Новое шмыганье носом и лёгкий вздох Бренды говорили о полной женской солидарности. Мужчины молчали, запрятав волнение за дежурными улыбками.

Мэттью – единственный, у кого вырвался смешок – почувствовал острую необходимость оправдаться:

– Я бы с радостью, но налётчик оказался на редкость шустрым. Мы с Риджем не успели его опередить.

Глава 14.2

Шмыганье перешло во всхлипывание. Агент посмотрел на покрасневшие веки дочери – и тепло любви и нежности волной разошлось по груди и остановилось в районе сердца.

– Лилит, иди сюда, – похлопал здоровой рукой по матрасу он и попытался отодвинуться на край кровати, но кольнувшая плечо боль не позволила этого сделать.

Стараясь сдержать стон, Мэтт прошептал сквозь сомкнутые зубы:

– Сядь рядом, не бойся.

Левая бровь Харриса полезла вверх. Брэндон не смог сдержать улыбку, а Бренда следом за внучкой принялась всхлипывать. И только Одри сохраняла спокойствие.

– Вот это да! Видно, хорошо тебя по голове припечатали, раз ты сейчас дочь так назвал. Как ты там говорил?.. Демоница?

Внешний вид раненого не был столь ужасным, как ожидали. Заноза понемногу пришла в себя и была готова острить по любому поводу.

Мэттью промолчал. Не стоило объявлять всем присутствующим, что за какие-то полчаса, пока он находился в сознании, мысль, что стажёр в очередной раз рисковал жизнью, защищая незнакомых людей, несколько изменила мнение о нём. Но этого никто не должен был знать и прежде всего – Чайтон. Тот факт, что с уст сорвалась кличка, данная девочке настойчивым ухажёром, вызвал в Вуде лёгкую досаду, но не задать следующие вопросы он не мог:

– А что с ним? Где сейчас Ридж?

Эти слова послужили луковым соком для глаз Лилибет. Больше не сдерживаясь, девушка разревелась в голос и уткнулась носом в здоровое плечо отца.

Мэтт опешил.

– Надеюсь, ранение не серьёзное?

Его расстроили слёзы девочки, но то, что она сейчас вот так, в открытую, проявила чувства по отношению к нему… Людям, коих не считают родными, не доверяют своих эмоций.

Мэттью судорожно вздохнул и погладил рыжую голову Лилибет. Теплота, всякий раз появляющаяся в груди при взгляде на дочь, столь похожую на него не только внешне, но и жестами, и какими-то ужимками, переросла в обжигающе горячую нежность и трепет. Его сокровище с макушкой медного цвета…

Всё-таки Бог есть на свете, раз через столько лет позволил Вуду испытать подобные чувства! И благодарить по самый гроб за это он должен Кэтлин. Его девочки… Агент обвёл взглядом лица с трудом сдерживающей слёзы матери и пытающейся казаться совершенно спокойной сестры. Его любимые женщины.

Первой, как всегда, взяла себя в руки Одри.

– Так, хватит сырость разводить! Все живы– здоровы, в том числе и Чайтон! Подумаешь, не сможет пару недель ходить на свидания. – Она прикоснулась ладонью к вздрагивающей в беззвучных рыданиях худенькой спине Лилибет. – Шрамы украшают мужчину, костыли и гипс – тоже. Всё к лучшему!

Девочка оторвала голову от плеча отца и с удивлением и гневом воззрилась на тётушку.

– А что ты так сверлишь меня взглядом? – Миссис Холл улыбнулась и подмигнула уставившимся на неё в недоумении двум парам зелёных глаз. – Есть железобетонный повод остаться в Вашингтоне!

Одри в нетерпении постукивала ногой: неужели никто, кроме неё, ещё не понял, что Кэтлин не захочет ломать психику дочери?

– Нет, вы что, не догоняете?! – Вопрос в глазах присутствующих начинал раздражать прозорливую Занозу.

Харриса возмутил её сверхнародный лексикон:

– Вот только давай обойдёмся без жаргона твоих электриков. Ты не на работе находишься.

– Пап, не ворчи. Не тот случай, – не дала договорить отцу Одри и наконец озвучила собственные мысли: – Не станет Кэт требовать от Лилибет возвращения домой, раз Ридж валяется в больнице, чудом оставшись в живых после автоматной очереди, не разлучит с раненым героем.

