Нагнулся, потрогал дыру на брюхе, нащупал там конец дротика и покачал его, точнее, попробовал покачать. У него не получилось, тот плотно зашел на добрых пятьдесят сантиметров в тело. Взгляд, брошенный Тонсом на меня, оказался полон непонятности и сомнения.

По его мнению, я никак не тяну на убийцу такого Зверя. Да и сам он тоже не представляет, как можно проделать такой трюк и в одиночку, добыть настолько великолепный трофей.

Я же, естественно, не могу подробно рассказать историю моей удачи, гораздо больше случайной, чем закономерной. Только стою с гордым видом и жду аплодисментов. Но дальше мне стало совсем невесело.

Наоборот, за следующие четыре часа я все проклял. Именно мне пришлось под чутким, прямо очень чутким руководством Тонса снимать шкуру. Он непрерывно контролирует, как я держу нож, оттягивает за мех шкуру от мяса и не позволяет мне спешить. Я весь перемазался в крови и сгустках мездры. Руки отваливаются, постоянно приходится неудобно держать нож, крайне острый, кстати.

Хорошо, хоть с головы, лап и хвоста Охотник шкуру снимает сам, здоровой рукой, морщась от боли. Я смог тогда перевести дух и посидеть. Голову Охотник, слава богу, оставил на месте, сняв шкуру вместе с ушами. Иначе я не смог бы поднять такой вес.

Успели мы к сумеркам не только снять шкуру Корта, но и свернуть ее правильно, мясом внутрь, перевязать плотно веревками и приготовить к транспортировке.

Успели еще и обмыться в верхнем озерце, избавившись от основной части грязи и крови на себе.

Шкура оказалась вычищена не очень тщательно, скорее, совсем не вычищена от излишков плоти и весит килограммов сорок.

Нести ее пришлось, конечно, мне одному. Тонс только помог закинуть на плечи, похлопал по спине, типа «держись».

Пока донес, вспотел и вымотался. Спускаться приходится очень осторожно, чтобы не полететь за такой тяжестью по откосу. Разбиться, она, конечно, не разобьется. Но сил на новый рывок уже нет.

Но, наконец, этот трудный, но счастливый для меня день подошел к концу. На стоянке с огромным моим облегчением шкуру с меня сняли и скинули в какой-то аналог подвала, открытый Тонсом в глубине куста. Если бы пришлось прямо сейчас ее доводить до товарного вида перед просушкой, срезать остатки, натирать солью – точно взмолился бы об отдыхе.

Очень хорошая маскировка подвала, глубину не успел заметить, но холодок прошелся по натруженным рукам, воздух внизу реально холодный.

Нашелся и родничок, тоже упрятанный в специально выкопанной яме. Струйка воды стекает по деревянному желобку откуда-то из стены и льется на дно, забранное камнями.

Там Тонс дал мне ведро и кадку, чтобы набрать воды и помыться, еще какую-то глину вместо мыла. Пока я мылся и стирал одежду, отчищал сапоги, он снова подошел и удивил меня по-хорошему.

В руках у него оказался комплект одежды – рубаха, куртка и штаны с поясом, даже пара небольших кошелей из ткани с кожей присутствуют на нем. Рядом поставил мокасины, какие носит и сам, только размером побольше.

Все стало понятно. Я принят на работу и зачислен на довольствие, мне выдана положенная в этом месте форма.

После спасения на дереве, пожалуй, это главное событие за все время в новом мире. Теперь я, почти официально, принят в человеческое общество одним из самых непростых его членов.

Почему мне в голову пришла такая мысль?

Очень просто. Я успел заметить, как ловко и виртуозно Тонс владеет ножом для разделки туши, как ножи играют вокруг его пальцев, пусть и одной левой руки. Разницы для Охотника нет никакой, левая или правая, настолько движения эти неуловимы и смертоносны.

Настоящий мастер в работе с острыми предметами.

Тонс, конечно, специально показал свой высочайший уровень. Да и двигается он, как ниндзя, копье в левой руке летает, образуя неприступный круг вокруг его ничем не выдающейся фигуры. Этот урок он показал мне на обратной дороге, пока я изнемогал под весом трофея. Типа, не переживай, я со всеми разберусь.

