Альбом страсти Пикассо. Плачущий ангел Шагала (страница 19)
* * *
«Ну наконец-то, все закончилось, – Диана запахнула белый махровый халат и тихонько закрыла за собой дверь спальни. – Валерик уснул! Какой ужасно долгий день сегодня выдался: все эти знакомства, разговоры, убийство… Потом пришлось долго ждать приезда какого-то малолетнего торгаша с простоватой физиономией. Следователя, что ли. С ума сойти – столько людей ждали его появления! Да кто он такой, чтобы вопросы мне задавать?! Мальчишка, так и видно по роже – стоит на рынке, продает дешевые шмотки… А потом что-то Валерик мой разухарился, потребовал, чтобы я его наказала по полной программе. Как же меня тошнит от всех этих плеток и наручников, если б только кто знал! Уже не помню, когда я последний раз испытывала удовольствие в постели; постоянно притворяюсь, делаю вид, что меня заводят эти извращенные игрища. Нормальной женщине важны нежность, ласка, а не все эти удары и грозные выкрики… Часто мне снится, как мы танцуем с Андреем, а потом он долго и нежно меня целует… Но ничего, я знаю – скоро все будет по-другому. Скоро… «
Предусмотрительно положив ладонь на перила (лестница, ведущая со второго этажа, где находились спальни, в холл и гостиную, была довольно крутой), Диана закатила глаза.
Перемены в жизни произойдут, это несомненно.
И связаны они будут… с небольшой едва заметной видеокамерой, записывающей все-все, что происходит на участке Андрея и Лики.
Это устройство появилось в доме практически сразу после завершения строительства. Похоже, Валерик все-таки опасался, что о его специфической сексуальности пронюхают конкуренты, передадут информацию в желтую прессу – и тогда успешный бизнес сразу станет менее успешным.
Система видеонаблюдения была довольно продвинутой. Наряду со стационарными камерами (установленными по периметру участка, а также у калитки и ворот) имелась возможность настроить трансляцию и запись с небольших мобильных устройств, прикрепляющихся к чему угодно или крючками, или петельками. Возможно, муж даже не знал об их наличии, так как никогда не проявлял к технике особого интереса. Телевизор настроить – жена, сделай; музыкальный центр новый появился – разбирайся, дорогая. Так и с системой видеонаблюдения. Валерик просто выгрузил из багажника своего джипа огромную коробищу (чуть не придавив при этом худенького мальчика, которого прислали из фирмы для установки оборудования) и распорядился: «Слышишь, Дианчик, давай, разбирайся вот с этим хлопцем, что тут к чему. Мне голову забивать всей это фигней некогда!» Получалось, что голову талантливой писательницы всякой, если можно так не литературно выразиться, фигней, забивать очень даже можно…
Не вникающий во все технические нюансы муж приобрел оборудование, которым можно было «перекрыть», пожалуй, целый район Москвы. Трансляция даже со «стационарок» охватывала настолько большие углы, что приблизиться к дому незамеченным не имелось никакой возможности. Поэтому потребности в установке переносных камер не возникло, парень из службы техподдержки оставил их в коробке, предварительно подробно объяснив, как ими пользоваться. И вот теперь его консультации очень даже пригодились…
Сразу после того, как стало известно – Лика Вронская захватила не только издательство, но еще и прекрасного сероглазого короля, – Диана поняла: с этой выскочкой надо что-то делать.
Запах фекалий от невыносимых цесарок супруга – слишком мелкая месть этой торгашке от литературы, занимающей своими тупыми развлекательными книжонками то место, которое по праву принадлежит высокой литературе вообще и творчеству Дианы Зариповой в частности.
План возник следующий: установить видеокамеру (на участке возле забора как раз имелась высокая береза, вырубать которую муж не захотел, так как в ее тени, по мнению Валерика, прекрасно себя чувствовали его мерзкие куры), настроить трансляцию, включить режим видеозаписи, сделать с видео фотографии. Какие именно? Ну мало ли… Целлюлита Вронской. А может, она в носу ковыряется или любовника втихаря принимает. Последнее было бы очень желательно, так как такая пикантная подробность сразу бы сделала сероглазого короля свободным мужчиной, и уж Андрей бы по достоинству оценил настоящую интеллектуалку и прекрасную писательницу…
Увы, никаких компрометирующих снимков за пару дней наблюдения сделать не удалось. Вронская шастала по участку в красном купальнике, однако обнаружить целлюлит на ее бедрах не вышло бы даже при помощи лупы – возможно потому, что, проводив Андрея на работу, Лика брала коврик, усаживалась на газон и закручивалась во всякие хитрые йоговские асаны.