Девочка снова всхлипнула, и Холл сунула ей в руку очередную порцию разовых платков.

– Хватит, говорю, сопли разводить! Мы-то с тобой знаем, что от выстрела в ногу не умирают.

– Это смотря как выстрелить. – Лилит поглядела на раненое плечо Мэтта.

Одри не унималась:

– Лилибет, я тебя умоляю! Твой отец и вся наша дружная фэбээровская братия не позволили бы твоему снующему под пулями балбесу истечь кровью.

Её переполняло чувство радости от того, что появилась возможность для племянницы надолго задержаться в Вашингтоне. И, возможно, жить она будет в их с Брэндоном доме. Мэттью и Чайтон живы. Ну и хватит так переживать по поводу ранения. Ещё накаркают причитаниями и слезами беду. Нужно жить дальше.

Пигалица с осуждением уставилась на брата:

– Скажи дочери, что я права! И то, что если ещё раз так сглупишь – придушу тебя собственными руками!

Агент представил, как сестра пытается воплотить свои угрозы в жизнь, и расхохотался, скривив лицо от пульсирующей в висках боли.

– Заноза, пока ты будешь подставлять стул, чтобы выполнить угрозу, я успею смотаться.

Теперь уже улыбались все. Одри в очередной раз сумела снять напряжение в невозможной, казалось бы, для шуток обстановке. Смеясь вместе с родственниками, она произнесла слова, вызвавшие новый приступ веселья:

– Не надейся! Я подкрадусь ночью, пока ты будешь спать глубоким сном. – Подняв руки вверх, растопырив пальцы, словно когти вампира, Холл изобразила, как подбирается.

Смех вкупе с болью вызвал у Мэтта икоту.

– Лилибет, не открывай дверь по ночам этому злобному монстру! – пробормотал он в перерывах между спазмами.

– Лучше впредь будь осторожен и не позволяй Риджу строить из себя героя, – помогая брату отпить воды из стакана, продолжала поучать Одри.

– Невозможно притворяться тем, кем являешься на самом деле. – Если бы день назад кто-то сказал, что он произнесёт эту фразу, Мэттью рассмеялся бы, но факт оставался фактом: за бравадой возвышенных слов и излишне самоуверенными поступками стажёра скрывалось храброе сердце.

Девочка промокнула салфеткой капли воды с подбородка отца.

– Ты изменил мнение о Чайтоне и разрешишь нам спокойно встречаться?

– Даже не надейся! Конечно, стану мешать, хотя и изменил… – Он заговорщически подмигнул. – Только пусть это останется нашей маленькой тайной, ладно?

Дочь довольно улыбнулась и осторожно обняла его за шею. Мэтт готов был поклясться, что почувствовал, как Лилит втянула воздух, обнюхивая его кожу; тёплое дыхание обожгло щёку, заставив сердце биться от прилива отцовской нежности.

Он с трудом расслышал сказанные в ухо слова:

– А ты дай обещание, что посещение больницы по поводу ранений станет последним.

В этот момент в горле осознавшего, насколько сильно лишённая папы девочка мечтала о родном человеке, Мэттью образовался ком и помешал ответить сразу. Он прочистил горло и хрипло проговорил:

– Не могу обещать, но клянусь: сделаю всё, чтобы ты больше не плакала по моему поводу!

На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Первым его нарушил Харрис:

– Наши десять минут на исходе.

– Пап, не будь таким занудным…

Старший Вуд отвесил лёгкий подзатыльник фривольной в суждениях дочери.

– Я прежде всего врач и знаю, насколько необходим покой недавно перенёсшему операцию человеку. – Он кивнул на тарелку с металлическим кусочком сплющенной пули, на которую до этого никто не обращал внимания. – Я попросил оставить на память этот сувенир.

Бренда подошла к столику, взглянула на сталь и покачала головой. Несколько граммов холодной смерти. Вылети она из ствола под другим углом – и блестящий комочек мог стоить жизни её мальчику.

– Не хочу, чтобы к этому сувениру добавлялись другие…

Мэтт посмотрел в понимающие, всепрощающие глаза того же цвета, что и у него с дочерью.

– Мам, и тебе клянусь: больше так бездумно под огонь не полезу!