Ну так я и не переживаю, особенно после того, как перехватил его взгляд. Карими, самыми обычными глазами на меня смотрит сама Смерть, настолько его взгляд кажется равнодушным и неподвижным.

Скорее, не взят на работу, а назначен работать под непререкаемым руководством.

Безропотно и много работать.

Глава 8 МНОГО РАБОТЫ

Вчера я упал спать, не глядя по сторонам, утомленный до крайности насыщенным днем.

Победой над Зверем, встречей с Тонсом, невозможностью нормально объясниться, нервами и, самое главное – той кропотливой и утомительной возней со шкурой.

Просто упал на тощий жесткий матрас, набитый сеном, в одном из двух шалашей и сразу отрубился, не успела голова коснуться замурзанной наволочки с тем же сеном. Впрочем, ее состояние я разглядел только с первыми лучами Светила. Спал, как мертвый, ничего не снилось. Насекомые тоже не кусали, как я боялся.

В шалашах разложена пахучая трава, которая не дает собираться насекомым.

В новой одежде, приятно льнущей к телу, спать гораздо удобнее, чем в синтетике и пластиковых сапогах.

Но такое мое блаженное состояние продлилось не так долго, как я хотел бы. Охотник разбудил меня самым ранним утром, Светило еще и не показалось из-за горизонта. И сразу вручил довольно допотопную лопату. Он протянул ее мне, протиравшему глаза спросонья, назвал лопату новым словом – *себе* – и показал, что буду я копать, и тоже обозначил это слово – *себеть*.

Несложно у них тут со словообразованием, это радует несказанно.

Ни тебе «доброго утра», ни завтрака, только недовольный жест, типа, много спишь, а дела сами не делаются.

Выглядит раненый гораздо лучше. И сам стал подвижнее, не страдает так при попытках нагнуться или что-то поднять. Поразительная крепость тела и духа, я бы точно так не смог, как обычный городской житель.

Так что, с раннего утра я принялся копать и закапывать. Что копать? Много чего.

Сначала Тонс отвел меня в угол стоянки и там показал труп небольшой собачонки, уже вздувшийся, почти пополам разорванный могучим ударом когтистой лапы. Кишки и плоть собачки вытекли на месте ее смерти, видно, что ее отбросило на десяток метров от пролома в ограждении. Переносить останки, то есть собирать их – затруднительно, и после небольшого раздумья Тонс показал, что закопать собачку можно прямо на месте.

Что я и сделал, выкопав небольшую яму под останками и свалив то, что осталось, вниз. Охотник заставил меня еще срезать верхний слой почвы и тоже захоронить в могиле.

Как я понял, не в обычае Охотников хоронить даже собаку на месте стоянки. По местным понятиям – только за ограждением. Но тут даже Тонс не захотел возиться с тем, что осталось, и переносить могилу куда подальше.

Тем более, оказалось, что нам пора здорово торопиться и по более серьезным адресам. Сверху я насыпал земли, глинистой и вязкой, побольше, но Охотник тщательно утоптал ногами образовавшийся холмик и сравнял его с остальной землей.

Место успокоения животных не принято как-то отмечать отдельно, так я понял его поведение.

И не стоит никому показывать, что тут есть захоронение.

Дальше быстрым шагом мы дошли до останков напарника. Тонс прихватил рогожу, на которую мы с трудом переложили все, что осталось от тела, помогая себе жердями.

От зловония кружится голова и постоянно тянет проблеваться. Поэтому Тонс заранее достал пару тряпиц из мешка, натер их какой-то травой по дороге и показал мне, как закрыть нос и рот. Эта мера помогает, если близко не приближаться к трупу, но ведь приходится это делать постоянно.

Хорошо, хоть нести на себе не пришлось. Тонс сноровисто обвязал рогожу так, что останки покойника оказались в коконе, привязал длинную веревку к концу рогожи. А я потащил то, что осталось от напарника в его последний путь по песку и траве.