Но теперь, конечно, в файле с записью окажутся зрелища поинтереснее.
«Только бы запись велась в непрерывном режиме, – взмолилась Диана, подходя к монитору. – Очень редко, но запись прекращается, если память системы переполнена. Удалять файлы приходится вручную, и я этим недавно занималась. Надеюсь, все будет хорошо, запись производилась. И я увижу убийство во всех подробностях. А потом напишу об этом книгу, которая обязательно станет бестселлером. Неудивительно, что судьба предоставила мне такой шанс – увидеть приход смерти собственными глазами. Я всегда знала, что я – особенная, уникальная, что меня ждет потрясающий успех. Так как я – настоящая интеллектуалка, а не какая-нибудь там тупая торговка с рынка, и…»
Она облегченно выдохнула.
Никаких технических проблем не возникло, файл с камеры следует за участком Лики и Андрея, продолжает записываться…
В висках сразу же застучало:
Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С ее страстями я люблю [14].
Все-таки не зря великие поэты так восторженно писали о смерти. Она завораживающе прекрасна. Это тот источник вдохновения, который поднимет потрясающие романы Дианы Зариповой на новый уровень…
Дрожащими пальцем Диана нажала на кнопочку, останавливающую запись. Потом перемотала файл на начало и резко вдавила в панель кнопку воспроизведения…
Глава 5
Париж, 1961 год, Долорес Гонсалес
– Да, я хочу жениться на тебе! Ты всегда меня понимала. Здесь я находил человеческое тепло. Ты прекрасно подходишь для жизни со мной, ты будешь отличной женой и матерью. К тому же у тебя есть и организаторские способности. Будешь вести мои дела, что-то я подустал заниматься всем самостоятельно. На вилле бардак; вот что значит нет женской руки, а от этих горничных никакого толка. Поэтому я принял решение – ты будешь моей женой.
Рассуждения Пикассо эгоистичны.
Это Долорес прекрасно понимает.
Но все равно, эмоции – счастье, радость, изумление, восторг – мощным потоком хлынули в душу, вспенились хмельным шампанским, зазвучали самой прекрасной музыкой.
Стать женой Пабло!
Засыпать с ним, просыпаться рядом, в одной постели. Сидеть в его мастерской, наблюдать за работой гения. Не раз в месяц – а каждый день, каждый день!
И еще ведь сколько всего можно! Обедать, гулять вместе. Заходить в кафе и магазины, навещать друзей.
Невозможно осознать и представить все это великолепие, многогранность, свободу.
Невозможно!
Когда-то давно возникали такие мечты – выйти замуж за Пикассо. «Даже не думай, я никогда не оставлю Франсуазу», – прокомментировал Пабло робкое предположение о разводе.
Потом было просто очень жалко себя. Ведь годы проходят, а нет ни собственной семьи, ни детей – только вечное ожидание, надежды, которые редко когда оправдываются.
Но и это тоже прошло. Когда стало окончательно ясно, что все-таки лучше с Пабло, чем без него.
Со временем получилось принять те правила, которые установил Пикассо, принять смиренно, целиком и полностью – и накал страданий стал меньше, появился даже интерес к работе; теперь имя Долорес Гонсалес – уже давно не пустой звук в мире живописи.
Потом Пабло расстался с Франсуазой. Она ушла от него, устав от его ворчания, измен, нелепых обвинений. Тогда, семь лет назад, сердце снова озарила надежда: а может, именно теперь Пабло все-таки поймет, что его женой должна быть Долорес Гонсалес. Увы, все осталось по-прежнему: редкие встречи, его романы на стороне, интересные разговоры, изматывающее одиночество…
И вот, оказывается, все-таки дождалась! Предложения выйти замуж от Пабло Пикассо, от гения, от самого лучшего и единственно желанного мужчины на свете!
Прямо дух захватывает…
– Конечно же, я выйду за тебя, – не в силах удержаться, Долорес упала на колени перед Пикассо. – Я так люблю тебя, я всегда хотела быть с тобой. Уже отчаялась, уже не верила. Ты сделал чудо для меня. Это сказка, настоящая сказка…
Изнемогая от слез, Долорес в исступлении выкрикивала слова благодарности, обнимала ноги Пабло. И чувствовала себя настолько живой, такой счастливой, что даже становилось страшно.