Лилибет придвинулась к ногам отца, давая возможность бабушке присесть рядом, но Брэндон подставил тёще стул.

Устроившись на краешке обитого кожей сиденья, Бренда погладила небритую щёку сына, почувствовав острое желание запустить пальцы в непокорные рыжие вихры любимчика, как делала это раньше, когда он был ребёнком. Но мальчик давно вырос и сейчас лежал перед ней на больничной койкей со спрятанными под плотной повязкой волосами.

– Я тебе верю, иначе просто не смогла бы мириться с твоей профессией. – Она по-доброму улыбнулась, вовсе не желая винить или осудить Мэттью следующими словами: – Каждое твоё задание стоит мне нескольких часов жизни и добавляет седых волос.

– Прости. – Он прижался губами к тёплой руке и, как несколько минут назад сделала Лилит, втянул ноздрями родной запах.

Губы миссис Вуд дрогнули, но ей удалось сдержать слёзы, и в этот раз оправдывая звание сильной женщины.

– Не за что прощать человека, дарящего не часы, а годы жизни другим. – Она наклонилась и осторожно поцеловала сына в лоб, прямо поверх бинтов. – Я очень горжусь тобой!

– И я! – воскликнула Лилибет.

Слова жены подхватил Харрис:

– Мы все гордимся тобой.

И теперь уже с того конца палаты, где стояла Одри, раздался всхлип, но она не была бы собой…

– Вот только не задирай нос. – Заноза шмыгнула и в надежде, что никто не заметил рвущиеся наружу слёзы, произнесла бодрым голосом: – Эх, чёртова приёмная комиссия! Вы должны были бы сейчас говорить это мне!

Она поморщилась.

– Чувствую острый прилив сахара в крови и ещё в одном месте, но не могу смолчать: я тоже горжусь тобой, братец!

Ко всеобщему удовольствию, Мэтт покраснел, что случалось крайне редко, и ответил с явным смущением:

– Спасибо! В жизни не слышал столько добрых слов, высказанных в мой адрес, но кто-нибудь ответит мне наконец: что с Риджем?

Как всегда, когда дело касалось медицинских вопросов, говорил Харрис:

– С ним всё хорошо. Пулю извлекли. Она задела малоберцовую кость. Парню придётся некоторое время поскакать на костылях, но могло быть и хуже. – Он улыбнулся и добавил: – Всё-таки вы оба везунчики, раз отделались лёгким испугом.

– Кстати, об испуге… – Агент обвёл взглядом присутствующих и остановился на дочери. – Не нужно сообщать о моём ранении Кэтлин.

Положив руку Лилибет на колено, он пресёк её попытку поспорить:

– Мы уже созванивались. Я буду в Финиксе в пятницу, кто и что бы мне ни запретил.

Девушка хотела возразить, но осеклась, понимая: то, что она собирается рассказать, необходимо сделать с глазу на глаз.

– Она ждёт меня и даже заказала столик. – Мэттью с мольбой смотрел уже на отца: – Пап, помоги не сорвать наше первое свидание.

Харрис попытался отвести взгляд, но с настойчивым отпрыском такое не проходило.

– Я всё равно сбегу. Давай сделаем всё на законных обстоятельствах? Царапина на лбу и дырка в мякоти плеча – не повод для того, чтобы выглядеть трусом и обманщиком в глазах будущей жены!

Вуд-старший не стал сдерживаться:

– Ты сейчас слышишь самого себя?! – Он покачал головой, раздражённый беспечностью Мэтта. То, о чём просил сын, нельзя было выполнить. – Одри права: ты хорошо ударился! А если откроется рана или начнётся сепсис?

– Да на мне с детства всё заживает как на собаке! – Пациент обратился за поддержкой к Бренде: – Мам, скажи, разве не так?

– Нашёл сравнение! – искренне возмутилась она. – Царапины и шишки с ранением!

Скрипнув зубами от досады, Мэттью глубоко вздохнул.

– Да как вы не понимаете?! Я не могу пропустить свидание! Если Кэтлин узнает о ранении, то прилетит сюда, а я не хочу её жалости! Мне нужно совершенно другое! – Он посмотрел в глаза той, кто лучше всех знала любимую брюнетку: – Я выгляжу безнадёжным трупом?

– Нет! – ответила Лилит.