Но судя по лицам англичанина лорда Милнера и француза Думерга, как главных тутошних заводил, подстрекателей и распорядителей, они совершенно не понимали что присходит с царем Николаем. Ну конечно, ещё вчера Государь Император если и не представлялся этим господам, как мягонький охотно мнущийся «пластилин», безвольный к самостоятельным политическим решениям, то уж точно виделся Великобритании и Франции загнанным в угол глупцом. Этаким зажравшимся от собственной безграничной власти и готовым на все, чтобы ее сохранить. А значит глупцом податливым к любым решениям, которые бы устроили Антанту.

Любым решениям, если быть чуточку конкретнее, даже не выгодным большой русской стране и ее народу.

Что происходило с русским царем теперь – вот так с ходу и не понять, но из «ручного», Николай вдруг разом предстал ощетинившимся самодержцем, стоящим на страже интересов своего Отечества. Ни английского казначейства, ни американского доллара, ни французов с их земельными притязаниями, а своего – русского рубля. И своего же народа.

Он как с ума сошёл и было это весьма и весьма неожиданно для собравшихся господ, у которых по такому случаю похоже не имелось должных инструкций.

– Это определённо недоразумение, – попытался заговорить лорд Милнер, когда Государь сделал паузу. И закрякал дальше. – Давайте же не будем столь категоричны и поспешны в своих выводах. Это уводит нас от конструктива и меняет угол риторики, а мы ведь с вами почти договорились по всем озвученным пунктам.

– Поддерживаю лорда Милнера, – присоединился смущенный Думерг и огляделся, поднимая руку и непонятно к кому обращаясь, щёлкая в воздухе пальцами. – Господа, может быть попросим принести нам вина? Ей богу, нам следует самую чуточку расслабиться и остыть, а я обожаю Русское вино. Тем более, времена ныне напряженные, очень легко сделать поспешные выводы и проявить необоснованную неосторожность, которая станет иметь далеко идущие последствия для Антанты в ближайшей перспективе…

За неимением кого-либо, кто мог принести к столу вино (за столом в кабинете сплошь делегаты, понятно, что прислуги нема) с места начал подниматься русский министр финансов, похоже по старой, сформированной привычке решивший немного выслужиться перед представителями иностранного капитала. И дело тут не в знаменитом русском гостеприимстве. Барк от всей души переживал, что сейчас у него из-под носа уйдут обещанные внушительные кредиты на миллионы и миллионы фунтов стерлингов, без которых, как искренне полагал министр финансов, российская экономика загнётся и Империи будет объявлен дефолт. И почему Николай относится к этому даже не со спокойствием, а с дерзостью, Пётр Львович очевидно не понимал. Ведь если не на Западе, то где ещё можно взять такие крупные суммы денег взаймы под достаточно приемлемый процент? Поэтому куда проще быстро бегать и низко приседать, потакая хотелкам западным визитёров, чем потом также бегать, но уже с горящей задницей из-за надобности латать бюджетные дыры.

– Раздобыть вина, Государь? Может и вправду выпить, давайте я схожу, – натужно шептал он. – Всяко на пользу делу пойдёт. Бюджет-с у нас, проседает…

Николаю хватило одного искрометного взгляда, чтобы усадить расчувствовавшегося министра обратно на своё место за столом. Ну и привести в чувства заодно.

– Понял… – выдавил Пётр Львович, опускаясь на стул. – Без винца сегодня обойдёмся…

Иностранные делегаты напряглись ещё больше, заерзали на стульях, как будто в жопу у них вставлены колья.

Государь продолжал, набрав полную грудь спертого воздуха:

– Вы, господа союзники, всерьёз возомнили и укоренились во мнении, что честь следует принимать за слабость? И свесили ножки, сев вверенной мне Отчизне на шею? – задался вопросом он. – Так стало быть настало время вернуть все на круги своя и разговаривать с вами в ответ на том языке, который станет понятен вашим правительствам. Потому что сегодня я намерен всех нахлебников с шеи России сбросить. И хорошенечко дать таким пинка под зад, вот этим вот кулаком, – прошипел русский Император, сжал кулак и вмазал им по столу.

