Несколько дней они так и провели. Отец с утра до вечера где-то пропадал, а Настя сидела дома, делая присланную учителями домашку – школу никто не отменял, просто немного отложили. А потом раздался звонок в дверь.

Первая реакции Насти была не впускать, но она потерла плечо – и впустила.

– Какими судьбами, Лев Григорьевич, – проворчала только, отходя в сторону. Так говорил папа, когда был кого-то совсем не рад видеть, вот и у Насти выскочило.

– И тебе здравствуй, милая, – кажется, проклятый змеелюд оклемался, он уже не выглядел таким убитым жизнью. – Поговорить надо.

– Папы нет дома, – на всякий случай сообщила Настя, но на кухню прошла, чтобы заварить чай. Каким-никаким, а похититель был гостем, а гостей надо было поить чаем.

– Я об этом и хочу поговорить, Настя, – Лев Григорьевич грузно опустился на табуретку. – Ты понимаешь, что он себя в могилу вгоняет? Погибнешь ты или нет – это пока вопрос, а вот если он продолжит дальше давить на змеелюдов, то возвращаться тебе будет не к кому. А в пустом гнезде и воздух не тот. Да и по возрасту ты еще несовершеннолетняя.

– Меня возьмет к себе папин друг, – растерянно ответила Настя, пытаясь уложить в голове мысль. Как это, для папы существует опасность умереть?!

– Во-первых, детка, раз ты не приняла сыворотку, я в некотором роде твой родственник, так что жить тебе придется со мной, – развел рукам незваный гость. – Ну и просто подумай, как ты дальше будешь жить? Змееныши после двадцати обычно начинают жить самостоятельно…

Он, наверное, еще что-то говорил, но Настя не слышала, в голове ее билась наконец оформившаяся мысль. Остаться без папы. Одной. Потерять того, кто тебя любит.

Она вынырнула из мыслей, когда прихлебывающий чай змеелюд еще говорил.

– И потом, ты же не из тех дурачков, что нарочно иногда пытаются проникнуть на Игру, – Лев Григорьевич снова закатил ставшие белоснежными глаза. – Тех жалеть некому. А с тобой потихоньку разберемся. Чай, змееныши тоже не дурачье, не станут девчонку просто так убивать. Не самый славный способ кровь горе дать…

– А если чтобы отомстить? – прервала его Настя. Ну да, он же ничего не знал про Марка! Это папе она все рассказала. Теперь придется и этому новоявленному «родственничку».

Лев Григорьевич заметно побледнел и принялся чесать седые волосы своими снова отросшими когтями.

– Нехорошо это, ой нехорошо, – пробормотал он и нервно облизнулся. Настя не заорала. Ну темный язык и раздвоенный. Ну, раньше она не видела такого вблизи, что же теперь. Раньше она и умереть в семнадцать не рассчитывала.

Потом он объяснил, что, оставаясь связанным с ней «родственником» при ее гибели может потерять часть тех сил, что отличает его от абсолюдей – так змеелюды называли своих соседей. Или здоровье.

– А как же остальные родственники тех, кто на гору уходит? – уцепилась Настя за несоответствие. Как-то много на нее свалилось, не только за себя переживать, но и за отца, а теперь еще и за этого странного змеелюда!

– Все участники выпивают отвар, который на шесть дней лишает их связи с семьей, – пояснил Лев Григорьевич. – Конечно, гора может забирать и больше времени, но тут уж как повезет.

Он ностальгически вздохнул, по-видимому, вспоминая что-то из своего опыта, но предлагать и Насте выпить этот отвар не стал. Наоборот, виновато прошипел, что так у нее хоть крошечный шанс будет. А потом извинился и ушел.

Даже чай не попил.

Настя проплакала до вечера, но, когда совсем поздно, почти ночью пришел отец, она была уже спокойна. Не просто взвесила все за и против, вспомнила свое наивное «разве папе могут что-то сделать» и насмешливое змеелюдское «ты еще наивнее, чем я думал, если считаешь, что все соблюдают законы. Да к его исчезновению приложат руки даже не змеелюды, а абсолюди!». Поняла, что он прав. И папа может исчезнуть из-за ее глупости, причем ее это вовсе не спасет. Лев Григорьевич этого не говорил, но она и сама сообразила – если ей сейчас удастся «отмазаться» от игры, то это не поможет ей против Марка и его компании. А когда он поднимется дальше, не спасет и переезд в другой город. А одна она не проживет и пары месяцев.

