Голос слышался издалека, как будто с другого конца земли, да еще все время прерывался.

– Это говорит хозяйка дома, я ваш номер у Владимира узнала.

– Татьяна? – Тоня вспомнила рассказ ушлой Анфисы Павловны. – Но ведь вы…

– Не говорите ничего по телефону! – испуганно забормотала женщина. – Ну да, это я. Понимаете, я хочу забрать собаку, Рика, мы не можем его бросить. Так вот не могли бы вы привезти его ко мне? Я сама не могу появляться дома…

Тоня изумленно молчала. Кто это звонит? Ведь хозяева дома сбежали всей семьей. Анфиса рассказывала, как жена хозяина с детьми уехала, как будто за ней черти гонятся, и этот водитель, что с Соколовой приехал, говорил, что сам Самохин в розыске, а семья его улетела в Германию.

– Вы меня слышите? – взывал женский голос в мобильном.

А с чего Тоня решила верить посторонней тетке и водителю? То есть Анфиса-то, может, и видела, как те уезжали, но вот водитель про Германию спокойно мог наврать, чтобы перед Тоней хвост распустить, будто он все знает, во все посвящен. Да кто ему расскажет такие подробности, его дело – только баранку крутить.

– Так вы мне поможете? – спрашивал голос. – Нужно только привезти собаку сюда, я заплачу вам за услуги, не сомневайтесь!

– Да, – наконец решилась Тоня, – да, конечно, я привезу его, говорите адрес.

– Кузнецовская улица, дом шесть, корпус три! – выпалила женщина. – Это недалеко от платформы «Паровозный музей»!

«Даль-то какая, – недовольно подумала Тоня, – что она, поближе подъехать не может? У нее самой машина».

– Знаю, что далеко, – женщина как будто подслушала ее мысли, – но вы ведь на автомобиле…

– Ну да, – неохотно согласилась Тоня, – хорошо, я успею за полтора… Нет, за два часа.

– Буду ждать!

Тоня с недоумением смотрела на мобильник. Что-то не понравилось ей в разговоре, голос у женщины был какой-то ненатуральный. Но, возможно, все дело в плохой связи. Так или иначе, для нее это какой-то выход. Вчерашний день показал, что находиться в этом доме небезопасно. Она решила остаться здесь только ради собаки. Невозможно бросить Рика на произвол судьбы. А так все устроится, она отдаст собаку хозяйке и может ехать на все четыре стороны.

Вот именно, как раз идти-то и ехать ей некуда. Так жалко Рика… Она успела привязаться к псу, и он к ней тоже. Тоня зажмурила глаза, чтобы отогнать набежавшие слезы. Ну что за ужасный рок висит над ней? Только появилась у нее близкая, родная душа, как судьба норовит ее отнять!

Тоня устыдилась своим мыслям и потрясла головой, чтобы выбросить их из нее. Нельзя быть такой эгоисткой, нужно рассуждать здраво. И поступать так, как будет лучше для Рика. Нужно отвезти его хозяйке, это будет справедливо.

Тоня шмыгнула носом и вытерла глаза кулаком, потом наскоро умылась и подкрасилась. Все-таки в город едет. Время неумолимо бежало вперед, и не осталось его даже для того, чтобы позавтракать.

Она закусила куском черствой булки и насыпала Рику в миску побольше сухого корма. Он посмотрел равнодушно и подошел к двери – сначала, мол, прогулка, а потом – еда.

– Ешь! – прикрикнула Тоня. – Потом во двор выпущу!

Снова Рик удивился – по утрам полагается полноценная прогулка в соседнем лесочке, он собака воспитанная, двор держит в чистоте.

– Рикуша! – Тоня присела перед ним и обняла за шею. – Ну, не капризничай, мы торопимся. На машине поедем.

Рик понял, что она расстроена, и тихонько лизнул в щеку. С другой стороны, раз она говорит: «Мы поедем», значит, берет его с собой. И это здорово.

Восточноевропейские овчарки очень умные, они понимают многие слова.

Тоня взглянула на часы, ахнула и побежала собираться. Когда она прыгала на одной ноге, натягивая джинсы, ей на глаза попалась шкатулка, которую нашла она ночью на чердаке. Тоня взяла ее в руки, теперь, при дневном свете, все равно не было видно ни замка, ни вообще никакой щели. Тоня встряхнула шкатулку и снова почувствовала, как внутри перекатывается что-то круглое и тяжелое.

