– Это очень сложный вопрос, – задумчиво ответил Снек. – С одной стороны церковь всячески искореняет тьму и всех, кто использует её. Для этого у нее есть даже специальный орган – инквизиция. С другой стороны темные маги в королевстве есть и свободно работают. Да, с ограничениями, с запретными техниками, но… Мне чаще приходилось встречаться с обезумевшими пиромантами и живодрами-воздушниками, чем с темными магами. Если говорить про королевство, конечно…

Клирик глубоко вздохнул и взглянул в небольшое окошко, ведущее на улицу. В нем виднелся кусочек голубого неба и краешек белого облака.

– Возможно, это связано с тем, что тёмных элементарно меньше. Я бы даже сказал единицы, но… За ними зоркий глаз, и большинство их дел проверяется инквизицией. Но это маги. Те самые маги, что закончили академию и имеют право носить знак мага нашего королевства. А вот ты… Ты у нас простой человек. С тобой скорее всего никто церемониться не будет. А уж в нынешнем положении ты вещь. Собственность. И судьба твоя может оказаться совсем незавидной.

– И что мне тогда делать?

– Для начала надо бы разобраться с твоим ошейником, – вздохнул Снек. – Дальше… Дальше будет видно.

* * *

– Итак, – задумчиво пробормотал клирик, не спуская взгляда со старой книжицы, записи в которой были на странном языке, который выглядел, как необычные загогулины с точками. – По сути ничего сложного нет. Надо окропить кровью ключ. Твоей и Нами. Затем прислонить его к ошейнику, и назвав собственность по имени, произнести «Освобождаю».

– А на каком языке? – спросил Ари, стоявшей перед взволнованной девушкой.

– Тут не указано, но я думаю, смысл не в слове, а твоём понимании этого слова.

Парень взглянул на нож и не раздумывая сделал надрез на пальце, после чего вымазал в выступившей крови ключ. После этого он передал остро заточенный кривой кинжал девушке. Та приняла его и взглянула ему в глаза.

– Вы ведь меня не бросите? – неожиданно спросила она.

– Нет, – твёрдо ответил парень.

Нами взяла клинок и резанула палец. Капля, вторая и ключ полностью покрывается кровью рабыни. Послушник взял часть артефакта и прислонил его к ошейнику спереди. Взглянув в глаза девушки, он произнёс:

– Освобождаю!

Никаких фейерверков, никаких вспышек и никакой тьмы.

Стальная полоска, среди местных работорговцев считавшаяся настоящим произведением искусства, упала на пол двумя половинками.

– И всё? – спросил парень.

– Всё, – хмыкнул клирик. – А ты чего ожидал?

– Ну… я точно сам не знаю, – пожал плечами Ари. – Думал, произойдет хоть что-то.

– Хоть что-то произойдет, когда мы активируем немульский камень, чтобы рассмотреть тьму внутри твоей рабыни… уже не твоей рабыни, – поправился клирик. – Вставай вот сюда.

Снек указал на свободную стену в келье и достал голубой камень, обрамленный серебряной сложной оправой, на которой виднелись мелкие письмена.

Нами послушно встала в указанное место. Девушка трогала свою шею, непривычно потеряв ощущение от стальной полосы, которая всю её жизнь висела на ней.

Снек же поднёс артефакт к лицу и принялся что-то на него нашептывать. Молитва заняла несколько минут и в итоге шар начал светиться золотистым светом. Когда он закончил, то вытянул руку в сторону бывшей рабыни и четко произнёс:

– Именем Единого! Явись!

Вспышка яркого оранжевого света заполнила комнату, но тут же исчезла. Никаких следов в комнате не было.

– А где… – недоумевающе спросил Ари.

– Это был «негатив». Сейчас надо проявить следы на стене, – кивнул Снек, и взглянув на послушника, добавил: – Можешь забирать ее и подождать на улице.

– Я бы…

– Подождать на улице, – надавил клирик.

– Хорошо, – вздохнул парень и кивнул девушке.

Они вышли из кельи, оставив клирика одного. Тот убедившись, что они ушли, закрыл ладонями глаза и тихо прошептал:

– Вера, Единый…

Затем он вытянул руки ладонями вперед и закончил:

– Явись…

Легкая вспышка на его руках заставила проявиться след на стене.

