– Хочешь знать, откуда музыка? Правда хочешь, пап? О, тебе не понравится, – Тедди встал со стула, и опытная Хельга тут же ретировалась из столовой прямо с панна-коттой в руках, так и не донеся её до семейства. – Я уже второй год беру частные уроки по виолончели. Но ты так занят своим долбанным “Кон-ньюз”, что ничего не заметил. Всё это время не замечал. Папа, тебя никогда нет рядом!

Бэтс смотрела на сына с недоумением. В её мире всё было хорошо: муж добывает деньги, она их благополучно тратит. Разве не для того нужна семья?

– Это… отличное хобби, – выдавил из себя улыбку Генри, продолжая гнуть линию заботливого отца. – Я рад, что у тебя появилось занятие, которое может скрасить время.

Здесь разговор мог бы вполне благополучно закончиться. Следуя наставлениям опытных детских психологов, которые жили чуть ли не три века назад, Миллер-старший погасил инерцию конфликта, не давая почвы для новых склок. Гораздо труднее продолжать скандалить, если нет отдачи и оппонент не взвинчен.

Но Генри не знал и половины происходящего, так что его тактика споткнулась об ложный посыл и привела к разрушительным последствиям.

– Это не хобби, отец! – закричал Тедди, словно это могло придать словам ещё больше значимости. – Я собираюсь стать музыкантом.

– Но как же… – Миллер-старший осёкся, но всё-таки договорил: – Как же “Кон-ньюз”?

– Не знаю, – задумался парень на секунду. – А нет, знаю. В жопу себе засунь.

– Тедди! – показушно запищала мама, но всё без толку.

Юный отпрыск благородного семейства вышел из столовой, по пути взял десерт с подноса Хельги и поднялся по деревянной лестнице к себе в комнату.

Позже Тедди вспоминал об этом разговоре с содроганием и болью. Но разве можно было предугадать, что совсем скоро Миллеров ждал крах?

Беда пришла, откуда Генри в какой-то мере и ждал, но всё-таки надеялся, что именно оттуда она не придёт.

Друг детства, соседский мальчишка-сорванец, а потом и шеф-редактор “Кон-ньюз” Уолтер Бенсон вышел из такси и расплатился каплей крови, подставив под иглу правое запястье. Как и в любом хорошем нуаре, улицы Нью-Йорка накрыло дождём, а красный неон прожигал сетчатку, расплываясь синими пятнами, если закрыть глаза.

Мистер Кью всегда выбирал для встречи оригинальные места, только на этот раз он превзошёл сам себя. Человек в длинном плаще и шляпе стоял посреди внутреннего дворика отеля “Мариотт”. Прямо у мусорных контейнеров. Из окна половины номеров открывался вид на хмурый Бруклинский мост, но здесь едва можно было разглядеть даже мозаичные стены здания.

– Документы у вас? – вместо приветствия спросил мистер Кью.

– Задаток у вас? – деловито осведомился Уолтер.

Оба собеседника молча достали полиэтиленовые пакеты, обменявшись недоверчивыми взглядами.

– Вот, – первым свою часть сделки протянул шеф-редактор.

Бумага давно не пользовалась спросом, но это был единственный шанс передать информацию, не рискуя быть отслеженным. Только ливень не давал вытащить папку из пакета, иначе бы всё размокло и превратилось в бесполезный мусор, который годился бы только для упокоения в соседнем контейнере.

– Здесь всё? – на всякий случай уточнил мистер Кью, забрав документы.

– До последней буквы, – с неохотой проговорил Бенсон.

Всё-таки, тяжело предавать того, кто тебе доверял столько лет.

– Тогда это вам, – человек в плаще протянул Уолтеру свой пакет с запасами концентрированной крови и ушёл.

Шеф-редактор заглянул внутрь, чтобы проверить группу. Но обнаружил только пустые картриджи без серийных наклеек. А потом едва слышно простонал и растянулся на асфальте под нескончаемыми каплями дождя.

Мистер Кью склонился над телом и осторожно наполнил картриджи из разъёма на запястье. Удобно, что их делают двусторонними.

Закончив работу, человек в плаще оставил Бенсона на дне мусорника и растворился под дождём с обоими пакетами в руках.

На следующий день в дом Миллеров ворвалась Кон-полиция. Здоровые мужики в серой форме бесцеремонно выбили дверь и проникли внутрь, до смерти напугав Хельгу.

