Поэтому откинулся на задницу, с этой позиции вижу все толпу в общем, шамана не вижу, только слышу и молюсь про себя, чтобы не встретиться своим в меру симпатичным лицом с этими рылами вплотную.

Если они так богобоязненно относятся к посещению этих колонн, может тогда и на вершину кургана не полезут, оставив мне хороший шанс на спасение.

Наверно тут священное место для них, поэтому точно мне нельзя засветиться именно здесь. Пахнет такое дело вечным проклятием богов или великих воинов, тут захороненных много веков назад, а эти нелюди просто выполнят понятный им приговор высших сил за осквернение святыни.

Правда он очень невелик, этот шанс, если у меня остался всего один стакан воды в бутылке на завтра. А пить уже очень хочется прямо сейчас, просто в горле режет как ножом от постоянного, сжигающего грудь волнения и суровой жары.

Куда идти и где найти источник с водой мне не известно, да и наверняка эта братия, которая мне активно не нравится своим видом, особенно непонятно агрессивными животными, все их знает наперечет в округе.

Значит до воды мне так просто не добраться.

А без нее я просто спекусь, если не найду место с тенью. Даже эти стены построены так, что не дают ни капли тени от проходящего солнца, как мне кажется. Немного только кусты могут составить спасение от жарких лучей, единственный здесь источник тени на обозримом расстоянии.

Точно, что каменные стены специально так построены, чтобы солнце, или что у них здесь имеется, проходило ровно над ними.

Тут я услышал, как сквозь заунывно-тошнотное камлание шамана раздались громкие женские крики, поэтому опять прильнул к своей амбразуре в кустах. Увидел, похолодев внутри себя, как здоровенный нелюдь тащит за собой на длинных веревках за шею сквозь расступившуюся толпу двух пожилых человеческих женщин, истошно кричащих и пытающихся сопротивляться.

Когда он вытащил их за линию, которую никто не пересекает, я разглядел, что руки у них связаны перед собой, на шеях веревка и вид крайне измождённый, они едва стоят на ногах.

Видно, конечно, с моего наблюдательного пункта так себе, однако кое-что молодым еще зрением рассмотреть можно. Разглядеть потеки крови на лицах и выражение ужаса на них же под толстым слоем пыли, женщины пытаются отбиваться, только это у них против здоровенных нелюдей плохо получается.

Тут мне пришлось отвлечься на что-то рыжее на краю зрения, я взглянул и обмер – чертов Мурзик проснулся и уже совсем близко подошел к линии кустов, привлеченный криками снизу.

Наверно, этот дурень думает, что это его хозяйка таким противным голосом зовет на ужин, по которому он соскучился уже.

Только ему еще лень пропихиваться сквозь плотные сплошные кусты, поэтому он раздумывает, как поступить дальше.

– Этого нельзя допустить, чтобы кот пролез через кусты и показался всей толпе нелюдей, – понимаю я отчетливо.

Они точно придут сюда с проверкой, откуда он взялся и нет ли кого-то еще здесь, пусть и не такого оригинально вызывающего окраса.

Поэтому я преувеличенно фальшивым голосом зову его и изображаю, что у меня что-то есть в руке именно для него:

– Кис-кис-кис, Мурзя. Кис-кис, а кто тут хочет кушать?

Подбираюсь к нему на карачках, понимая, что у меня только один шанс, чтобы схватить его и не дать раскрыть пасть в привычном вое негодования.

Пока крики женщин и бормотание шамана помогают мне оставаться не замеченным, нужно кардинально решить вопрос с котом, ибо дальше все может пойти по плохому сценарию с неминуемым переходом в ужасный конец.

Мурзик недоверчиво приближается ко мне, я же спокойно жду, не производя резких движений, даже не смотрю в его сторону, снова выглядывая уже в другую амбразуру через кусты.

Теперь вижу, что одну из пожилых женщин на веревке дотащили до колонн, там ей занялся шаман, он укладывает ее на какое-то ложе резким рывком, она оглушительно кричит, разрывая мне сердце. Вторая тоже надрывается изо всех сил, однако нелюди ничего с ней не делают, разрешают кричать и отбиваться, сколько хочется.

