Он попытался сосредоточиться, но голову пронзил новый приступ боли. Что-то уплывало от внимания. Почему ему вспомнился запах клубники и зелёных яблок? Откуда? Райт не любила фруктовые нотки и никогда не пользовалась косметикой с такими ароматами.

– Ты сменила шампунь? – Мэтт поднёс к носу прядь белых шелковистых волос и понюхал. Всё те же любимые блондинкой фиалки.

– Нет. Почему ты спрашиваешь об этом? – Взгляд Лесси был несколько настороженным.

– Мне кажется, ты пахла клубникой и яблоками… Я плохо помню, что было ночью. – Вуд снова попытался сосредоточиться, но это ему не удавалось. – Почему мы в гостевой комнате?

– Ты не помнишь, как я пряталась от тебя? Ты оказался слишком нетерпеливым, чтобы вернуться в спальню. Всё было просто чудесно! Мы пили шампанское, заедали фруктами.

Мэттью обвёл глазами комнату, но не нашёл посуды. Райт поняла, что он ищет, и успокоила:

– Я унесла остатки шампанского и клубники на кухню. Ты хочешь выпить?

– Нет, я хочу всё вспомнить.

Лесси с какой-то радостью смотрела в его глаза.

– Ты совсем ничего не помнишь? Даже этого? – она откинула одеяло и повернулась на бок, соблазнительно выпятив голую попку.

Он успел заметить пятна крови на простыне и бедре блондинки, прежде чем она, пошевелив ногой, дотронулась тёплыми пальчиками до его лодыжки. Горячее желание охватило болеющее с похмелья тело. «Голова болит, а член хочет…»

Мэтт прекратил терзать себя воспоминаниями и полностью отдался чувствам. Райт со стонами удовольствия принимала предварительные ласки, но в последний момент нашла силы оттолкнуть любовника.

– Подожди минутку. Мне необходимо принять душ. Сам видишь, нужно смыть кровь. Да и тебе не помешало бы сделать то же самое.

Вуд поглядел на перепачканное тело и, согласившись с Лесси, поплёлся в ванную. Он отстоял под тёплыми струями добрых полчаса в попытке смыть головную боль и избавиться от раздражающего память запаха.

После они занимались любовью – не торопясь, несколько раз подряд. И было странным, что настаивающая до этого на темноте Райт не стеснялась заниматься сексом при дневном свете, позволяла любоваться стройным телом, разрешала ласкать себя любым способом.

Вот только того ощущения полной эйфории, что накрыло ночью, он не почувствовал. Что-то ускользало, оставляя после себя горчинку недосказанности. И этого ставший любовником дорогой сердцу девушки Мэттью так и не смог себе объяснить.

А потом, после первого ухода блондинки к Брюсу, появился сон. Яркий, красочный, какого Вуд никогда прежде не видел. Лесси объяснила его извращённой фантазией любимого, ведь того, что ему снилось, никогда не было: в ту ночь он лишил невинности её, так при чём тут видения с Кэтлин?

Мэтт сам иногда считал себя грязным извращенцем и пытался загладить вину перед невестой страстным сексом, что с годами становилось всё труднее сделать – слишком хорошо во сне ему было именно с Кэт.

***

– Я ничего не понимаю…

Харрис присел в кресло за своим столом, а сын снова отвернулся к окну. В комнате на несколько минут повисла напряжённая тишина. Каждый переваривал услышанное.

Первым заговорил старший Вуд:

– Выходит, Лесси присвоила себе эту ночь? Но ты же сам говорил, что она была девственницей.

– Была! До того момента, пока не обнаружила меня голого в гостевой спальне. – Мэттью тяжело вздохнул. – Я сумел в одну ночь испортить жизнь тем, кого так любили в нашей семье, превратил Райт с Паркер во врагов. Знаешь, что сделала тогда сжигаемая ревностью и обидой Лесси?

– Нет. Думаю, ты это расскажешь.

– Отдалась Эйдану в салоне его холодной машины, затем вернулась в комнату и улеглась ко мне под бок. – Агент нервно хохотнул. – Но я не имею права винить её за это и не осуждаю. Виноват во всём я. Она лишь боролась за любовь, посчитав, что можно делать это любыми способами… Не знаю, как поступил бы сам, окажись на её месте.

Доктор больше не перебивал сына. Он пытался понять степень вины каждого из участников этой истории.