– В чём дело? – грозным тоном поинтересовался Генри у служителей закона, держа за спиной взведённый конвергентор.

– Дело в вас, господин Миллер, – самодовольно протянул Клиффорд Олсоп, входя в дом вслед за прикормленной полицией. – Давайте я не буду тянуть время и скажу сразу. Вы, Генри Миллер, обвиняетесь в уходе от налогов и шантаже должностных лиц моего ведомства.

– Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, – спокойно ответил владелец “Кон-ньюз” и снял палец с иглы конвергентора.

– По закону адвоката предоставит государство, – упиваясь своим положением, пояснил мистер Олсоп. – На ваших руках кровь некого Уолтера Бенсона. Говорят, он вчера хотел рассказать полиции о ваших тёмных делишках, но вместо этого его тело нашли возле отеля “Мариотт”.

– Но причём тут я? – ошарашенно спросил Генри.

– Это мы сейчас и выясним. Обыскать, – приказал мистер Олсоп полицейским.

Через каких-то десять минут в доме Миллеров обнаружились неучтённые картриджи с кровью. Анализы показали, что она принадлежит покойному Уолтеру Бенсону.

Судье не понадобились других доказательств, чтобы вынести владельцу “Кон-ньюз” смертельный приговор. Генри Миллера спешно казнили инъекцией глутамината, его спятившую жену увезли в дурдом, а уже почти совершеннолетнего Тедди отдали в муниципальный приют.

Парню в качестве исключения разрешили забрать с собой виолончель.

А Клиффорд Олсоп передал “Кон-ньюз” в правильные руки, как он сам и заявил. Не замаранные кровью честных граждан, которые просто хотели исполнить долг перед Отечеством.

Шли годы. Миллер-младший оттачивал музыкальное мастерство и даже попал в камерный оркестр небольшого захолустного театра. Вместе с коллегами его обязали регулярно сдавать кровь на нужды элиты.

Но Тедди хорошо помнил, кто разрушил его семью, и ни за что не хотел их содержать. А значит, выход был только один – вколоть себе вирус гепатита и уйти в губильщики.

Эту операцию они готовили целый год. С предыдущего выступления начальника Налогового управления на вечере благотворительности. Тедди выбили поддельный паспорт, чтобы он смог устроиться в квинтет Карнеги-холла, который регулярно вывозят в Сохо. Другие губильщики тоже устроились кто во что горазд: поварами, охранниками, прислугой. Главное было – вовремя наносить тональный крем, чтобы скрывать нездоровую желтизну.

Тедди ждал этого момента с трепетом. В его голове всё время повторялись слова, которые он сгоряча адресовал своему отцу. С тех пор они так и не помирились, а Клиффорд Олсоп навсегда отнял эту возможность.

Убив себе гепатитом костный мозг, Тедди больше не мог рассчитывать на магию крови и поэтому прицепил к задней стенке виолончели старенький люгер, который стрелял исключительно пулями.

Вот только поганый мистер Олсоп оказался проворнее и сам завладел оружием, наставив его на бедного паренька.

– Что такое, Тедди? – спросил Клиффорд, поглядывая на отряд губильщиков, окруживших сцену, и перехватил ствол здоровой рукой. – Тебя больше не устраивают наши порядки?

Виолончелист пыхтел от злости, но хранил молчание. Он надеялся, что губильщики сейчас откроют огонь и решат судьбу мистера Олсопа. Но Клиффорд продолжал вещать:

– Пока ты рос в зажиточной семье, тебя не беспокоило, как живётся донорам. А теперь смотри, кем ты стал. Борешься за мир во всём мире. Настоящий герой. Только знают ли твои друзья, что всего несколько лет назад тебе было на них глубоко насрать? И они сдавали свою кровь, чтобы содержать в том числе и тебя?

Никто не двинулся с места. Клиффорд почувствовал себя ещё увереннее. Он обошёл Тедди и заглянул парню в глаза.

– Решил всё-таки отомстить палачу своей семьи? Правильно, вали всё на меня. Это же я заставлял Генри шантажировать моих замов. Сам копался в их грязном белье и собирал компромат.

Мистер Фултон всё это время чувствовал себя в бреду. Но сейчас его недомогание достигло пика, и молодой человек в цилиндре уколол палец иголкой конвергентора, чтобы уже через секунду выпустить заряд в Олсопа. Но рука от волнения дрогнула, и вся мощь отравленной крови ударила в бедного Тедди.