За день Ари и Снек умудрились пропустить около сотни человек. Люди шли потоком и лечение продолжалось без остановки. Помощник и сам клирик ели на ходу, заглатывая постную кашу и пресную лепешку, не разбирая вкуса.

Снять струпья, промыть крепким самогоном, залить светом и молитвой. И так раз за разом, пока Ари не начало шатать от усталости и перерасхода сил. Затем пять минут лежа на полу, два глотка тонизирующей настойки клирика с противным кислым вкусом, и круг начинается снова. Снять струпья, промыть крепким алкоголем, залить светом и молитвой.

Руди, в отличие от молодого послушника, был занят только тем, что сортировал с Гошем прибывающих людей. Ночью поток спал, и он смог найти несколько минут. Он взял свой ужин, масляный фонарь и отправился в сторону, где видел голодного старика.

Он прошёл по улицам и пришёл к тому самому узкому проулку.

Старик был на месте и лежал на боку.

Руди поставил масляный фонарь на землю, рядом поставил миску с лепешкой и деревянную фляжку с водой.

– Старик, ты как? – спросил воришка, приподнимая голову старика.

– Еды… – едва слышно прошептал старик, уставившись мутными глазами в небо.

Руди взял в руки фляжку, откупорил пробку и, приподняв голову, поднёс её к губам. По глоточку, по капле он принялся вливать её в рот незнакомца. По началу тот никак не реагировал, но вот проходит три секунды, пять, и он делает первый глоток, а за ним еще один. Кое-как напоив старика, он взял руками немного крутой каши, слепил комок и вложил в его рот.

– Голод – это хреновая смерть, – произнёс Руди и с грустной усмешкой добавил: – Сам знаю. Меня перед смертью тоже не кормили…

Старик принялся медленно шевелить челюстью, беззубым ртом пережевывая кашу.

– Да и вообще смерть… Паршиво это…

– Как хочется жить, – не отрывая взгляда от небольшого кусочка неба над головой, усыпанного звездами, произнёс старик.

– Очень, – кивнул воришка. – Очень хочется жить…

Руди снова поднес фляжку к губам старика, и тот сделал еще пару небольших глотков.

– Ты… ты не из наших? – спросил старик. Взгляд его был таким же мутным и устремлен в небосвод. – Твой говор… Ты не местный.

– Я… я из церкви, – ответил Руди. – Церкви Единого.

– Это хорошо… – едва слышно прошептал старик. – Если тут церковники, то у нас есть шанс… У кого-нибудь из нас еще есть шанс.

– У кого-нибудь, – эхом повторил Руди.

– Церковник… Помолись Единому… Помолись обо мне…

Руди помолчал несколько секунд, отвернув взгляд к масляному фонарю. В глазах снова начало щипать и жечь. В груди снова заныло, в горле встал ком.

Он молча поднёс к губам старика фляжку. Тот никак не среагировал. Парень налил в рот старика пару капель, за ними еще и еще. Старик не глотал. Он попробовал налить еще немного, но тут заметил, что во рту стоит вода. Старик не дышал.

Руди отложил фляжку и не мигая уставился на небольшой язычок фитиля внутри стеклянной колбы, защищавшей его от порывов ветра. Голову незнакомца он с колен так и не убрал.

– Хреновый я церковник, Старик, – произнёс вслух Руди. – Я ведь ни одной молитвы так до конца и не выучил.

Он просидел так еще несколько минут, затем аккуратно встал, уложил старика на спину, скрестил ему руки на груди и достал из кармана серой мантии четки. Он несколько секунд их рассматривал, но вместо полагающейся молитвы с перебором каменных бусин, он сжал их в кулак. Встав на колени, он прислонил руки к груди и сказал:

– Я дерьмовый церковник, можешь даже не рассчитывать, – начал тихо шептать он. – Но если ты меня слышишь… Ты не можешь не слышать. Ты не можешь не видеть тот ужас и отчаяние, что происходит тут. Я прошу у тебя за этого старика. Я не знаю, как его зовут, но… Если у тебя там наверху найдется немного каши и хлеба – покорми его, пожалуйста. Умирать голодным чертовски дерьмово.

Руди поднялся, пододвинул к изголовью старика миску с кашей, поднял фонарь и отправился дальше, к бывшему зданию церкви. На небольшой площади его снова ждали люди.