Оказывается, настоящая жизнь начинается только теперь.
Она безгранично красива, ослепительно прекрасна!
А ведь можно было никогда этого не узнать…
– Какое у тебя потрясающе выразительное лицо! Почему ты никогда со мной не плакала?! Почему ты скрывала все это?! У тебя же глаза становятся хрустальными, и кожа сияет, и эти распухшие губы… Быстро мне мою тетрадь для графики, скорее!
Долорес заторопилась в соседнюю комнату.
Альбом их любви, наброски почти десяти лет счастья и горя, застывшие мгновения вечности…
Пабло рисовал ее грустной, веселой, задумчивой.
То были портреты любовницы.
Но сейчас впервые в этой тетради в темно-бордовом переплете появится портрет жены.
Жена…
Это самое сладкое слово на свете!
– Немедленно прекрати улыбаться, – распорядился Пабло, находя в альбоме чистую страницу. – Мне надо, чтобы ты плакала, а не смеялась! Почему я так редко доводил тебя до слез?! Ты в них так прекрасна!
Долорес попыталась придать лицу трагическое выражение.
Она и без особых поводов была рада выполнить любое пожелание ее бога.
Что уж говорить теперь, когда Пабло сделал такое предложение!
Все, что угодно, сейчас можно исполнить.
Все, что угодно…
Той ночью пошел дождь.
Было так сладко лежать в объятиях Пабло, слушая, как крупные капли барабанят по крыше, и наслаждаться тем, что все хорошо. И мечтать о том, что будет еще лучше.
От всего пережитого – приятной новости, долгих слез, утомительного позирования и занятий любовью – девушку клонило в сон.
Но она упрямо боролась с сонливостью.
Хотелось не упустить ни единого мгновения, наслаждаться каждой секундой.
«Мой муж Пабло Пикассо», – иногда шептала Долорес, прижимаясь к груди художника. И сердце замирало от счастья.
Ей казалось – она не спит, слушает дождь, обнимает Пабло.
Однако утром вдруг очнулась в опустевшей постели.
Все-таки сон подкрался незаметно.
А Пикассо ушел, не прощаясь. Никакой записки – Долорес посмотрела по сторонам – тоже нет…
Должно быть, перед рассветом художник открыл форточку – и порыв злого ветра сбросил со стола вазу с ирисами. Желто-синие поникшие цветы лежат на полу, все в осколках хрусталя. За окном набухают свинцовые тяжелые тучи. Неужели этот мрачный занавес все-таки скрывает теплое солнце? И нехорошие предчувствия, заставлявшие ночью бодрствовать, снова и снова царапают душу…
– Глупости какие, – пробормотала Долорес, выбираясь из постели. – Ведь Пабло вчера мне сделал предложение. Я согласилась выйти за него. Все будет хорошо!
Все будет хорошо.
Долорес твердит это, как заклинание.
Даже когда день, долгий и хмурый, первый день будущей жены Пабло завершен – а жених так и не появился.
Все будет хорошо…
Хотя прошло уже несколько дней, и подруги давно знают о предложении Пикассо, а никаких приготовлений к свадьбе не ведется. Ведь невозможно обсудить все эти подробности – будущего мужа рядом нет. Он так и не объявился в апартаментах на Елисейских Полях.
Все будет хорошо.
Отчаяние запивается вином. Легче не становится, но все-таки – хоть какое-то времяпрепровождение.
Хорошо, хорошо, хорошо! Все будет именно так и никак иначе!
«Я стану женой Пабло», – напоминает себе Долорес, сходя с ума от слез, обиды и неизвестности.
А потом – как гром среди ясного неба. Звонит приятельница, говорит, что видела Пабло на корриде – и место рядом с ним на трибуне занимала совсем молоденькая девушка, брюнетка, не очень-то миловидная…
Почему-то боли это известие еще не приносит.
Наоборот, становится легче; все-таки хоть какая-то определенность.
В этом – весь Пабло. Ему уже за семьдесят, у него все руки в пигментных пятнах, и седые волосы на груди. А он ведет себя как ребенок. Просто тянется к понравившейся игрушке – и ему наплевать на собственные обещания, обязательства. Однако, получив желаемое, он так же быстро утрачивает интерес.