– Не только они. – Он посмотрел в глаза Вуда. – Там люди из ФБР, и они просили сообщить, когда вы сможете говорить. Вам зададут несколько вопросов, – врач опустил взгляд в пол, – и сделать это хотят до того, как вы переговорите с родными.

– Я готов.

Мэтт снова попытался присесть. В этот раз ему помогла медсестра, приподняв кровать, и вложила в здоровую руку раненого пульт управления.

– Тут всего две кнопки. – Она провела по ним пальцем. – Синяя – вверх, красная – вниз.

Он заглянул в голубые глаза, благодарно улыбнулся – и щёки блондинки начали приобретать цвет кнопки, что могла вернуть постель в положение «вниз». Даже с повязками на голове и плече улыбающийся Мэттью оставался неотразимым.

Агент усмехнулся про себя. А вот женщина, которую он хочет добиться, думает совершенно по-другому, и на неё его улыбки больше не действуют.

Мэтт обернулся к доктору:

– Можно сделать звонок? – Он посмотрел на прикроватную тумбочку. – Или мой телефон остался в вещах?

Врач выдвинул ящик и достал айфон.

– Можно. Доктор Вуд попросил принести его в палату. – Он оглянулся на дверь. – Так я могу пригласить агентов?

– Конечно. Но дайте мне пять минут на личный разговор. – Пациент уже набирал найденный в справочнике номер.

Врач с медсестрой вышли, оставив больного одного.

Ответила Кэтлин не сразу.

– Мэттью? – Встревоженный голос принадлежал запыхавшейся брюнетке.

«Интересно, чем она была занята?»

Ревнивые мысли из головы вытеснили излишне громко протараторенные вопросы Кэт:

– Скажи, что происходит? Лилибет утверждает, что ты до сих пор на задании, но почему так долго?

Уже более ровно, явно приказав себе успокоиться, она проговорила:

– Хорошо, что Одри осталась в твоей квартире, – и с замиранием добавила: – Что-то случилось?

– Нет, всё в порядке! Задание оказалось сложным, не мог позвонить, а сейчас занимаюсь бумажной работой: готовлю отчёт. Как долетела? Всё хорошо? – Он расслышал вздох облегчения. – Всё остаётся в силе? Ты готова к первому свиданию?

Паркер хмыкнула. Мэтт представил, как она ехидно улыбается, скривив правый уголок рта.

– Я готова, а ты?

– Тогда, конечно, если не трудно, – усмехнулся Вуд, – девушка, закажите столик в самом престижном ресторане Финикса.

Вступив в игру, Кэтлин ответила тоже на «вы»:

– В самом-самом? А вам это по карману?

Теперь уже хмыкнул он:

– Думаю, я в состоянии оплатить ужин на двоих.

Кэт замешкалась и ответила лишь спустя несколько секунд:

– Вот и славно. Значит, жду вас в пятницу… сэр. – Она рассмеялась в голос. – О месте и времени узнаете дополнительно!

Повисла неловкая тишина, каждый слушал прерывистое дыхание собеседника.

– Ты скучаешь по мне? – первым нарушил молчание Вуд.

– А ты?

– Некрасиво в который раз отвечать вопросом на вопрос, но я скажу: да, очень!

– Ты ставишь меня в неловкое положение. – Через пару секунд брюнетка произнесла: – Подразумевается, что я должна ответить так же?

– Нет. Хочу знать правду.

– Я волновалась.

– Я этому рад…

Мэттью хотел ещё что-то добавить, но дверь палаты отворилась, и на пороге показался одетый в чёрное человек. Счастливая улыбка мгновенно исчезла с лица раненого пациента. Он поморщился от внезапно вернувшейся боли, однако сумел сдержать стон.

– Я перезвоню позже, – холодным деловым тоном произнёс в трубку Мэтт и, не дожидаясь ответа, нажал на отбой.

Следом за первым фэбээровцем появился второй. Два блондина в одинаковых чёрных костюмах и чёрных же лаковых туфлях, прижатые удавками галстуков воротники накрахмаленных сорочек белым пятном впились в шеи. Не будь цвет глаз различным, Мэттью принял бы их за близнецов. «Господи, как некоторые любят штампы…»

Первым открыл рот кареглазый:

– Агент Вуд, мы из отдела внутреннего расследования. – Он сунул удостоверение в лицо раздраженного прерванным разговором Мэтта. – Специальный агент Йохансон.

