Дикая боль в затылке отвлекала от изучения пространства вокруг. Когда я приложила руку к пульсирующему болью месту, пальцы нащупали на затылке шишку, которая, судя по всему, и вызывала мучительную боль. Волосы в этой области липкие и, как оказалось, в крови, окрасившей мои пальцы. Желудок скрутило от тошноты, и, рванув покрывало, я собралась было побежать в ванную комнату, но тут увидела свое платье. На нем практически не осталось ни чистого места, ни белого цвета, его полностью вытеснил алый. Иных повреждений, кроме того, что я обнаружила на голове, я не видела, да и боли больше нигде не чувствовала, но высохшая кровь покрывала платье спереди в области талии и ниже, на длинном подоле из атласа. Я смотрела на себя, на беспорядок, что устроила в чужой кровати, на свои ноги, покрытые ненавистным красным цветом, и тогда вспышка смутных воспоминаний вдруг ослепила мое сознание.

Свадьба в соборе. Данте в костюме и его незавершенная клятва. Взрыв и выстрелы. Крики, плач, мольбы о помощи. Кровь. Много крови и тела. Мама…

О боже…

Их больше нет.

Моей мамы и Данте больше нет.

– Нет! Нет! Нет!

Пронизывающий вопль вырвался у меня из груди, когда воспоминания о том кошмаре нахлынули с новой силой. Крик, в котором смешались ужас, боль, отчаяние и горе, разорвал тишину в комнате.

Эта кровь принадлежала не мне. Она принадлежала Данте. Моему покойному жениху. Я начала тереть кожу, пытаясь убрать с нее кровь, но она засохла. Все было в ней. Она впиталась в мою кожу и засохла под ногтями. По лицу каскадом скатывались слезы, но я не могла стереть их, не испачкав лицо. Паника переросла в истерику. Все тело болело, в груди давило. Мне стало нечем дышать. Грудная клетка сжималась с такой силой, что мне хотелось вырвать легкие из груди, лишь бы глубоко вздохнуть.

– Нет! Это все кошмар! Это невозможно…

Я окончательно сбросила с себя покрывало, спеша покинуть это место, снять с себя это чертово платье, но споткнулась о подол и упала на колени. Встав, я потянулась за спину, чтобы расстегнуть молнию, но мои пальцы дрожали и не могли с ней справиться. От разочарования я одну за другой швырнула в стену подушки. Но легче не стало, наоборот, звуки выстрелов и крики о помощи начали звоном отдаваться в голове, отчего боль в ней лишь усилилась.

– Нет. Этого не может быть… Это все неправда… Мамочка…

Мои рыдания заполнили комнату, я скатилась спиной по стене возле кровати. Мое тело трясло, дыхание потяжелело. Мне не хватало воздуха, и я начала задыхаться, выхватывая редкие глотки кислорода, но слезы все так же стекали по лицу. В этом кошмаре я даже не заметила, как открылась дверь, как кто-то зашел в комнату и чья-то рука коснулась моего плеча. Я вздрогнула и попыталась оттолкнуть ее. Однако крепкие, судя по всему, мужские руки не давали мне возможности сдвинуться с места, прижимая к себе.

Я отбивалась от его объятий, но все тщетно. От брыканий и борьбы оставшиеся силы покинули меня.

– Адриана, эй, успокойся, – произнес незнакомый мужской голос у меня за спиной, пока я старалась освободиться. – Прекрати, ты делаешь себе больно.

Однако больно я сделала ему, когда локтем попала мужчине в трахею, и ему пришлось меня отпустить. Воспользовавшись моментом, я выскользнула из его рук и уползла в дальний угол комнаты. Сквозь темноту я видела лишь силуэт высокого мужчины, который встал в нескольких ярдах от меня и теперь возвышался над моим телом.

Он звал меня по имени, но я не узнавала его. Мужчина медленно приближался, но остановился, когда я выставила между нами руку, прося не подходить.

– Не… н-надо…

– Хорошо, хорошо. – Мужчина показал поднятые ладони и замер на месте. – Позволь мне помочь. Я не причиню вреда, но тебе нужно успокоиться.

Пелена слез и полумрак в комнате не давали мне возможности рассмотреть его, а боль в груди и нехватка воздуха отвлекали, но я могла увидеть очертания силуэта. Он высокий и крупный. Достаточно большой, чтобы внушать страх, поэтому, когда мужчина медленно подошел ко мне со все еще поднятыми руками и сел на корточки напротив, мне стало чуть спокойнее.