В кармане серой мантии звенели три печати со знаком Единого.

Серебряная.

Золотая.

Медная.

Глава 14

Снек сидел, привалившись спиной большой комнаты.

В воздухе стояла жуткая вонь, пол был загажен гноем и черными струпьями. На небольшой лавке, у окошка, на боку сопел беспробудным сном Ари.

– Почище места не мог придумать, – проворчал Гош, вошедший в помещение. Он подошел к напарнику и поднял его. – Пойдем. Я артефактами нагрел пару чанов воды. Помоешься.

– Вода – это хорошо, – устало произнёс Снек и с трудом поднялся. – Много там еще?

– Остались только старики и дети, – мрачно ответил Гош и, подхватив под руку качнувшегося клирика, повёл его наружу. – Многие уже умерли, но кое-кто в итоге остался.

– Хорошо, – кивнул друг.

Они прошли несколько домов и оказались у небольшого дома, внутри которого виднелся свет.

– Как Ари? – спросил паладин, когда они вошли в комнату.

Внутри оказался большой металлический чан, вмурованный в пол.

– Ари… Ари – молодец, – тихо ответил Снек и стащил с себя грязную одежду. – Быстро схватывает.

– Я к рабам назначил старшего, – начал рассказывать Гош. – Среди них уже трое зараженных.

– Струп треснули? – спросил клирик, опускаясь в горячую воду.

– Нет. Только первые пятнышки, – покачал головой воин. – Но суть не в этом. Среди тех, кого вы лечили, есть погибшие.

– Это неизбежно, – кивнул Снек. – Заразу мы выводили, но у нас только свет. Телам просто не хватает сил справиться с истощением.

– Понимаю, – кивнул паладин. – Магия тут бессильна.

– Не совсем. Если бы у нас был хотя бы слабенький маг жизни, то мы могли бы восполнить потери вылеченных, но чего нет, того нет.

Клирик облокотился спиной на стенку и погрузился по самый подбородок.

– Ох, Единый… Какая же благодать…

– Это я знаю, – вздохнул Гош и взглянул на раба старика, который забрал грязную мантию. – Еды принеси.

– Я думал над тем, чтобы попробовать магические круги перегонки света в жизнь, но у меня информация, что там процент перегонки идет один к пятидесяти, – тем временем продолжил клирик. – У нас просто нет столько света.

– Если так перегонять всё, что есть у Ари, хватит на одного-двух больных, – кивнул Гош. – Я поэтому и хотел поговорить.

– Ты что-то нашел?

– Да. Помнишь, позавчера ты просил меня обойти трущобы с теми ошейниками?

– Помню, – кивнул Снек. – Это артефакты для определения силы.

– Я проверял всех подряд и ошейники не дали результата, – вздохнул паладин. – Никакого намека на одаренного.

– Значит, наше везение не настолько сильное, – вздохнул клирик. – У меня была надежда, что в этом аду мы сможем найти еще одного одаренного.

– Я тоже так думал, – хмыкнул Гош. – Но то, что я обнаружил – оказалось… очень необычным.

– Ты всё-таки кого-то нашел?

– Да, но сокровище, которое мы с тобой искали, всё время было с нами.

– О чем ты? – повернулся к паладину напарник.

– Руди.

Снек раздумывал несколько секунд, после чего произнёс:

– Что ты нашел?

– В первый день он исчез, почти на час ночью, потом еще несколько раз уходил. Один раз я за ним проследил. Он забирал с собой свою пайку и уходил. Он бродил по городу, пару раз кормил умирающих.

– Это хороший знак, – кивнул Снек. – В нём появилось что-то, помимо жажды жизни и алчности.

– Согласен, но вчера я… Вчера я додумался проверить рабов, что нам отдали, – продолжил Гош. – Артефакты молчали, но, когда вернулся Руди, один из них мигнул.

– Какая руна? – нахмурился Снек и приподнялся.

– Жизни. Я проверил. Это была не случайность. Артефакт на него реагирует.

– Ты проверил объем?

– Как я по-твоему это должен сделать? – фыркнул Гош. – Я понятия не имею, как вы клирики этим занимаетесь.

– А что сам Руди?