Она даже пинает своего конвоира, который не обращает на это никакого внимания.

Слова я разобрать не могу, да и ясно уже – разбирать их особо незачем.

Это не русский или английский языки, это не наша с Мурзиком планета Земля. Да и в английском я знаю только "здрасьте-до свидания", как нормальный по прошлой жизни сантехник, который никакой ни разу не полиглот.

Там точно нет таких созданий и точно нет таких животных, значит это совершенно другой мир, про который мне ничего не известно. И этот зеленый водоворот – портал в другой мир, так получается.

Пока же у первых встречных жителей мне спрашивать совсем не хочется:

– Друг! Какой у вас номер в Центурии?

Дышать мы можем, гравитация примерно такая же, светило похоже на наше Солнце, что вполне понятно, они все примерно такими должны быть.

Степь похожа на степь. Кусты на кусты. Трава на траву.

Даже женщины с веревками на шеях похожи на таких же женщин на Земле, насколько я могу разглядеть их очень приблизительно с расстояния в сто метров, куда притащили первую из них.

Вот только основные действующие лица представления ни на кого не похожи очень уж явно.

Ее со связанными руками бросили на какой-то каменный лежак, куда-то подтащили, веревку с шеи уже сняли и теперь над ней склоняется шаман, в руке у него сверкнул блестящий синевой нож. Я отвернулся, чтобы не видеть того, что сейчас произойдет.

Вспомнил фильм про индейцев майя, или каких-то других, кажется "Апокалипсис", как они приносили жертвы богам на пирамидах, вырезали сердца и показывали их зрителям, поэтому и здесь жду чего-то подобного.

Отвернулся и уткнулся взглядом в кота, который подобрался ко мне уже на пол метра, теперь на редкость послушно ждет своего сухого корма. Даже смотрит на меня с определенно дружелюбным видом, первый раз за все время нашего знакомства, животина подхалимская.

Вот ведь какая продажная скотина! Сразу и меня полюбил, как жрать захотелось! Ну не сучий ли потрох?

Что ему раньше меня мешало полюбить и тогда возможно мы бы не оказались около портала-водоворота, если бы он просто пораньше спрыгнул ко мне на зов в подвале.

– Одна попытка! Нельзя облажаться! – и я резко падаю на него, прижимаю безжалостно к земле, одной рукой стискиваю морду изо всех сил и замираю.

Мурзик бешено бьется подо мной, силы в нем оказывается очень много, я терпеливо жду, когда он выдохнется и устанет. Он пытается вырвать пасть из моих судорожно сжатых пальцев, только и я понимаю, что рыжий красавец сразу же заорет дурным голосом, а потом вцепится мне в пальцы.

Приходится своего собрата по несчастью немного придушить, чтобы выжить самому, выбирать больше ничего уже не приходится. Я наваливаюсь еще сильнее и жду, пока кот обмякнет под моим весом, после чего несу его, зажав под мышкой, на другую сторону кургана. Там пользуюсь его бессознательным состоянием, сначала трачу изоленту на его морду, в десяток витков обматываю ее как можно сильнее с большим натягом.

Если и задохнется, я все равно не стану рисковать знакомством с теми несимпатичными созданиями из-за него.

Еще прихватываю все лапы, и передние, и задние вместе, чтобы полностью обездвижить котейку, чтобы он не смог содрать легко изоленту с башки.

– Прости, Мурзик, тут только так. Или ты молчишь, или мне придется придушить тебя совсем, чтобы выжить самому, – оправдываюсь я перед начавшим приходить в себя котом.

Больше он меня близко к себе не подпустит, ну и ладно!

Я его тоже забирать с собой не собираюсь, не рассчитываю на ответные чувства как к единственно знакомому здесь существу. Когда окажется, что элитного корма у меня совсем нет и вообще никакого даже не предвидится, разочарование именно во мне кота легко представить.