– Все хорошо, Адриана, просто успокойся. Я обещаю, что не сделаю ничего, что навредит тебе.

Пока он, не торопясь, подползал ко мне, я следила за каждым его движением и старалась глубоко дышать, но этого было мало. Дыхание не восстанавливалось, и горло начинало жечь. Я чувствовала себя загнанным в угол животным, чья жизнь зависит от стоящего впереди хищника. Но хищник ли он?

– Успокойся. Дыши, просто дыши. – Мужчина медленно протянул ко мне руку, но не дотронулся. – Позволь мне помочь. Это паническая атака.

Что? Паническая атака?

От этого я запаниковала еще больше.

– Я не м-могу ды-дышать.

– Сначала глубокий вдох, теперь медленный выдох. Повторяй за мной.

Я попыталась сосредоточиться на дыхании, но мне не удавалось полностью успокоиться: паническая атака не прекращалась, легкие все также что-то сильно сдавливало. Он положил руку на свою грудь, которая вздымалась и опускалась в такт его ровному дыханию, и я повторяла за ним.

– Вот так, молодец. Еще раз. Вдох и медленный выдох.

Глубокий и спокойный голос звучал словно музыка, заставляя звуки выстрелов и плача исчезнуть. Я повторяла за ним, пока дыхание окончательно не выровнялось и дрожь в теле не ушла. Мне наконец стало легче. Боль в груди все еще была, но она другая.

Слезы катились по щекам и падали на грязное платье. Мне хотелось снять его, порвать и сразу же сжечь, лишь бы стереть все следы, оставшиеся после того ада, что забрал у меня близких.

– Их убили, – всхлипнула я, задыхаясь. – Мамы больше нет. Они убили ее.

Я затряслась от рыданий, но на этот раз ни паники, ни удушья не было. Когда большие руки незнакомца потянули меня за плечи к себе, я позволила ему сделать это. Он крепко обнял меня и стал гладить по волосам, нежно опускаясь к спине, и каждый раз начинал снова. Его шепот стал колыбельной для моих ушей, тихим бризом в разразившемся хаосе.

– Ш-ш-ш. Все прошло. Ты в безопасности.

Так ли это?

Я не знала, в чьих объятиях сижу на теплом полу в этой безликой комнате с потрясающим видом. Не знала, чьи руки обнимали меня, чьи слова имели такую силу, но мне совершенно не хотелось прекращать. Это было неправильно и рискованно, но я верила этому незнакомцу, потому что в его объятиях чувствовала себя в безопасности, и боль в груди медленно стихала. Я чувствовала, как слезы продолжали скользить по щекам, оставляя на его футболке темные пятна, но моя грудь больше не сжималась так сильно и болезненно, все звуки в голове исчезли, затылок перестал болеть.

Не знаю, сколько еще мы так просидели, но глаза стали медленно закрываться, и сон начал поглощать меня. Последним, что я услышала до того, как окончательно провалилась в сон, был шепот незнакомца, который ни на секунду не отпускал меня из своих объятий.

– Я не дам тебя в обиду, обещаю.

Когда я проснулась, на улице было еще темно, но я уже могла ориентироваться в пространстве и никакой панической атаки не предвидела. Пока. Руки не тряслись, но тело было измотано и обессилено, словно оно сдалось. Головная боль беспокоила не так сильно, как… Сколько я проспала?

В комнате стоял полумрак, лишь огни ночного города слегка ее освещали. Значит, уже довольно поздно. На этот раз дверь была приоткрыта, но никаких голосов и звуков не было слышно.

Я села в постели, все еще облаченная в это дурацкое свадебное платье. Несмотря на облегчение от того, что я полностью одета, а значит, попыток меня раздеть никто не предпринимал, я чувствовала, как под слоем атласной ткани зудит кожа. Решив наконец снять с себя эти тряпки, я направилась в сторону закрытой двери и оказалась в небольшой, но просторной гардеробной. Вся одежда в темных цветах, на уровне глаз висело множество рубашек и футболок. Схватив первую попавшуюся, пошла в ванную.

Я не планировала смотреться в зеркало, но взгляд непроизвольно к нему обратился. От увиденного я ахнула. Передо мной стояла девушка, побывавшая в аду. Волосы растрепаны, от прически не осталось и следа. Глаза опухшие, по бледному лицу размазана косметика, на обеих щеках красовались следы от слез. Платье в нескольких местах порвано, а его белый цвет теперь лишь часть воспоминаний.

