Она заносит бутылек над бокалом. «Накачивать клиентов наркотиками? – Раздражающе-настойчивый голос Сейер напоминает церковные колокола в день Эшамэйна. – Девочки в “Пурпурном пони” тоже так делают». – «Мы не в борделе в Дымном квартале», – тихо огрызается Матильда. Но те слова Сейер все еще звенят в ушах: «А разве нет?»

Матильда отводит бутылек в сторону от бокала с вином, который она наполнила для Деннана, и закрывает медальон, пока не пожалела о своем выборе.

– Должен признаться, – говорит он у нее за спиной, – что когда-то считал Ночных птиц фантазиями, которыми мужчины обычно делятся в курительных комнатах.

Она поворачивается:

– Но вот я здесь. А фантазия оказалась реальностью.

Матильда протягивает ему бокал. Сейчас она стоит к нему так близко, что замечает шрам, пересекающий его губу, которого раньше не было. Деннан выглядит как настоящий разбойник.

– За что выпьем?

– Моя команда любит поднимать тосты за хороших друзей, как старых, так и новых, – с улыбкой отвечает он.

– Что ж, тогда выпьем за друзей, – помедлив, отвечает Матильда. Ей потребовалось время, чтобы собраться. Сделав по глотку, они опускаются в кресла. Деннан тихо крутит в руках бокал. Его ладони покрыты мозолями, подтверждая, что ему приходилось много работать. Матильде становится интересно, как бы она ощутила их на своей коже.

Она делает еще глоток. Обычно она наслаждается предвкушением и трепетом, возникающим от легкого флирта. Но с Деннаном ей не хочется играть.

– Скажите, – наконец произносит он, – вам нравится это?

Деннан произносит это так, будто признается в любви. И что-то отзывается в груди Матильды.

– Что именно?

– Быть Ночной птицей.

Если честно, ее никогда не спрашивали об этом.

– В этом есть свои плюсы.

– То есть вы не против, что к вам стучатся незнакомцы и требуют поцелуев?

– Никто не может требовать что-то от Ночной птицы. И мы с вами скоро перестанем быть незнакомцами.

Шипит свеча. Воздух, кажется, становится теплее. Матильда умеет вести молчаливые игры, но его присутствие давит на нее, вызывая желание сказать что-нибудь… что угодно.

– Но вы ограничены столькими правилами, – говорит он. – Вас это не беспокоит?

– Они придуманы, чтобы защищать нас.

– И эти же правила оставляют вас в неведении.

Матильда чувствует, как у нее вспыхивают щеки под маской. Он явно пытается разозлить ее, но зачем?

– Каким бы интересным ни был наш разговор, – говорит она легким тоном, – у нас есть незаконченные дела.

Деннан упирается локтями в колени. И этот жест делает его снова похожим на парня, которого она помнит.

– Я пришел сюда не за поцелуем.

От этого признания у Матильды перехватывает дыхание.

– А зачем же тогда?

От игривости их разговора не остается и следа.

– Я пришел предупредить вас о сюзерене.

О его сестре? Матильда старается, чтобы ее голос звучал спокойно.

– И о чем же именно?

– Она хочет похитить Ночных птиц. Всех вас.

Матильда не представляет, что на это сказать. А еще в комнате вдруг становится слишком душно.

– Уверен, вы знаете, – говорит Деннан, – когда умер наш отец, Эпинин на время заняла должность сюзерена.

Сюзерен избирается членами Совета – правительства, которое управляет Республикой. В него входят, разделяя между собой власть, представители Великих Домов, сюзерен и понтифик. Раньше сюзерен правил как монарх, но в наши дни это скорее номинальный глава, чем настоящий правитель. А значит, у того, кто выбран сюзереном, нет фактической власти.

– Сюзерен несет службу до конца жизни, – продолжает Деннан. – Голосование должно было пройти в год смерти моего отца. Но тогда мы еще воевали с Текой, а такие решения не принимаются в военное время. Поэтому, согласно пожеланию отца, место сюзерена заняла Эпинин. Но приближается летнее заседание Совета, а раз нам удалось наконец добиться мира, члены правительства намерены провести голосование.