Когда Снек открыл глаза, то обнаружил на ней четкий контур черного цвета девушки на каменной кладке.

– Чертовски много, – произнёс он и замер от замеченых следов между швами.

Из кладки медленно, неторопливо начала просачиваться темная субстанция. Сначала мелкими каплями, а затем всё сильнее и сильнее. Она собиралась и тоненькими струйками устремлялась вниз, оставляя на кладке черные полосы.

– Твою мать… – прошептал пораженно клирик. – Твою мать…

Стена постепенно покрывалась тьмой, за исключением одного участка. Это была тонкая полоска, которую тьма просто обтекала. Она проходила горизонтально от груди девушки до того места, где находился Ари.

– …твою мать…

* * *

– Будешь? – спросил парень, протянув Нами орехи с медом, насаженные на тонкую нитку.

Девушка пребывала в небольшом ступоре и не сразу ответила. Она пару секунд разглядывала лакомство, после чего взяла его в руки и снова на него уставилась.

– Всё ведь прошло хорошо, – усмехнулся парень. – Ты чего сама не своя?

– Я не знаю, каково это, – тихо ответила девушка, не сводя взгляда с лакомства. – Каково это быть свободной.

– Делать то, что хочешь. Поступать так, как считаешь нужным. Самой решать свою судьбу, – пожал плечами парень, словно это само собой разумеющееся.

– Я так не умею, – тихо ответила бывшая рабыня. – Ела, когда говорили. Спала там, где сказали. Делала то, что велели…

– Ну, не вся же работа тебе нравилась, так?

– Так.

– Тогда у тебя не было выбора, а сейчас есть. Если что-то не хочешь – не делай.

– Это… трудно.

– Да, – кивнул парень. – После стольких лет рабства это действительно трудно. Но я думаю, что ты справишься. Просто делай то, что тебе хочется делать. В разумных пределах, разумеется.

– Всё, что хочется, – прошептала девушка и взглянула на парня.

– Да, – пожал плечами Ари. – только помни, что твоя воля заканчивается там, где начинается воля другого человека. Я о том, что если ты решишь влепить по голове какому-нибудь мерзавцу, то будь готова, что за это придётся отвечать. Однако ты можешь без зазрения совести влепить по щеке этому же мерзавцу, если он начнет к тебе приставать… Только перчатку не снимай, а то потом проблем не оберешься.

– Что будет дальше? – спросила Нами, не сводя взгляда с парня. – Ты меня не бросишь здесь одну?

– Не-а, – усмехнулся парень и засунул в рот орех. Облизнув пальцы, он добавил: – Если ты хочешь с нами – я буду только рад.

– Правда?

– Да. Я буду… очень рад, – отвел взгляд Ари. – Я не особо разбираюсь в церковных законах, но я точно знаю, что если кто-то просится в послушники, то Янтарный орден никогда не отказывает. Он принимает всех.

– Даже такую, как я?

– Ну, если у нас в отряде есть нежить, то бывшую рабыню точно примут, – усмехнулся парень.

– Нежить… – хмурясь, повторила девушка.

– Да, Руди на самом деле мертвец. Ему гнить не позволяет дар жизни. Ты не знала? – парень встал с порога дома с заколоченными досками и потянулся. – Думаю проблем не будет.

– Ари, – поднялась на нога Нами. – Я еще плохо понимаю, что мне делать и как себя вести, но кажется, я поняла одну вещь, которую хочу.

– М-м-м? И что же?

Парень повернулся к девушке, и та молча подошла и медленно, словно боясь спугнуть птицу, поцеловала парня в губы. После этого она тут же сделала шаг назад, опустила взгляд вниз и тихо произнесла:

– Прости, Ари. Я не хотела…

Парень покраснев, вытер губы и смущенно оглянулся.

– Вернее хотела, но не хотела, чтобы ты… – бывшая рабыня умолкла, покраснела еще больше и вжала голову в плечи. – Прости меня, пожалуйста.

Послушник растерянно оглядел девушку, затем потёр лоб и кивнул в сторону храма.

– Пойдем. Снек, наверное, уже справился.

Ари подошел к девушке и взял её за руку, после чего потянул за собой. Нами шла словно на деревянных ходулях. ноги отказывались слушаться, в груди колотилось сердце, в животе от страха все словно сжалось, а рука ощущала тепло его ладони.