Бух!

Делегаты аж поёжились от неожиданности.

Никто никогда не видел Николая столь агрессивным.

– Что вы имеете в виду? – уточнил лорд Милнер, приподняв бровь и первым взяв себя в руки. – Смею напомнить, что у стран Антанты есть зафиксированные документально договорённости и обязательства, которые Великобритания неукоснительно выполняет пункт за пунктом, и которым столь же неукоснительно следует.

– И Франция, господа, и Франция тоже, – вставили свои пять копеек с французской стороны, дабы о другой великой державе между делом не забыли.

– Так вот ваша речь наталкивает меня на мысль и в принципе вселяет всяческое всеобъемлющее беспокойство, что опасения некоторых членов нашего правительства перед визитом в Петроград, являлись отнюдь небезосновательными, – продолжил английский лорд. – И Россия, прости господи, в лице своего монарха, ходит вокруг да около и ищет способы, как избежать исполнения взятых на себя обязательств перед международным сообществом… – Милнер поднялся со своего места, распыляясь и видимо пытаясь «укротить» Николая. – Смею вам напомнить, что выше я, как глава делегации Великобритании, оставил и вменил вам, Николай, заверения, что все пожелания России будут донесены до британского правительства и далее будут надлежащим способом исполнены, следуя интересам моей великой страны и воли ее граждан.

– Единственные интересы которые меня волнуют – это интересы России, – ответил Николай. – И я совершенно забыл, к своему глубочайшему стыду, что интересы есть не только у ваших граждан, но и у граждан моей страны! И они также определены, но не имеют ничего общего с происходящим.

– М-да! – всплеснул руками Милнер, похоже потеряв дар речи.

– И те обязательства, о которых вы говорите и к которым так настойчиво призываете мою страну, исполнены Россией сверх меры и укреплены пролитой кровью наших солдат, которые миллионами умирали на линии фронта, – заводился Император, подымая голос и меняя тональность. – Ради чего? Для того, чтобы попасть в кабалу и доказывать с пеной у рта свою пользу во благо ваших граждан? Ради того, чтобы спрашивать разрешение отправить на убой ещё миллион русских солдат и следом интересоваться сколько за такой убой Россия должна вам заплатить?! Хватит! Я слишком долго слушал то, что Россия должна и обязана. Настало время Антанте вернуть моей стране свой долг. А кровь смывается только кровью!

Милнер так и остался стоять с открытым ртом, совершенно сбитый с толку зубодробительной речью.

– Николай, послушайте меня, будьте так добры….

– Довольно! – грубо перебил Император. – Мы требуем, не просим, а требуем предоставить беспроцентные займы в тех размерах, которые станут достаточными для удовлетворения всех наших военных нужд. Мы требуем немедленно списать все долги, которые возникли у России за время войны перед казначействами ваших стран. Мы требуем сделать первоочерёдными военные заказы именно России, а не других стран. А главное, – Николай подался вперёд, нависая над членами иностранных делегаций. – Мы требуем зафиксировать уже сейчас, прописать кровью в международном праве признание Константинополя русским городом, а проливов неотъемлемой частью территорий Российской Империи… Завтра же это заявление должно попасть в прессу за подписью председателей ваших правительств.

Делегаты заохали, заахали – как же так, что такое говорит русский царь. Совершенно немыслимые вещи, не имеющие ничего общего с реальностью.

Слово взял Беляев. Михаилу Алексеевичу с самого начала не нравилось то, как ведут себя иностранные делегаты и теперь то он не собирался больше молчать.

– С этой минуты и впредь каждый иностранный гражданин, кто будет заподозрен в сношениях с лицами, неугодными политическому режиму, кто будет заподозрен в срывании проводимого Государем курса, независимо от своего статуса и положения, будет предан военному полевому суду и расстрелян на месте!

Николай тяжело дышал, взмок.

– Отныне и теперь это позиция России и наше участие в войне будет продолжено лишь в том случае, если все до одного требования будут неукоснительно соблюдены… объявляю петроградскую союзническую конференцию закрытой.