Матильда хмурится:

– Уверена, все проголосуют за нее. Она же Вестен.

Эту должность может занять представитель любого Великого Дома. Но ее всегда получал один из Вестенов. Они не королевская семья, но что-то вроде того.

– Ее поддерживает понтифик, а церковь обладает огромным влиянием в Совете. Но Эпинин убеждена, что Дома проголосуют против нее. Ее не раз обвиняли в принятии неверных решений во время войны с Текой. К тому же некоторым не нравится, как тесно сотрудничают сюзерен и понтифик, ведя кампанию против использования магии. Многие члены Совета считают, что это истощает ресурсы Симты и увеличивает количество банд.

Неужели они и правда нарушат традицию и выберут сюзереном кого-то из другого Дома? Это смелый шаг, но Матильда давно поняла, как нелегко добиться баланса во власти. Каждому хочется кусок больше того, что у него уже есть.

– Эпинин постарается укрепить свое положение до объявления результатов голосования, – продолжает Деннан. – И ослабить Дома, забрав то, что, по ее мнению, делает их сильными.

– Ночных птиц, – сглотнув, выдавливает Матильда.

Он кивает:

– Она говорит, что будет удерживать вас в заложниках до окончания голосования, чтобы удостовериться, что все пройдет, как она того хочет. Но подозреваю, Эпинин отдаст вас понтифику. Это завоюет ей дополнительную поддержку церкви и подтвердит, что она является сторонницей запрета на магию.

Но Эпинин должна знать, что когда-то делали отцы церкви с девушками, в крови которых текла магия. Возможно, это только истории, но Матильда до сих пор мучается от кошмаров, навеянных книгами, которые читала в юности.

Вдруг ее пронзает озарение. «Она говорит». Значит, сестра сама рассказала Деннану о своих планах? Матильда встает и отходит от кресел.

– Так вот зачем вы здесь? Хотите забрать меня и доставить Эпинин, как специи из иностранного порта?

– Конечно нет. – На его лице появляется оскорбленное выражение. – Я хочу спасти вас.

Матильда гордится умением разбираться в людях. Всякий раз, когда она решает поиграть с кем-то, победа остается за ней. Но в глазах Деннана столько эмоций, что она не может их прочитать. Устремленный на нее взгляд горит синевой, напоминая сердце пламени.

– Зачем вы рассказываете это мне? Почему не сообщили Мадам Вороне?

Он тяжело вздыхает:

– Потому что сомневался, что она поверит в мои добрые намерения.

– Но вы решили, что это сделаю я? – Он не предоставил ей никаких доказательств. – Эпинин – ваша сестра.

– Зачем мне выдумывать небылицы о представителе моего Дома? Что я от этого выиграю?

Матильда не может придумать причины, которая заставила бы его так поступить, но это не означает, что она должна ему верить.

– Я хочу стать вашим союзником, – говорит Деннан. – Но вы должны доверять мне.

Она вздергивает подбородок.

– Доверие нужно заслужить.

– Мне кажется, – тихо начинает он, – я заслужил его давно, еще когда ты поцеловала меня, а я никому не рассказал об этом.

Ее сердце поднимается к горлу. Он знает. Десять проклятий, он знает! Ей было четырнадцать, когда она поцеловала его. Тогда она еще не была Ночной птицей, но знала о магии, текущей в крови женщин из рода Динатрис. Матильда чувствовала, как та скользит под кожей, вздрагивает беспокойными искрами. Но когда Деннан осмелился поцеловать ее на одной из вечеринок, Матильда не захотела отстраниться. Ей казалось, она сможет удержать магию. И ошиблась. Магия сорвалась с ее губ и впиталась в его.

Позже Матильда убедила себя, что ей почудилось. Но как бы глубоко ты ни спрятал правду, однажды она станет явной. Матильда понимает, что поступила глупо, но никогда не признает этого. Не может признать. Хотя и не отрицает, что сегодня вечером по-настоящему рисковала.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – отвечает она. – Наверное, вы меня с кем-то спутали.

Деннан встает:

– Мы играли в более темных комнатах, чем эта, Матильда. И я узнал бы тебя где угодно.