– Руди… мрачный он, – вздохнул паладин. – Я боюсь, как бы он не сломался. А тут еще… Я видел тех, кто смог встать после черной язвы. На их телах страшные раны. У многих руки и ноги едва шевелятся. Среди стражи осталось еще три десятка здоровых мужчин, но вижу в их глазах отчаяние.

– Кто-то из знати выжил?

– Нет. Стража рассказывает, что как только все началось, благородный квартал закрыли. За ним закрылись торговцы, выставив охрану на складах. Только ни тех, ни других это не спасло.

– То есть карантинные меры они все же приняли, – задумчиво произнес клирик.

– Не знаю, о чем ты, но суть в том, что через какое-то время они перестали отвечать, и голодные жители ворвались на склады, а потом и в их дома. Там были только трупы.

– Это очень странно, – произнёс Снек и, взяв мочалку, принялся тереть тело. – Эта зараза не переносится через стены. Да, по воздуху может, но только рядом. Недалеко от больного. Я читал выводы из «Наблюдения эпидемий» Таркара. Обычной деревянной стены хватает для того, чтобы огородить очаг.

– Может, они больны уже были?

– Может и так, но я думаю, они бы сказали, что у них тоже очаг болезни, – ответил клирик. – А со знатью вообще очень странно. Обычно они не имеют большого круга общения. Как они могли заразиться?

– Перед черной язвой все равны, – покачал головой Гош.

– Да, но тогда…

Снек поднялся из чана и, шлепая босиком, подошел к чистой мантии.

– Пойдем. Нам надо кое-что проверить, – произнес он, одеваясь. – Сначала надо разобраться с нашими братьями в церкви.

– Их уже давно похоронили.

– Тела – да, но в церкви было много артефактов света.

– Тут не было боевых и серьезных артефактов.

– Да, но нам и не надо. Нам будет достаточно алтаря и знака единого.

– И зачем они тебе?

– Они помогут определить тёмную магию, если она была, – начал пояснять клирик. – Помнишь, что рассказывали стражники? Сначала никто не знал, откуда появилась болезнь. Не было бедняков или моряков, покрытых язвами. Сначала закрылись служители церкви, а тем же вечером знать и торгаши. А потом повалило.

– Ты думаешь, что это проклятье или магия?

– Нет. Я уверен, что это настоящая черная язва, но как она попала в город и так быстро распространилась?

Гош нахмурился и поднялся, направившись за клириком.

– Эпидемия… – пробормотал он, выскочив из здания. – Эпидемия могла быть вызвана не случайно.

* * *

– И что это значит? – спросил Руди, глядя на следы на стене.

Гош и Снек занимались полночи подготовкой одного из инквизиторских приемов, основанн на магии света, результат которого был изображен на стене.

– Это значит, что произошедшее в Картаре не случайность, – мрачно ответил Снек и взглянул на Гоша. – Магии тьмы тут не было. Зеленый – цвет магии жизни. Синий – воды. Вот эти голубые росчерки – это магия ветра.

– Я в этом ничего не понимаю, – буркнул паладин, встревожено смотря на стену. – Можешь нормально объяснить?

– Заразу доставили в город и с помощью магии распространили по нему так, чтобы заразить как можно больше людей. Сила жизни помогла усилить заразу, дала ей силу. Магия воды помогла ей не высохнуть под местным солнцем. Магия ветра разнесла по округе.

– Зараза это же не камень. Должен быть кто-то, кто принёс ее в город?

– Не обязательно, чтобы это был человек, – покачал головой клирик. – Это могло быть животное.

– Птицы, – подал голос Руди. – Я видел очень много мёртвых птиц.

Клирик и паладин переглянулись.

– Вот и ответ, – вздохнул Гош.

Руди взглянул на выход.

– Мне нужно…

– Нам нужно поговорить, Руди, – обратился к нему Снек.

Воришка внимательно взглянул на клирика и твердо ответил:

– Я сам решу, куда мне девать мою пайку.

– Дело не в пайке, – покачал головой клирик. – Я рад, что ты нашел в своем сердце что-то, помимо алчности. Действительно рад. Но ты можешь сделать большее.

– Что?

– Я вчера одевал тебе артефакт на шею, – произнес Гош. – Помнишь?

– Помню.