Второй, голубоглазый, тоже представился:

– Специальный агент Бронкс. – Федерал показал значок, не тыкая им в нос, и Мэттью был несказанно благодарен за это; он в любом случае не мог различить букв: перед глазами всё расплывалось.

Второй раз в жизни его будет допрашивать внутренняя служба. В первый Вуд отделался выговором, но в этот раз вряд ли обойдётся столь безболезненно. Налицо нарушение устава и наличие неправомочных действий.

Он на мгновение закрыл глаза и подавил вздох. Если бы знать наперёд, к чему приведёт эмоциональный порыв, если бы дело шло не о детях… Дети. Повернись время вспять, ради них Мэтт снова бы ринулся под пули.

Фэбээровцы почти одновременно уселись на стоявшие у стены стулья, закинули ногу на ногу, перед этим одёрнув на коленях брюки, и достали блокноты.

«Просто сиамские близнецы. Никаких эмоций на каменных лицах, отработанные до автоматизма одинаковые жесты. Очевидно, эти двое не один год работают в тесной связке. – Мэттью с трудом подавил ухмылку. – А может, они пара? Хотя на влюблённых голубков не похожи. Только педиков мне сейчас не хватало…»

– Думаю, нет нужды говорить, чем вызван наш визит. – Голубые глаза изображали доверие.

Вуд кивнул, давая понять, что прекрасно знает, для чего эти двое пожаловали в палату коллеги по цеху.

– И всё же мы должны объясниться. – Кареглазый Йохансон любил всё выполнять правильно. – Вы нарушили устав. Не дожидаясь группы, без предварительных переговоров попытались проникнуть в помещение с заложниками, своими действиями поставили под угрозу не только вашу, но и их жизнь.

Специальный агент буравил тяжёлым взглядом зелёные глаза пришедшего несколько минут назад в сознание раненого.

– И жизнь стажёра, неизвестно по какой причине оказавшегося рядом с вами. – Он постучал обратной стороной авторучки по блокноту. – Вот, пожалуй, с этого и начнём.

– Что делал возле дома посла Чайтон Ридж? – задал вопрос Бронкс.

Мэттью прекрасно осознавал, что приплетать сюда сложные семейные отношения не стоит. Не хватало ещё, чтобы допрашивали родственников, но также понимал, что едва индеец придёт в сознание, допросу подвергнут и его. Он решил рассказать всё как есть, но опустить подробности и место встречи.

– Накануне Рождества мы вместе участвовали в операции по освобождению заложников. Я подвёз стажёра до дома после осмотра в клинике. Он кое-что оставил в моей машине и на следующий день вернулся забрать. В это время я и узнал о нападении на посольство и что именно моя группа будет участвовать в данной операции. Ридж во время звонка находился рядом и предложил подвезти до места. Я не отказался.

Мэтт вздёрнул бровь.

– Надеюсь, информация о захвате заложников не являлась секретной для агента ФБР?

– Нет, не являлась. Об этом уже через полчаса разнюхали телевизионщики.

Блондины пристально вглядывались в глаза коллеги по службе, пытаясь определить, правдив ли он с ними.

– Почему стажёр вслед за вами попытался проникнуть в особняк?

Вуд усмехнулся.

– Наверное, так же как и я, решил спасти от перекрёстного огня тех, кого налётчики удерживали в доме.

– Вот с этого момента поподробнее. «Перекрёстного огня»?

– Не думаю, что вы не ознакомились с показаниями свидетелей и докладами полицейских.

– Мы задаём вопросы – вы отвечаете!

– Хорошо. К моменту нашего прибытия любые переговоры уже были невозможны. Ситуация вышла из-под контроля. Заложников начали убивать. На шквальный огонь окружённых в доме бандитов полицейские открыли ответную стрельбу. Каждая минута была на счету. Опасаясь за жизнь заложников, я решил проникнуть в дом со стороны сада.

Агенты делали быстрые пометки в блокнотах, внимательно следя за жестами, эмоциями и интонацией допрашиваемого.

– Что произошло при приближении к чёрному входу?