И снова накатило вдруг такое чувство, как ночью. Захотелось прижать шкатулку к груди и никогда с ней не расставаться. Значит ли это, что в шкатулке находится что-то ценное? Скорей всего. И ее нужно отдать хозяйке этого дома. Потому что Тоня отсюда точно съедет – без Рика ей здесь делать нечего.

Вот вернется, соберет вещи, оставит ключи Анфисе Павловне или кому хозяйка скажет, да и поедет. Куда – это большой вопрос, но она подумает об этом потом. Сейчас нужно отвезти Рика.

Тоня упаковала шкатулку в два непрозрачных пакета, взяла свою сумку – там паспорт, документы на машину, еще кое-какие бумаги. Как положила все это в сумку, когда уезжала с квартиры съемной, так и лежат они там.

Рик оживленно вертелся рядом.

Тоня взяла поводок, что висел на крючке возле двери, и пристегнула его к красивому кожаному ошейнику. Рик не возражал, он знал, что когда идут мимо домов к лесочку, полагается надевать поводок. Хотя глупо это, конечно, что он – щенок безмозглый, что ли? Он службу знает, в собачьей школе обучался. Экзамен, между прочим, сдал на «отлично». Так что уж пройти рядом, возле ноги, как-нибудь может и без всякого поводка. По сторонам, конечно, смотрит – мало ли кто захочет эту Антонину обидеть, но ни на что не отвлекается. Уж на что у Аникеевых котяра наглый, так и норовит оскорбительное что-то мяукнуть, когда мимо проходит, но Рик на провокации не реагирует. На детей или на постороннего человека никогда не рыкнет. Детей он не то чтобы любит, но привык, пока жил тут, к девчушке хозяйской. Славная такая была, все норовила за уши его потрепать и печеньем накормить. Ревела в голос, когда увозили.

Рик вздохнул. Чуяло его собачье сердце еще тогда, что не увидит он больше девочки. Так оно и вышло. Уехали они, а его оставили на попечение сторожа. Ну, тот мужик противный, при хозяевах-то скромно держался, а без них совсем обнаглел. По дому шляется, спиртным от него пахнет, на него, Рика, раз поводком замахнулся. Ну, ударить-то не посмел, Рик за себя постоять сумеет.

В общем, не задалась у них совместная жизнь – кормил сторож плохо, гулял мало. И во дворе, говорит, посидишь, не барин какой. А потом слинял сторож куда-то. Привел эту вот Антонину. Девка добрая, к Рику хорошо относится, да только несуразная она какая-то, всего боится. И не может никак ей Рик объяснить, что с ним-то бояться ей нечего, он от любой беды ее защитит. Потому что – охранный пес, в специальной собачьей школе обучался.

Тоня взялась за ручку двери и оглянулась по сторонам – вроде бы ничего не забыла. Документы на машину, ключи, Рик – вот он, рядом топчется. Ах да, намордник… Ведь они поедут в город, а мало ли там придется идти пешком. Привяжется кто-нибудь – почему собака без намордника? Народ нынче сердитый, еще полицию вызовут. Станут расспрашивать, кто такие, документы велят предъявить. Задержат, а их Татьяна ждет. И рассказывать подробно ничего нельзя – можно человека подвести, они ведь скрываются.

Тоня на миг задумалась, в чем собственно дело, что такого сделал хозяин дома Вячеслав Самохин, что его так активно преследуют. Непонятно. Бандиты говорили, что он им деньги должен. С другой стороны – человек Самохин был, судя по всему, приличный и не бедный. И даже Тоня понимает, что не стал бы он связываться с такой шантрапой, как эти двое, что пришли к ней. Один Матюша чего стоит – видно, что совсем без мозгов, те что были, давно жиром заплыли. Ну ладно, не ее ума это дело, ей нужно Рика доставить по назначению. Где может быть намордник?

Она сунулась в нижний ящик, где валялись всякие мелочи – старый поводок, расческа, строгий ошейник (вот еще выдумали!), яркий надкушенный мячик (наверное, с девочкой играли). В кладовой стоял мешок сухого корма и запасная миска.

– Рик, у тебя был намордник?

