– Это, конечно, не совсем порядочно с твоей стороны, дорогой Карло, – тем не менее спокойно ответил я, – но ничего критичного я в этом не вижу, если ты её, конечно, не касался.

– Конечно же, нет! Синьор Витале! – испуганно вскрикнул он. – Как я мог!

– Тогда тебе нечего и волноваться, друг мой, – мягко сказал я, – с вахты этой я тебя сниму, чтобы ты совсем не сошёл с ума от любви, но никаких других мер, конечно же, не предприму. Ты честный и порядочный человек, и я крайне ценю это!

– Вы серьёзно готовы простить меня за то, что предал ваше доверие?! – искренне изумился он, подняв на меня красные глаза.

– Если ты не трогал девушек, то твоей вины нет ни в чём, – я покачал головой, кладя ладонь ему на руку, он радостно схватился за неё второй, поняв, что я не сержусь.

– Ой, простите, а я думал, что это моя каюта, – в этот самый момент дверь скрипнула, и внутрь попытался войти синьор Джакопо, удивившись, что увидел нас за своим столом.

– Иди, Карло, я снимаю с тебя этот грех, – перекрестил я степенно парня, – мы ещё позже поговорим с тобой.

Он, обрадованный, кланяясь, бросился по коридору, едва не сбив капитана.

– Я нежадный, синьор Витале, – синьор Джакопо втиснулся в дверь и плюхнулся на кровать, – только скажите, отдам вам каюту для забав с вашими юнгами. До сих пор поражаюсь силе вашей воли, и как только держитесь, чтобы не завалить их? Каждую ночь прислушиваюсь, чтобы услышать стоны.

Я перевёл на него взгляд, и улыбка мигом слетела с его губ, он суетливо положил руки на колени, чтобы хоть куда-то их пристроить.

– Давайте вместе посмеёмся над этой шуткой? – ледяным тоном предложил ему я. – Я вот смеюсь, ха-ха. Видите? Почему вы не смеётесь, синьор Джакопо? Ведь вам же было смешно.

– Уже нет, синьор Витале, простите, – покаялся он, – ну правда. Я одновременно завидую вам и восхищаюсь. Я лично так бы не смог, ни в вашем возрасте, ни даже сейчас.

– Теперь, когда вы меня лизнули, а я сделал вид, что поверил, что вы сделали это искренне, – мой тон мог заморозить небольшое озеро, и капитан вздрогнул, – вернёмся к делам.

– Да, синьор Витале, – поспешил он сменить опасную для себя тему, – я весь внимание.

– Я совершил ошибку, позволив молодому парню заботиться о трёх девушках, – я поднял на него тяжёлый взгляд, – он снимается со своей вахты, а вы обеспечите ему такой фронт работы, чтобы любовная лихорадка выветрилась из его головы суровым морским ветром.

– Сделаю! – он понятливо кивнул.

– И поскольку больше я никому не доверяю, то в моё отсутствие именно вы будете выносить ночные горшки за моими юнгами, – добавил я, – правда ведь это смешно? Капитан выносит горшки за юнгами? Что же вы не смеётесь, синьор Джакопо? Ну же? Ха-ха! Почему вы не смеётесь над хорошей шуткой? Ведь вас так веселила эта тема пять минут назад?!

– Спасибо, синьор Витале, – понурился он, – но что-то моё чувство юмора внезапно улетучилось.

Поняв, что, возможно, перегнул палку, я сделал голос мягче.

– Вам было бы приятно, как, впрочем, и остальным офицерам, если бы каждую ночь по всему кораблю слышались женские крики? Все эти долгие, одинокие месяцы путешествия по морю, когда самим не было бы и шанса увидеть просто даже оголённую женскую грудь?

Он отрицательно покачал головой.

– Надеюсь, вы будете об этом помнить, когда в следующий раз решите пошутить на эту тему.

Он согласно кивнул.

– Ладно, теперь, когда мы разрешили разногласия между нами, – ответил я уже обычным тоном, – не выпить ли нам по кружечке шоколада? Что скажете, синьор Джакопо?

Он мгновенно воспрянул духом, подскакивая на месте. Он влюбился в этот напиток с первого же глотка, когда девушки сделали его по моему рецепту, вместо того острого питья, каким потчевали нас майя.