Да и некуда мне его забирать, тем более тащить на руках. Хотя на поводок у меня веревки в ящике хватит, однако я понимаю отчетливо:

– Что кот – это не сторожевая собака, к ошейнику не приучен и перевоспитывать его уже немного поздно.

Останется завтра сам по себе, хотя такую красивую зверюгу можно местным продать за дорого, он же тут один такой ярко-рыжий наверно.

Правда те местные суровые гопники, которых я уже увидел, могут рассчитаться со мной только ударом дубины или копья. Или принести так же в жертву на ритуальном камне в качестве оплаты.

Не те покупатели на инопланетную экзотику попались, совсем не те, нечего и надеяться на удачную торговлю интересным, диковинным зверем в этих суровых землях.

Я возвращаюсь на свой наблюдательный пост, откуда вижу, как четверо нелюдей поднимают тело первой женщины, аккуратно уносят его куда-то к себе в караван. Пока шаман со своим здоровым помощником затаскивает вторую жертву на ритуальный камень, ее снова задвигают куда-то по этому камню.

Женщина уже не кричит, смирилась с неизбежной смертью и все происходит в тишине. Пока шаман снова не начинает камлать и не проводит где-то ножом, похоже, что прямо по горлу жертвы.

Я снова этот момент отчетливо не вижу, потому что опять отвернулся.

Потом он снова камлает, в высшей степени возбуждения что-то визжит, прямо как ультразвуком ездит по моим ушам.

Наверно благодарит своего жестокого бога заранее за то, что их племя получит за принесенные жертвы.

Черт, я всего с пару часов в этом месте, в этом мире, а уже на моих глазах просто по зверски какие-то нелюди убили, обыденно зарезали на ритуальном столе двух человеческих женщин.

Насколько они были людьми – с сотни метров не так хорошо видно, однако точно не подобные нелюдям. Так что какие-то похожие на меня гуманоиды здесь имеются. И их приносят в жертву время от времени.

И теперь главный вопрос – как мне добраться до них? Минуя встречу со звероящерами?

Понятно, что в этих местах хозяева именно эти существа с кожей цвета крокодилов.

Они наверняка возвращаются из набега, где захватили полон, а теперь приносят в жертву ненужных пленников, благодарят высшие силы за военную удачу кровью людей.

Значит мне лучше идти в ту сторону, откуда они приехали, чтобы добраться до настоящих людей.

После того, как унесли и вторую жертву куда-то вглубь каравана, я очень сильно некоторое время надеялся, что теперь они все соберутся и отвалят побыстрее, чтобы у меня этот озноб постоянного страха внутри груди прошел.

Однако теперь они стали бегать с бурдюками куда-то к колоннам, не заходя впрочем за определенную границу и набирать воду из какого-то родника около крайней из них.

Отлично, что вода прямо здесь есть, не придется никуда тащиться, шансы на выживание у меня выросли изрядно.

Набрать пару десятков бурдюков – это на час, если не больше, а у этих уродов их оказалось не меньше пятидесяти, так что я понял – темнота приближающейся ночи настигнет меня на этом самом страшном кургане.

То есть, он не такой и страшный, однако ужасные дела творятся прямо под ним неспроста.

Зато я смогу потом потихоньку уйти от таких пугающих меня до смертельного ужаса соседей.

Напившись вволю и набрав воды в бутылку, устрою себе дневку неподалеку, насобираю побольше сухой травы, чтобы прикрыться от лучей светила и чужих жадных взглядов.

Уходить пока от источника воды нельзя, это мой единственный шанс на выживание.

Я ведь совсем не отмороженный герой-попаданец, ясно понимаю, что совсем не тяну против таких прирожденных безжалостных убийц.

Гиен и еще каких-то животных, напоминающих наших быков, распрягать пока не стали, я понимаю, что караван готовится к переходу, здесь они ночевать не останутся. Да и нельзя рядом с такими местами находиться донельзя суеверным нелюдям, боги или бог могут рассердиться и жестоко наказать.

Хорошо, что мне наплевать на местные святыни, буду отсиживаться тут до конца.