Все это Настя аргументированно и сухо выложила отцу. Слез уже все равно больше не было.

– Ты права, – отец обнял крепко-крепко – как в детстве. – Я и сам подумал, что нужно искать другие пути. Подумать, как тебе выжить на горе. Есть у меня еще парочка идей. Но ты и сама подумай, как будет лучше. И Кузьмина разговори, он все-таки один из организаторов.

Немного разочарованная быстрой капитуляцией отца Настя не сразу сообразила, что Кузьмин – это и есть Лев Григорьевич. Но идея была неплохая. К тому же телефон свой старик оставил.

Новая встреча с ним снова у них дома была совсем не похожа на предыдущую. Отец был с ней, а Лев Григорьевич не звал ее «детка» и был предельно серьезен.

– Раз она вроде как родственница вам временно, то может знать столько же, сколько знают другие змееныши, – пояснил их план отец.

– А если… – Лев Григорьевич снова нервно облизнулся. Настя подтолкнула к нему чашку и блюдце с тортом. Ореховый торт принес сам Кузьмин, а Настя была уверена, что змеелюды не любят сладкое.

Какие глупости ей лезут в голову!

– Никаких если, – прервал его отец. – Ни мне, ни Насте не улыбается разглашать ваши тайны. Я уже отправил всех журналистов, что пытались навесить на дочь камеры или еще как-то добыть информацию через нее.

– Не все из них были именно журналисты, – так мимоходом заметил Лев Григорьевич, что Настю прошиб холодный пот. Даже домашняя футболка намокла. Так они уже за ней следят?

Тем временем гость все-таки принял решение.

– Хорошо, но только самое основное, – предупредил он и зачерпнул ложечкой торт. – Во-первых, в Царь горы побеждает тот, кто первый заберется на вершину.

Настя скосила взгляд на каменное лицо отца и сама тоже смогла удержаться от вопроса. Что появилось раньше – зимняя игра, где детсадовцы или младшеклассники устраивают кучу-малу, пытаясь взобраться на снежный холм, или Игра змеелюдов? Нет, лучше не спрашивать. Обидится.

– Во-вторых, ни у кого нет необходимости гибнуть или убивать, но обычно смерти происходят. Просто отсидеться в предгорье не получится, идти придется. Просто можно не торопиться.

Настя выдохнула. Устав плакать, она начала искать в интернете горы покрупнее и убедилась, что это по-настоящему невероятные пространства. Можно будет прятаться по расщелинам, за деревьями, идти вдоль ручьев и забираться в пещеры. Нужно продержаться до момента, когда кто-то выиграет. И все.

– Нужно продержаться до момента, когда кто-то займет вершину, – словно подслушал ее мысли Лев Григорьевич. – После этого Игра тотчас останавливается, и всех выживших мы забираем с горы.

Папа сильно сжал челюсти, на лице заработали желваки – упоминание про «выживших» ему совсем не понравилось.

– Иногда погибают от переохлаждения или голода, – Лев Григорьевич отломил ложечкой еще кусочек торта. – Все знают ровно то, что им говорят родители, и не все верят в это. Ну вы понимаете, подростки…

Он снова вздохнул и развел руками.

– Ах да, – спохватился он. – Никаких средств связи у ребят не будет. Одни браслеты, по которым их потом можно найти. С браслетами порой происходят странные вещи, то перетираются, то соскальзывают. В таком случае по окончании игры нужно будет привлечь внимание вертолетов или выбираться пешком до ближайшего поселка или турбазы.

– Они у вас там бумажные, что ли? – хмыкнул Настин отец. – Делали бы попрочнее.

– Поверьте, они очень прочные, – вздохнул Лев Григорьевич. – Просто… случается.

– А как понять, что игра закончилась? – снова влезла Настя.

– Поймешь, – глаза гостя снова затуманились, и зрачки ушли под веки. – Гора станет снова обычной.

Настя и ее папа переглянулись. Пока толку было не слишком много.

– И каждый может взять с собой одно оружие, – добавил Лев Григорьевич. Он доел торт и облизнулся, собирая длинным раздвоенным языком все крошки с голого подбородка. – Перочинные ножички или крючки для удочек не в счет. Только оружие. Нож, кинжал, меч…

– Пистолет?.. – папа глянул на Настю, мол, выдюжишь?