– Кто в здравом уме от него откажется, синьор Витале?! – воскликнул он, потирая руки.

– А кто-то говорил недавно про козьи какашки, – проворчал я, пропуская его вперёд.

– Ой, синьор Витале, – отмахнулся он, – ну вам совсем не идёт быть ворчливым.

Я хмыкнул, и мы пошли вместе ко мне.

Глава 8

22 августа 1202 года от Р.Х., Гавайские острова

Следующей точкой нашего маршрута был Гавайский архипелаг, который дал бы отдых команде, позволил провести ремонт, пополнить запасы еды, а главное, пресной воды. Мы по-прежнему каждую ночь вешали мои водоуловительные сети, но их эффективность понемногу падала, поскольку пропитка из водорослей и ила из-за частоты их использования начала размываться, а второго комплекта у меня, конечно, не было, я ведь не ожидал, что мой эксперимент по получению пресной воды из росы станет хорошим, а иногда и основным источником снабжения во время пути. Бараньи шкуры мы также использовали, но воду с них, пока были запасы нормальной воды, использовали только для технических нужд, поскольку она, мягко говоря, пованивала, после того как её отжимали.

На корабле же всё было спокойно, команда и солдаты, зная мой характер, вели себя очень тихо, и намёков на какие-то волнения среди них не наблюдалось. Хотя этому в немалой степени способствовали и ежевечерние мессы, а также наличие на борту запасов продовольствия. Цинги и других болезней, связанных с дефицитом витаминов, также не было, благодаря сушёным фруктам, которые я массово скупал как у майя, так и у аборигенов, с которыми мы встречались во время наших других стоянок. Главным заменителем лимонов для нас стал гуав, обладающий непривычным вкусом груши и клубники одновременно, из него же майя наделали мне сок, который я теперь лил во все питьевые бочонки, которые заполняли водой, и, судя по тому, что зубы и дёсны у команды были в порядке, не говоря уже про мои собственные, делал я всё правильно. Так что, если бы не пара тихоокеанских штормов, заставших нас в пути, ничто бы не омрачило наш путь до островов, к которым мы прибыли, по моим подсчётам, спустя сорок дней после отплытия из Южной Виталики. Я стал специально запоминать новое название и проговаривать его сам с собой, чтобы не проболтаться случайно в разговоре с другими членами команды, для которых это название стало привычным, поскольку другого они, в отличие от меня, и не знали.

По прибытии мы почти сразу установили контакт с туземцами, и я уже через неделю выяснил, что взять с них вообще нечего. Никаких природных ископаемых, интересных мне, на островах не было, поэтому, сверившись в этом с данными симбионта, я свернул активность в изучении местного языка. Лишь вождям, чтобы показали местоположение пресных водоёмов, выделил подарки, во всём же остальном лишь поторапливал команду быстрее двинуться дальше. Я планировал побывать в Японии, прежде чем двинуться дальше в Китай, но, опять же, недолго, поскольку вспомнил, что в это время с них тоже взять просто было нечего. Только началась эпоха сёгуната, ставшая следствием постоянной борьбы за власть между кланами Минамото, Тайра, Ходзё и императором в изгнании Го-Тоба. Японцы вполне успешно на протяжении двухсот лет резали друг друга, не разбирая, кто кому является родственником, поэтому я не собирался влезать в их разборки, лишь хотел убедиться, что там действительно нет ничего полезного, и прикупить пару мечей тати, чтобы повесить себе на стену в качестве сувениров, и спокойно плыть дальше.

Именно поэтому, едва мы пополнили припасы на Гавайях, я тут же приказал продолжить путь, делать здесь и правда было больше нечего. Единственное, что случилось тут важного, так это то, что я вспомнил про стовосьмидесятый меридиан и линию перемены дат. Поблагодарив высшие силы за то, что подумал об этом сейчас, а не в Венеции, иначе пришлось бы черкать весь судовой журнал, я поправил даты лишь за пару последних дней, хмыкнув при этом про себя, что об этой разнице команда даже не узнает.