– То, что вам хорошо известно. – Мэттью сморщился от нового приступа боли. – Огонь по полицейским оказался отвлекающим манёвром. Из дверей выскочил вооружённый автоматом УЗИ преступник и, не раздумывая ни секунды, полоснул по нам с Чайтоном.

– Ваши действия?

– Начал стрелять на поражение. Успел сделать два выстрела, преступник упал.

Блондины одновременно улыбнулись, но тут же вернули бесстрастное выражение на лица.

– Надо сказать, все выстрелы попали в цель.

– На то и тренируемся, чтобы не выпускать пули напрасно. Стать агентом ФБР – стать во всём лучшим. – Если бы не напряжённость обстановки, Мэтт расхохотался бы над высокопарностью собственных слов.

Даже если дознаватели были того же мнения, на этот раз и тень улыбки не коснулась лиц не выражающих эмоций фэбээровцев: честь конторы превыше всего.

– Что было дальше?

– Я тоже упал, ударился головой обо что-то твёрдое и потерял сознание.

– Вы считаете, ваши действия не были провокационными? Не были ли выстрелы преступника ответом на ваш огонь?

– Я отлично помню, кто и когда начал стрелять. Уж поверьте, не позволил бы сделать из себя живую мишень, если бы имел малейшую возможность предотвратить его выстрелы.

– Какими были действия Риджа?

– Он не принимал участия в перестрелке. Чайтон, сражённый первой же очередью бандита, упал раньше меня.

– Вы считаете свои действия правомерными?

– Знаю, что нарушил инструкции, и готов понести наказание, но на тот момент это было единственно правильным решением. Я десять лет работаю в подразделении CID, шесть из них – в спецподразделении по освобождению заложников. Это не первое моё задание. Вина целиком и полностью лежит на преступниках, открывших огонь, и полицейских, ответивших на провокацию. Я знаю степень своей вины, за чужую отвечать не намерен.

– Вам пока никто не предъявляет обвинений. Мы проводим предварительные опросы. – Кареглазый немного помолчал. – И надеемся, что их не последует.

Агенты одновременно поднялись.

– Благодарим за сотрудничество. – Голубоглазый улыбнулся. – К вам там целая очередь из посетителей.

Они уже выходили в дверь, когда Йохансон оглянулся и попрощался улыбаясь:

– Выздоравливайте!

Мэттью было приятно осознавать, что в этот раз он ошибся. И хотя улыбки проверяющих никак не могли повлиять на выводы комиссии, видеть человеческие эмоции на лицах фэбээровских сухарей было приятно, тем более что сам Мэтт принадлежал к оным.

Не успела захлопнуться дверь за «близнецами», как на пороге появился пятящийся спиной доктор и наседающая на него Одри.

– Я вас попрошу!

– Нет, это мы вас попросим! – Глаза миссис Холл пылали праведным гневом. – Родне привнести радость жизни нельзя, а допрашивать можно?

Врач опустил руки и обратился к входящим в палату родственникам больного:

– Доктор Вуд, вам-то не нужно объяснять важность покоя для раненого пациента? – Он довольствовался кивком коллеги. – Десять минут, ни секундой больше! Нам необходимо провести процедуры.

Молодой эскулап проверил данные монитора, взглянул на глазные яблоки Мэттью. Оставшись довольным результатами беглого осмотра, он направился к выходу.

Врач приостановился на пороге и указал на часы:

– Десять минут!

Одри фыркнула в ответ, но, заметив в дверном проёме Брэндона, тут же расплылась в улыбке. Она всунула в руку шмыгающей носом Лилибет бумажную салфетку, поправила брату подушку. Решив, что приступа нежной вежливости на сегодня достаточно, Заноза обвела взглядом покрытые слоем бинтов голову и руку раненого и задала вопрос:

– А без этого никак?

Она и не рассчитывала на ответ, однако, испытывая тревогу или волнение, не могла бездействовать. Одеяло, укрывающее ноги Мэтта, было тщательно подогнуто под матрас, склянки на прикроватной тумбочке переставлены, прежде чем Одри выпалила слова, от которых, не будь ситуация столь накалённой, все рассмеялись бы:

– Что, нельзя было всех перестрелять, а самому остаться здоровым?