– Я не смог простить Лесси другого: что скрыла правду о беременности Кэт и выдумала собственную, тем самым лишив ту любой возможности рассказать о нашем ребёнке.

– Лесси не врала.

Мэтт побледнел от слов отца. Сердце сжалось от пронзившего холода.

– Как «не врала»? Хочешь сказать, Райт носила моего ребёнка? – Он выглядел совершенно растерянным. – Что же она с ним сделала? Аборт?..

Вуд-младший боялся услышать слова правды. Только не это. Неужели он своим поведением толкнул блондинку на крайность?

– Господи, всё ещё хуже, чем я думал! – Мэттью ударил кулаком по пластиковой раме.

– Не твоего, но она не знала, кто отец, и, получается, сказала Кэтлин правду. – У Харриса от всей этой истории голова шла кругом. Столько боли и страданий выпало на долю любимых им девочек. – Ты же помнишь ту аварию? Мы не смогли сохранить беременность. Плоду было почти три месяца, мальчик…

Ещё бы Мэтт её не помнил. Райт совершенно переменилась после того случая; казалось, сломаны не только кости – сломалась её душа. Она почти год не могла выйти из депрессии, а потом удрала к Брюсу. Теперь он знал причину произошедшего.

– Почему ты решил, что ребёнок не мой? – пристально смотрел агент на старшего Вуда, подозревая, что тот хочет подсластить горькую правду. Он затаил дыхание в ожидании ответа.

– Я объяснил это Лесси. В нашем роду не было чёрных…

Мэттью громко выдохнул. Ему было жаль бывшую невесту, он даже начинал оправдывать многие её поступки, но слова, что погиб не его малыш, принесли некое облегчение.

– Выходит, она не всегда врала. Эйдан… Вот почему Райт ушла к нему. А ты всё знал и молчал? – Теперь уже взгляд Мэтта был полон вопросов. – Ты вообще собирался рассказать мне? Как ты сам узнал обо всём этом?

– Я вернулся в Сквим подписать бумаги и передать дела новому врачу, когда это произошло. Собирался ли я рассказать тебе? Нет. Хотя… если бы ты нашёл девушку, любящую тебя так же сильно, как она… или если бы я знал о Кэтлин. Но я не знал, а Лесси была лучшей кандидаткой на роль твоей жены. Она одна всегда могла понять тебя и простить, а это самое важное в жизни. Влюблённость приходит и уходит, оставляя после себя нечто другое, не менее ценное, но если нет понимания и уважения, не стоит строить брак на одной любви. Она, как правило, недолговечна…

Агент по-прежнему в упор смотрел на Харриса, постепенно из обвиняемого превращаясь в судью.

– Ты всё решил за меня, разложил по полочкам… А по какому праву?

– По праву отца! Ты сам им недавно стал и теперь знаешь или скоро осознаешь, что это такое. Ради счастья детей родители готовы на многое.

Мэттью нечего было ответить на слова доктора.

– Давай обойдёмся без выяснения отношений. Лучше расскажи, что будет теперь с Лесси, Кэтлин, Лилибет… со всеми вами?

– С Райт я расстался. Не гляди на меня так. Она вернётся к Эйдану; тот любит её по-настоящему и сможет сделать счастливой. Наши отношения в последнее время больше походили на болото. Уютное гнёздышко двух холодных рептилий… Нет любви, давно уже нет, цеплялись друг за друга. Сам не понимаю почему.

Харрис внимательно слушал сына, желая понять, каким тот видит своё будущее.

– С Кэт всё намного сложнее. Хочу на ней жениться, попытаться исправить тот вред, что нанёс когда-то. Я-то хочу, но она совершенно не желает идти на контакт. Не могу понять, что с Паркер не так?

– С ней?! Это с тобой «не так»! Бросил одну невесту и тут же подобрал другую… Уму непостижимо. Ты решил жениться по инерции?

Мэтт с непониманием смотрел на отца.

– По какой «инерции»?! Я же объяснил тебе причину, и у нас есть дочь! Мы должны жить семьёй. Она…

– Кэтлин ничего тебе не должна! – снова прервал отпрыска Вуд-старший, возмущённый его подходом к жизни. – Ни единого цента! Должен ты. За все годы, что девочка в одиночку растила твоего ребёнка! По гроб жизни обязан будешь, но жениться… Ты выбрался из одного болота и решил заползти в другое?