Оценив напоследок новую версию себя и не позволив очередным слезам вырваться наружу, я сорвала с себя чертово платье и швырнула его на пол. Мои пальцы лихорадочно вынимали множество шпилек из спутанных волос, позволяя им каскадом спадать на спину. Бросив все в раковину, я зашла в душевую кабинку и открыла кран. Поток горячей воды лился из тропического душа, смывая всю грязь и кровь, окрашивая воду под ногами в розовый. Кровь стекала в канализацию, но я не чувствовала себя достаточно чистой, словно она впиталась в мою кожу и забила поры. Желая избавиться от неприятного чувства, я взяла мыло и щетку, что лежали на полке, и постаралась оттереть ее, пока кожа на руках и ногах не начала гореть. Предательские слезы все-таки побежали по щекам, смешиваясь с горячей водой. Я не сдержала рыданий, вырывающихся из меня, поэтому, скатившись по стеклу душевой, села на пол и подтянула коленки к груди, позволяя воде омывать меня.

– Адриана?

Стук в дверь и низкий мужской голос привели меня в чувство. Подпрыгнув от неожиданности, я ударилась локтем о стенку кабинки. Я настолько ушла в себя, что не заметила, как вода стала холодной.

– Адриана, ты в порядке? – Мужчина постучал еще раз, но более настойчиво. В его голосе угадывалась тревога, хотя, возможно, мне просто показалось.

С чего бы ему беспокоиться?

– Да, все хорошо, – крикнула я, чтобы он мог услышать меня, а сама встала и выключила воду. – Я уже закончила.

– Хорошо. Спускайся вниз, тебе нужно поесть.

От его слов мой желудок, словно по команде, заурчал. Сколько часов я не ела и не пила? Сколько прошло с тех пор, как я потеряла любимых?

Убедившись, что незнакомец отошел от двери, я схватила чистое полотенце, лежащее на полке над мраморной раковиной, и, высушившись, натянула на себя простую черную футболку, которую позаимствовала у хозяина. Огромный балахон доходил мне до середины бедер, но он слишком был хорош, чтобы снимать его. От мягкой ткани веяло свежестью и чем-то, что я не могла распознать.

Собрав влажные волосы в пучок на макушке, я вышла из ванной, минуя зеркало и лежащее на полу свадебное платье. Комната выглядела так же, как я ее и оставила, однако подушки и покрывало больше не валялись на полу, а были аккуратно сложены на кровати.

Я вышла, осторожно ступая по полу босыми ногами, чтобы не привлекать внимание и успеть подготовиться к тому, что ожидало меня внизу. Хотя ложных иллюзий я не питала: навряд ли я могла бы справиться с этим мужчиной, который, скорее всего, один из солдат Каморры. Тем не менее осторожность не помешала бы.

Судя по обстановке, мы находились в современном пентхаусе, а комната, в которой я проснулась, была единственной на втором этаже. Деревянная лестница цвета мокрого асфальта вела вниз в открытую гостевую зону. Если облокотиться на перила и посмотреть вниз, ее прекрасно было видно.

Сама гостиная небольшая, но довольно уютная, несмотря на скудный интерьер. Она выполнена в том же стиле, что и спальня: повсюду черный цвет в сочетании с металлическими вставками, как и высокие панорамные окна во всю стену. В центре стоял коричневый кожаный диван, напротив расположился плазменный телевизор и журнальный столик, на котором аккуратно разложены книги и журналы. В дальнем углу круглый обеденный стол на шесть персон и полки, забитые книгами. Украшений или ярких акцентов не было, за исключением картин современных художников на стенах и единственного зеленого дерева у окна, от чего гостиная казалась пустой и холодной, или попросту холостяцкой.

Я медленно направилась в сторону шума, который предположительно доносился с кухни. По пути туда глаза перебегали с предмета на предмет в поиске чего-нибудь, что могло бы пригодиться, если мне потребуется отбиваться от незнакомца. Знаю, это глупо, ведь пару часов назад этот мужчина успокаивал меня в своих объятиях, и, уверена, если бы он захотел меня убить или причинить боль, то не стал бы помогать с панической атакой.

– Я не опасен для тебя, Адриана. Оружие ни к чему.

Мужчина стоял ко мне спиной возле мраморной столешницы, установленной в центре современной кухни из нержавеющей стали. В руках он держал сковороду и миску с овощами. Судя по всему, он с головой ушел в готовку, хоть это и не помешало ему быть настороже.