Повисла томная тишина. Никто из членов иностранных делегаций, включая их глав, не мог и слова выдавить после услышанного.

Зато все было понятно, куда уж ясней.

Участники делегаций прикурили, а потом молча поднялись со своих мест, чтобы спешно покинуть Петроград и донести до своих правительств то, что раньше податливый русский царь, вдруг сошёл с ума. И совершает совершенно безумные вещи, неприемлемые для Антанты. Единственная рекомендация, которая отныне имелась у глав иностранных делегаций – рекомендация немедленно и всеми доступными способами устранить сошедшего с ума русского правителя. Который по их разумению отчего-то всерьёз возомнил, что варварская отсталая Россия может указывать что и как делать цивилизованному капиталистическому западу. Антанте теперь следовало срочно реагировать на происходящее, если они хотели сохранить стабильным Восточный фронт, на самом деле – главный фронт Первой Мировой войны. Потому как без участия в нем России ситуация могла сложиться в крайне неблагоприятном свете для иностранных господ.

Собственно, так ситуация и складывалась, полностью выйдя из-под контроля иностранцев.

Глава 3

«…Я поступал по собственному разумению, решив действовать по обстоятельствам, которые, кажется, в последние полчаса начали захватывать инициативу, положив на лопатки и разум и логические расчёты».

Алексей Пехов.

События происходят в это же время и в том же месте.

* * *

Будь Александр Дмитриевич в своём кабинете в момент пламенной речи Николая, и он бы непременно поддержал своего Государя.

От и до.

От начала и до конца.

А для профилактики погнал бы англосаксонских мудаков обратно в их Ланданы и Парисы хорошими такими русскими подсрачниками. Ну и для пущей убедительности – парочку делегатов расстрелял бы ко всем чертям. Вот прям на месте.

Чтобы гостям забугорным хорошенько запомнилось. Ну а их «хозяева» из английских, французских и каких там ещё правительств, крепко намотали себе на ус – так как раньше было, отныне больше не будет никогда.

Но у Протопопова были свои, не менее важные дела, потому как министру внутренних дел следовало действовать на опережение и учитывать присутствие внутреннего врага. Взять инициативу – это здорово, но это только полдела. Завладев инициативой необходимо установить полный чуткий контроль над ситуацией. Иначе кровью и потом добытое преимущество можно легко потерять. Причём также быстро, как им завладел.

Поэтому следующие шаги Протопопова оказались нацелены на то, чтобы бить врага и желательно – в логове супостата. Для этого министр собрал небольшое экстренное совещание из доверенных себе лиц – позвал Федьку Каланчу, Павла Григорьевича Курлова, лидера правых Сан Саныча Ртмского-Корсакова и директора спортивного общества «Динамо» Пашку. Предстояло обсудить ряд важнейших вопросов, не терпящих отлагательства.

– Пал Григорьевич, с вас начнём, – живо начал Протопопов, обогащаясь к генералу. – Задача у вас следующая, милостивый государь.

– Слушаю внимательно, Александр Дмитриевич, – охотно откликнулся Курлов.

– В течение часа, а то и половины часа, необходимо сформировать две боевые расстрельные группы по пять человек каждая. Больше ненужно, нам важно сохранять оперативность. Группы следует вооружить и проинформировать о поставленных задачах. Каждой группе – выделить свой автомобиль.

– Какие задачи перед ним ставить? – уточнил Курлов. – Верхушку либеральную пострелять, стало быть?

– Проникнуть в здания, где заседают исполнительный комитет Земгора и ЦВПК. На месте стрелять гадов, – отрезал Протопопов.

– Кого именно стрелять? – опять уточнил генерал, который предпочитал уяснять все на берегу и действовать строго по предписанию.

– А кого застанут, того и стрелять, – сказал Федька Каланча, озлоблено улыбаясь. – Правильно говорю, Александр Дмитриевич? Посыл верный? Мы ведь в открытую воевать начали и пленных теперь не берём?