– Можно, – согласился Лев Григорьевич. – Но не советую. Звуки выстрелов… сами понимаете. Да и разоружить ее будет проще.

Судя по папиному лицу, он бы поспорил, легче или нет будет ее разоружить, но промолчал. Вспомнил, наверное, что стрелять Настя не умеет.

А сама Настя подумала, что два-три даже очень небольших ножика помогут ей больше, чем пистолет. Потому что надо было быть честной перед собой – в отличие от Марка она не планировала никого убивать. Просто рука не поднялась бы.

Разумеется, она понятия не имела, как поступит, когда Марк ее найдет, но пока даже мысль о том, чтобы вонзить в него ножик или шило казалась ей ужасной. А уж пистолет… Увы.

– Думаю, Семин Марк просто не представляет, как сложно ему будет совмещать его желание взойти на вершину первым и поиск вашей дочки, – казалось, что Кузьмин убеждает не Настиного отца и не саму Настю, а себя. – Хотя лучше бы ты, Настя, Куликову на голову горшок с цветами надела или Митрофановой волосы повыдирала. Кто угодно лучше, чем связываться с Великим Полозом.

Тут Настя была согласна, что Семин тот еще жук, но не могла не поспорить.

– Его отец, может, и Великий Полоз, а он сам пока не дорос, – заметила она.

– Ох, детка, – вздрогнул Лев Григорьевич, тотчас возвращая свои глаза в нормальное положение и глядя так пристально, что Насте стало неуютно. – Ты настолько ничего про нас не знаешь?

Глава 6, в которой Настя покидает дом

И вот всю эту историю Настя вывалила на консультантшу Ирину, просто потому что до сих пор не нашла ни одного человека или змеелюда, которому могла бы рассказать. Странно так. Она привыкла всем делиться с отцом, но сейчас это было опасно для него. Лев Григорьевич казался ей не злым, но определенно себе на уме змеелюдом, а подруги и друзья как-то все рассосались. Даже Антон в школе больше не смотрел в ее сторону, или же смотрел лишь когда считал, будто никто не видит – и тогда Настю злили его жалостливые взгляды.

К счастью или, наоборот, к несчастью, но у нее хватало других проблем в школе, чтобы еще раздражаться из-за Антона. К тому же у нее оставался Денис. Да, сосед по парте не пересел и даже не пытался сделать вид, что ее не знает. Все так же бормотал свои наблюдения, якобы прямо в раскрытый учебник, но так, чтобы Настя слышала.

Благодаря Денису Настя узнала то, что и без него догадывалась – чешуйки ей на спину приклеила змеелюдка Розанова. А достал эту пакость Марк и, разумеется, своих планов от одноклассников он не скрывал.

«Может, и врет, конечно, набивает цену, – бормотал в учебник Денис. – Чтобы его остальные боялись».

Насте было все равно, боятся ли Марка остальные, она же уже боялась. И пусть никто из змеелюдов не подходил к ней ближе, чем на расстояние вытянутой руки, эти взгляды она ощущала даже в коридоре, и не только от своих одноклассников, но и от змеелюдов из 11 «Б» и тех, что были младше.

Хотелось бросить школу – какая разница, зачем учиться, если она все равно скоро умрет? Не лучше ли потратить оставшиеся дни на что-то полезное для выживания или на что-то веселое. Напоследок.

Но папа сказал, что ей лучше постараться изучить врагов, и Настя согласилась. Потому что папа не стал юлить, как Лев Григорьевич, и что-то там бухтеть про соперников. Врагов. Точка.

Вот Настя и вернулась в школу, чтобы убедиться в том, что Марк прекрасно осознает, что сделал, и безмерно этому рад.

Проклятый Великий Полоз пару раз менялся местом с ящеркой Татьяной, садился за спиной Насти на занятии и негромко шипел:

«Не бойся, я убью тебя быстро. Или не очень больно. Может, позволю выбрать».

Настя не оборачивалась, хотя ей это давалось тяжело. Теперь, когда она видела змеиный язык Льва Григорьевича, ей было понятно, почему шипит Полоз. По поводу его рода Кузьмин просветил их с отцом еще в тот день, у них дома.