Он покачал головой. Мэттью первоклассный специалист, отличный аналитик там, где дело касается сложных заданий и переговоров, но ничего не понимает в своих личных отношениях.

– Ты любишь Кэтлин? Скажи это, признайся сам себе! Не ту девушку, не славную подругу сестры, а состоявшуюся женщину тридцати четырёх лет от роду, со своими привычками и сложностями. Где и с кем она живёт, работает? Что любит, чем увлекается? Что ты знаешь о ней нынешней?

– Кое-что. Паркер любит красный цвет и фруктовый торт. – Агент поглядел в недоуменное лицо отца и добавил: – Мне это Джон, её отчим, рассказал.

– Отлично! Вот это сведения о человеке! С таким непременно под венец! Во всём красном и с тортом в руках… Сын, когда ты повзрослеешь? Что вообще ты знаешь о женщинах? Не о тех пустышках, что гроздьями вешаются на тебя, а о настоящих? Ты настолько занят работой, самоуверен и эгоистичен, что, похоже, разучился любить.

Харрис с удивлением взирал на Мэтта; тот принимал его слова, не споря, как делал это обычно. – Кстати о привязанностях. Думаешь, Кэтлин до сих пор любит тебя?

– Да! – не раздумывая ни секунды, ответил Мэттью.

– Откуда такая уверенность? Опять Джон сказал? – Старший Вуд внимательно смотрел на него, догадываясь, что и в этот раз попал в самую точку.

Агент покраснел от досады: отец читал его как раскрытую книгу и отчитывал, как мальчишку. Но нечего было возразить. Харрис прав во всём, кроме сомнений в любви Кэт. В том, что Паркер по-прежнему любит его, Мэттью не сомневался; он прочёл это сегодня в первую секунду, в первом взгляде, но спорить не хотел.

– У нас не было времени поговорить.

– Значит, и торопиться не стоит. Ты слишком давишь, поэтому она и не идёт на контакт. Дай ей время всё обдумать, выслушай, расскажи то, что сейчас сказал мне. – Доктор очень хотел, чтобы сын наконец стал счастливым, а в том, что Кэтлин может сделать его таким, был уверен. – Извинись, в конце концов! В страдании женщины всегда виноват мужчина! Ты сам говоришь так, вот и повинись.

– У нас не было времени, – опять оправдывался Вуд-младший. Но так оно и было. Что он мог сказать и объяснить за час на глазах у многих людей?

– А никто вас и не торопит. Пусть всё идёт своим чередом. Не гони её замуж! – Харрис снова повторил слова о женитьбе. Ему не хотелось, чтобы, услышав отказ, сын отпустил Кэт, а именно так и могло произойти. Слишком гордые оба, горячие. Как бы он хотел ошибаться на этот счёт.

– Я подумаю. Но что с Лилибет? Не позволю второй раз лишить меня дочери!

В глазах Мэтта читалась такая решимость, что старший Вуд не сомневался в его словах.

– У тебя её кто-то отбирает? Нет! Думаю, Кэтлин прекрасно понимает, что виновата в том, что ты ничего не знал о Лилит.

Мэттью дёрнулся, а Харрис рассмеялся:

– Извини, но Чайтон прав: девочке действительно подходит это имя!

– Вот давай только не будем говорить сейчас о стажёре. Он достаточно попил сегодня моей крови.

– Напрасно ты так. Ридж отличный парень. Тебе хорошо известно это. Он не зря показался мне знакомым: я знаю его отца, Билла. У них хорошая семья. Постарайся принять Чайтона, а не гнать – и Лилибет ответит тебе благодарностью. Перетяни на свою сторону дочь – и это поможет наладить отношения с её матерью, если, конечно, ты хочешь этого.

– Очень хочу! Чем больше думаю, тем яснее понимаю, насколько прочно она засела в моём сердце. Пусть не эта Паркер, а та, из прежней жизни и сна, но они – одно неделимое целое, так ведь? – Мэтт впервые за долгое время открылся отцу и сейчас во многом доверял его мнению.

– Так. Только ты должен принять новую женщину, сложить из половинок и полюбить. Она очень напугана и прячет свой страх за цинизмом. Прочная маска. Наверное, так долго её носила, что та с кожей срослась… А что за сон? Расскажешь?