Пес в ответ негодующе гавкнул, наверняка отлично ее понял. Антонина пожала плечами и наугад открыла один из встроенных шкафов. И тут…

Тут на нее вывалилось что-то большое и тяжелое. Тоня сама удивилась, что успела отскочить в сторону. И это что-то задело ее за плечо, и Тоня отлетела к стене. И сползла по этой стене на пол, потому что ноги ее не держали.

Потому что из шкафа вывалился труп.

Тот самый, что видела она вчера утром в этой самой прихожей. Только тогда труп лежал на коврике у входной двери, а теперь валялся в непристойной позе прямо на полу. Хотя какая может быть пристойная поза у трупа?

Тоня медленно приходила в себя, тупо глядя на то, что лежало перед ней. То самое тело, принадлежащее мужчине, те самые жесткие, слегка тронутые сединой волосы, только глаза теперь были полузакрыты, и в них отражалась мутная пустота. И лицо, вчера это лицо было если не живым, то издалека можно было так подумать. Сейчас же сразу было ясно, что перед Тоней покойник: серая кожа и поза, которой никак не может быть у живого человека.

Вот, значит, как. А она-то, дура такая, думала, что все ей привиделось. Глюки у нее, видите ли, начались! Да с чего им быть, глюкам-то? Она не пьет, не колется и таблетки никакие не принимает. Вот он, покойничек-то, на полу лежит. Вид у него самый что ни на есть настоящий. Несвежий вид, прямо скажем. И даже припахивает чуть-чуть.

Тоня мимоходом удивилась своему спокойствию. Привыкла уже, что ли… И потом она в ступор впадала, только если на нее громко кричат. А этот лежит себе тихонько…

Значит, тот, кто успокоил этого мужика, просто запихнул его в шкаф, когда она, опять-таки, как полная дура, валялась под лестницей. И дверцу закрыл.

Тоня в шкаф этот до сих пор не заглядывала. Куртку на вешалку вешала, что возле двери, ботинки там же оставляла. А пуховик зимний из чемодана и не доставала – зачем? Она ведь тут всего на две недели, и погода стоит теплая.

И что же получается? Покойничек этот как раз тут и отдыхал себе в шкафу, когда эти из секретной конторы приходили. А если бы мадам Соколова его обнаружила, то…

От такой мысли Тоня вскочила как ошпаренная. Тут подал голос Рик, который до этого тоже смотрел на покойника в полном изумлении и растерянности.

– Да молчи ты! – в сердцах сказала Тоня. – Тоже мне собака, ночь рядом с покойником провел и ничего не учуял.

Она привязала Рика к входной двери и задумалась. Собственно мысль была одна: бежать. Бежать из этого дома как можно быстрее. И никогда сюда не возвращаться. Но пока она будет собирать вещи, пройдет уж минут сорок. А она уже опаздывает на встречу. Собственно, черт бы с ней, с этой Татьяной, но вот куда девать Рика?

– Ладно, – сказала она вслух, – я отвезу тебя, а потом вернусь. Соберу вещи и отчалю.

Рик уселся поудобнее, поднял голову и завыл. Как полагается, по покойнику.

– Ты с ума сошел? – накинулась на него Тоня. – Замолчи сейчас же! Еще не хватало, чтобы Анфиса твое завывание услышала и приперлась. Или еще кто-нибудь.

Она даже легонько стеганула его поводком. Рик обиделся и замолчал. Тоня еще раз поглядела на покойника. Все-таки это не дело, что он так валяется. Все равно придется его двигать потом, потому что чемодан не протащить.

Тоня заглянула в шкаф. Ничего там не висит, места достаточно. И полка для обуви внизу крепкая. Что ж, нужно вернуть покойника в шкаф, там ему самое место.

Сама себе удивляясь, она подхватила тело под мышки и попыталась поднять. В обморок от страха она не упала, истерики тоже не было. И соображает относительно неплохо. Наверное, это потому, что покойник молчит.

Через некоторое время исчез не только страх, но и вообще все чувства кроме одного: злости на то, что труп такой тяжелый. Пыхтя и ругаясь сквозь зубы, Антонина доволокла тело до шкафа и с трудом умостила его внутри.

Долго не удавалось закрыть дверцу – то рука торчала, то нога, так что когда это наконец получилось, Тоня утерла со лба трудовой пот и перевела дух. Но расслабляться было некогда, так что она прихватила Рика, сумку и пакет со шкатулкой, закрыла дверь на все замки и бросилась к машине.

Рик с трудом уместился в ее старенькой «Хонде». Намордника они так и не нашли.