Последний путь продолжался до лужайки перед оградой, и его я прошел за полчаса, подстегиваемый желанием поскорее избавиться от скорбного груза. Еще такими мыслями, что на его месте должен был оказаться я сам, только меня вряд ли бы стали хоронить.

Потом я копал могилу в глинистой, каменистой земле и едва не стер себе руки об необработанный черенок лопаты. Пришлось сбегать на стоянку и достать из куртки мои нитяные перчатки.

По жизни мои ладони трудно назвать изнеженными. Крутить подвеску – занятие не для слабаков, но черенок сделан будто специально, чтобы работающий с ним помучился. Похоже, что нормальный сломался, а Охотники вставили первый попавшийся ствол деревца.

Пока я возился с могилой, Тонс занялся ремонтом ограды и даже с одной рукой все сделал на отлично. Ничто теперь не напоминает то место, через которое Зверь вытащил наружу второго Охотника.

В перерывах, когда я позволяю себе отдохнуть, я обдумываю ситуацию с тем, что случилось на стоянке. И прихожу к мысли, что мне реально повезло оказаться в нужном месте в нужное время. И каким-то невероятным способом решить проблему Охотников, ну, то есть, только одного из них. Второму уже теперь все равно.

Ага, и еще невероятно повезло выжить при встрече с хищником.

Зверь наверняка перемахнул сквозь ограду и ворвался на стоянку. Там он ударом лапы убил не успевшую убежать собаку, лапой досталось и Тонсу, его напарника Зверь убил и утащил подальше.

Почему собака не смогла предупредить Охотников?

Ну, может, Корт подобрался с подветренной стороны или напал в момент, когда они только вернулись к себе – этого я не знаю. Зато я видел, как Тонс может работать с копьем, и это завораживающее зрелище. Он – настоящий Мастер своего дела. А дело у него одно – убивать зверей, больших и малых, сушить и готовить мясо и шкуры.

Не знаю, как крут был напарник Тонса, может, он являлся Учеником и очень сильно уступал своему учителю.

Вряд ли два таких крутых профи собрались в одном месте на далекой стоянке.

Но почему-то мне показалось, что такой великий профи своего дела, пусть и серьезно раненный, как-то совсем без надежды спастись ждал своего часа. Это подразумевалось его поведением: он просто ждал, когда Зверь вернется и покончит с ним или сначала со мной.

Даже на мое появление он отреагировал как-то неопределенно. Перед лицом неминуемой смерти не захотел сильно отвлекаться на мои необычные вещи и одежду. Да одни сапоги из резины и пластика должны были повергнуть его в изумление, переходящее в восторг.

Получается, что Тонс совсем не надеялся на спасение. Видно, Зверь имеет репутацию непобедимого существа в этих землях. Только убедившись в смерти Корта, он мгновенно развил бешеную деятельность и вернулся к жизни, сразу расставив дела по приоритету исполнения.

Значит, непреодолимая опасность исчезла, появился смысл дальше стараться и работать изо всех сил.

Но в прежнем мире первым делом занялись бы покойником, шкура пошла бы в работу после. Сто процентов. Здесь дела делаются по-другому. Все-таки стоянка Охотников – это Фронтир, самый-самый настоящий.

Первое, конечно, и самое важное – роскошная шкура Корта. Видимо, стоит очень много или является очень важным трофеем. Сразу же Тонс вернулся с небес на землю, настолько она его заинтересовала.

Второе – похороны собаки и Охотника. Собаку – первой: она тут рядом и на все про все ушло пять минут моего труда.

Хоронить Охотника можно только при самом высоком Светиле. Это Тонс смог мне объяснить наглядно. Показал на могилу, потом на краешек появившегося Светила, потом, что оно должно оказаться в верхнем положении во время погребения.

Назвал его Ариал. Еще слово в моем словаре, важное очень слово.

Выкопал за пару часов могилу глубиной в метр, позвал Тонса, он одобрил и послал меня к погребу, куда пришел и сам. Прихватил одной рукой хорошо замаскированный вход, вместе с росшим над ним кустом, приподнял и, подставив упор, отправил меня вниз за шкурой Корта.