь повернулась к ним:
– Ходят слухи, что два месяца назад халендийцы отправили в Студеные пустоши группу боевых кораблей.
Канте вздрогнул, понимая, что это значит.
Ллира подтвердила его подозрения:
– Король… и хуже того, этот проклятый Исповедник Врит… наверняка знают, что Никс сейчас где-то в Пустошах.
Глава 30
Пристроившись в темном углу турнирного двора, Исповедник Врит внимательно изучал сияющую фигуру будущего короля Халендии – и пытался подавить свое беспокойство.
Размышляя над дилеммой, он машинально поглаживал свои длинные серебристо-белые косички, обернутые вокруг шеи и завязанные под подбородком. Косички эти обозначали его статус святого Исповедника, равно как и его серая мантия и татуировка в виде черной повязки на глазах.
Правда, не то чтобы кто-то обращал на него хоть какое-то внимание. На другом конце двора бушевало шумное празднество. Из пирамиды откупоренных бочонков рекой лился эль. Барды горланили песни о древних битвах и доблестных воинах. Весело отплясывали менестрели и шуты – столь же пьяные, как и сотни королевских легионеров, предающихся кутежу среди множества костров. Все они собрались здесь, чтобы отпраздновать успешный штурм северного побережья Клаша.