Рабыня, пусть уже не по статусу, а по уму сделала первый самостоятельный свой выбор в жизни.

Солнце было уже достаточно низко, но небо всё ещё было светлым и голубым. По нему неторопливо текли белые барашки облаков.

Парочка подростков быстрым шагом шли к церкви, где спал пьяный еще со вчерашнего дня Гош, где ошалело смотрел на результаты на стене Снек и понятия не имел, что теперь делать.

Единственным, кто отсутствовал в церкви, был Руди. Воришка, как только смог встать, занялся тем, что любил больше всего в этой жизни.

* * *

Руди открыл мешочек и сморщился.

– Одна медь? – возмущенно произнёс он, глядя в кошелек. – Он что за даром пропдает?

Воришка сморщился и высыпал монеты себе на ладонь. Быстро прикинув их количество, он вздохнул.

– Нет, ну это надо же…

Руди стащил перчатки и взглянул на руки. Кожа на них заметно стала лучше. Язвы исчезли, как и висящие лохмотьями куски кожи. Единственным, что напоминало о лечении рабыни, была синюшность от покрывающих тело мелких темных сосудов.

– Работенка идёт мне на пользу, – улыбнулся он, и размяв руку, ссыпал монеты в кошелек.

Взглянув на небо и прикинув время, парень поднялся, и почесав кудрявую шевелюру, взвесил в руке кошель.

– Ну… думаю, еще разок успею, – решительно заявил он и направился прочь из проулка, вынырнув на изрядно опустевший рынок.

– Дядь, я всё видел, – произнёс детский голосок. – Дядь, дай монету, а не то страже расскажу!

Руди обернулся и обнаружил ребенка ростом ему по пояс.

– О! – тут же улыбнулся воришка. – Ты-то мне и нужен! Хочешь фиников заработать?

– Я воровать не буду, – тут же набычился ребенок с чёрными лохматыми волосами.

– И не надо, – улыбнулся Руди. – Мы вернем монеты хозяину! А он тебе насыплет от души товара. Он торговал финиками.

Парень недоверчиво оглядел потенциального работодателя и осторожно спросил:

– Не врешь?

– Не-а, – мотнул головой воришка.

– Хочу.

– Тогда слушай…

Через несколько минут к торговцу сушеными финиками, уже складывающему лоток на небольшую двухколесную тележку, подошёл Руди в рясе послушника.

– Уважаемый, – произнес он, улыбаясь до ушей.

– Пять медяков малая корзина, – не задумываясь ответил тот.

– Нет, мы не за покупками. У нас к вам дело, – ответил Руди.

Торговец оторвался от товара и внимательно взглянул на собеседника, рядом с которым стоял мальчишка.

– Слушаю.

– Дело в том, что этот малец стал свидетелем того, как один… один человек срезал ваш кошелек, – произнёс Руди и с довольной миной принялся наблюдать, как торговец перепуганно принялся ощупывать пояс и не найдя кошелька огромными глазами уставился на него. – Но вор оказался никудышным и обронил краденое вон в том переулке. Он побоялся возвращать деньги напрямую, боясь, что вы обвините его в воровстве, поэтому спросил у меня совета. Я решил, что двоим вы точно поверите.

Торговец взглянул на мальца, который зыркнул на послушника и протянул ему кошелек.

– Не знаю, сколько там было, но себе мы ничего не брали, – кивнул воришка, наблюдая, как тот спешно пересчитывает монеты.

Мужчина убрал кошелек за пазуху и затем взглянул на товар и набрал из большой корзины двумя руками горсть фиников. Он протянул ее мальцу и произнёс:

– Слава предкам, остались еще честные люди… Подставляй рубаху.

Парень вытянул край рубахи, куда ему высыпали финики, добавив тут же еще пару горстей.

– Спасибо! – тут же засиял ребенок.

– За посредничество, – усмехнулся Руди, взяв три финика и кивнул торговцу. – Я рад, что в этом городе остались благодарные торговцы.

Мальчишка убежал с финиками в рубахе, сверкая пятками. Руди же с довольной миной отправился в сторону местной церкви. По пути на пустующей улице он приподнял край перчатки и обнаружил, что линия отделявшая мертвую плоть от живой еще сильнее сдвинулась.

– Отличный день, – произнёс он, растянув довольную улыбку до ушей. – Просто замечательный!