***

18 октября 1202 года от Р.Х., Камакура, Япония

Рассматривая всё более чётко вырисовывающийся из океана остров Хонсю, я думал, где пристать. По-хорошему стоило нанести визит сразу сёгуну, как олицетворению власти над островами, но, с другой стороны, как он отнесётся к появившемуся неизвестному кораблю рядом со своим дворцом? Задача была непростая, но, к счастью, когда мы приблизились к берегу, оттуда нам навстречу выдвинулись японские одномачтовые корабли с прямоугольными рифлёными парусами и, подплыв на достаточное расстояние, произвели в нас парочку выстрелов из баллист, которые были установлены у них на носу.

Главный бомбардир изумлённо посмотрел на них, затем на меня.

– Даже туземцы на островах в океане и то были умнее, – я покачал головой, – проучите их, синьор Марко.

Пушки моментом расчехлили, и «Повелитель морей», повернувшись правым бортом через десяток минут, дал ужасающий по своей мощи залп. Лёгкие кораблики прошивались снарядами больших калибров только так, так что, когда мы повернулись левым бортом, большая часть из выживших уже драпала в сторону порта, но до него дошли единицы, все остальные начали медленно тонуть, а матросы и солдаты прыгали за борт, стараясь отплыть дальше от обреченных судов. Не обращая внимания на крики, я приказал подплыть ближе и обстрелять все высокие здания на берегу, какие увидят канониры. Чем они с успехом и занялись. Канонада не прекращалась пару часов, так как пушкари соскучились по стрельбе, поскольку уже длительное время мы не встречали на море никого, с кем можно повоевать, а тут японцы сами предоставили такой хороший шанс.

Они бы веселились и дальше, но пришлось прекратить стрельбу, когда на берегу появилось два человека, которые махали большим белым полотнищем, повязанным вокруг длинного древка.

– Эх, а мы только разошлись, – Марко, вытирая рукой сажу с лица, огорчённо подошёл ко мне, поднявшись с оружейной палубы, когда я отдал приказ прекратить обстрел города, – и опять мои парни заскучают.

– Не переживайте, синьор Марко, – улыбнулся я, – может, это они сигналят нам, что готовы продолжать сражение до последней капли крови.

– Да? – изумился он, прищуриваясь. – Ваши глаза, конечно, не чета моим, синьор Витале, но вроде бы там у них белый флаг.

– Правда? – тяжело вздохнул я. – Ну как знаете, я давал вам шанс.

Только сейчас поняв мою шутку, он замахал руками.

– Ой, синьор Витале, ну разве можно доверять глазам старика? – делано возмутился он. – Вот с этого угла зрения я и вообще их даже не вижу.

– Поздно, синьор Марко, – хмыкнул я, – теперь и я, вслед за вами, разглядел белый флаг.

Выругавшись, бомбардир снова ушёл к своим.

– Синьор Джакопо, подойдите, пожалуйста, ближе и подготовьте мой доспех, после такого жаркого приветствия от местных, не хочу туда отправляться без защиты.

– Всё сделаем, синьор Витале, – он повернулся к офицерам, ища глазами козла отпущения. – Карло!

Молодой человек радостно закивал, собираясь бежать выполнять приказ, но не успел я возмутиться тем, что творит капитан, ведь для этого нужно было попасть в мою каюту, он сам понял свой промах. Досадливо махнул рукой, дал отбой команде, на что Карло моментально погрустнел, и капитан повернулся к военачальнику.

– Синьор Бароцци, можно вас попросить не в службу, а в дружбу?

– Конечно, синьор Джакопо, – тот склонил голову, – понимаю ваше затруднение, сейчас всё принесу.

– Моя благодарность не имеет границ, – поблагодарил тот и, повернувшись ко мне, незаметно развёл руками. Я на это лишь недовольно покачал головой.

Весь дальнейший путь после нашего с ним разговора Карло работал за троих, выполняя все личные поручения капитана, гонявшего его по вахтам, и вызывая этим всеобщее изумление. Поскольку никто не мог понять, почему синьор Джакопо внезапно взъелся на хорошего, исполнительного парня, который многим нравился, а я не замечаю подобную несправедливость.

***

Переодевшись в свой доспех, я погрузился в лодку и отплыл в сторону ожидающих нас людей. Один из них был в доспехах, явно самурай, а второй в простой гражданской одежде, он и держал копьё, на котором развевалась белая хлопковая простыня.