Ее настоящее имя, слетев с его губ, действует на нее как замораживающее заклинание. А он подходит к ней. Теперь он так близко, что Матильда чувствует его дыхание.

– Когда-то ты верила мне, – напоминает он. – И, думаю, есть лишь один способ доказать, что ты и дальше можешь мне доверять. Я уйду с твоим секретом и продолжу хранить его. А когда решишься поговорить со мной, я буду ждать тебя здесь.

Деннан вкладывает что-то ей в руку. Визитная карточка с адресом в квартале Дракона. Потом он разворачивается и направляется к двери. Матильде кажется, будто у нее выбили почву из-под ног. И ей необходимо вернуть себе уверенность.

– Лорд Хэйн.

Деннан поворачивается. И она указывает на свои губы.

– Вы ничего не забыли?

Матильда надеется, что этот вопрос выведет его из равновесия, но, когда он разворачивается и возвращается к ней, ее мысли мечутся, словно стая обезумевших птиц.

– Мне бы очень этого хотелось. – Деннан берет ее руку и прижимает к губам. – Но еще больше мне хочется, чтобы ты поцеловала меня, потому что сама этого желаешь.

Он подходит к двери и надевает на глаза повязку. А когда его уводят, Матильда остается одна, ощущая горечь опасности и головокружение.

Ей следует позвать Ястреба, или пойти к Лете, или… сделать хоть что-то. Но что она скажет Мадам? «Простите, но я раскрыла секрет не одному, а двум мужчинам». Невероятно. Как и то, что Деннан сообщил об Эпинин. И как быть с тем, что он сказал… и сделал?

Несколько минут спустя Матильда приходит в себя и поворачивается к камину. Но неожиданно ее руки начинает покалывать и возникает ощущение, будто она что-то забыла. Что-то важное. А затем за стеной раздается приглушенный крик. Или ей показалось? Она напрягает слух, но… ничего не слышно. Тишину нарушает лишь звук капель, падающих со свечей на каминную полку. Но в груди Матильды расцветает страх.

Что-то не так.

Платье Куропатки – это ужас из черного фатина. Темное, усыпанное мерцающими бусинами исчезло, а вместо него Сейер получила это, в которое Воробышку почти пришлось ее запихивать. И как ей двигаться в нем? Лета говорит, что пышность позволяет обманывать людей. Но как же все это раздражает Сейер.

А хуже всего то, что маска сохранила запах девушки, которая носила ее прежде. Да и перья на платье источают приторный аромат ее духов.

За последние недели Сейер встречалась с несколькими клиентами – древним лордом, который не произнес ни слова; болтливой женщиной, от помады которой на губах остался неприятный розовый привкус, – так что она представляет, чего ждать от сегодняшнего вечера. Но ей все же приходится бороться с желанием пройтись по комнате, а ладони покрываются тонкой пленкой пота. Сейер думала, что после нескольких встреч станет легче играть роль Ночной птицы. Но, кажется, с каждым разом становится только хуже. Она ненавидит, что приходится отдавать даже малость себя этим людям. Ненавидит, что использование магии доставляет ей удовольствие. «Как погружаться в горячую ванну в холодный день» – так однажды описала это чувство мать. Но Сейер это скорее напоминает вскрытие волдыря – и больно, и одновременно испытываешь облегчение. У нее скручивает живот, когда она представляет маму в маске, с милой улыбкой на лице. Ее роман с отцом Сейер, обернувшийся скандалом, начался в такой комнате.

Надя Сант-Хельд всегда с готовностью рассказывала о молодом лорде Вилло Регинсе, в которого безнадежно влюбилась. Ей приходилось описывать его, потому что Сейер никогда не встречалась с отцом. Он ни разу не пришел навестить их. Но Надя так и не рассказала Сейер, что же произошло тогда и как Ночная птица оказалась в пыльной каморке в квартале Грифона. Иногда Сейер казалось, что мама предпочитает рассказывать истории, которые сама придумала. Сейер давно перестало волновать, объявится ли ее отец – ей не хотелось иметь с ним ничего общего, – но мама верила, что это случится и в тот же миг их жизнь наладится. Но Вилло Регинс так и не появился.