– Красивая традиция. А у нас всегда один и тот же осьминог, из поколения в поколение. Вы даже не представляете, сколько щупалец в самых разных видах можно обнаружить в Хаймуре.

От волнения я начинала путаться в словах и, наверное, казалась косноязычной, поэтому я поспешила опустить ложку в суп. Начну есть – хотя бы не буду говорить.

– О… Как вкусно.

Я думала, что суп будет приторно-сладким, с выраженным цветочным вкусом, как будто в рот попали духи, но, к моему удивлению, он оказался густым, соленым и пряным, с нотками перца.

Жерар проглотил очередную порцию супа и промокнул тонкие губы салфеткой.

– Знаете, что означает молочай?

– Не знала, что у цветов есть какое-либо значение. Я думала, они просто для красоты, – призналась я, зачерпнув еще одну ложку.

Жерар разразился громким хохотом, и даже Дофина захихикала, как будто мое невежество оказалось удачной шуткой. Маргарита продолжала буравить меня презрительным взглядом, вяло перемешивая цветы в супе, но так и не попробовав ни ложки. Александр повернулся в кресле и наклонился поближе, перегнувшись через подлокотник, будто хотел завести со мной приватную беседу.

– У цветов есть свой язык.

– Язык? – заинтересованно переспросила я.

– Если бы вы знали их смысл, мы могли бы вести целую беседу, не произнося ни слова. Например, – указал он на букет, стоящий в центре стола, – видите яркие белые цветы сверху? Это звездчатки. Их ставят, чтобы приветствовать гостя.

Дофина кивнула:

– Я попросила садовника добавить их в букет, как только узнала о вашем прибытии.

Меня тронуло, что она позаботилась даже о таких деталях.

– А вот эти, фиолетовые?

– Это гелиотропы, – пояснил Жерар. – Я сам собрал их сегодня утром для Дофины, – добавил он и подмигнул жене.

– Они символизируют преданность, – пояснил Александр. Он снова сел ровно и задумчиво посмотрел на меня.

– Если бы я выбирал для вас цветок сегодня вечером, я бы выбрал… гардению.

– О, Александр, – радостно и легко прошептала Дофина.

– Хороший мальчик, – одобрительно сказал Жерар.

Маргарита фыркнула, проведя салфеткой у носа.

– Что это означает? – Я обвела всех вопросительным взглядом.

Александр довольно ухмыльнулся:

– А вот поищите, что это значит.

Я ощутила легкий трепет в груди от его теплого тона. Мне кажется или… он флиртует со мной? Вот так, открыто? В присутствии своей семьи? Кажется, Люди Лепестков и Люди Соли отличаются гораздо сильнее, чем я предполагала.

– Я… – Я не знала, как правильно ответить, и при этом осознавала, что взгляды всех присутст-

вующих прикованы ко мне. – Конечно, я посмотрю. Я люблю узнавать что-то новое. – И тут мне пришла в голову идея. – К слову, это было бы отличным дополнением к вашему портрету. Вы уже подобрали цветок для своего герцогского титула?

Александр украдкой взглянул на отца и потупился.

– Думаю, это алиссум.

Я обрадовалась, вспомнив сады Хаймура, окруженные высокими ольхами, под которыми цвел душистый алиссум.

– Это такие маленькие белые и розовые цветочки? Я люблю их. Они всегда так сладко пахнут летом…

В зале повисло молчание, и я предположила, что, видимо, ошиблась.

– Что… что они означают?

Дофина внимательно изучала свою тарелку и не поднимала глаз. Наконец Александр кашлянул и произнес:

– Ценность превыше красоты.

– Самый нелепый выбор для представителя семьи Лоран, – пробормотал Жерар, звякнув ложкой о тарелку.

– Речь ведь о наследии, которое герцог оставит после себя, не так ли, отец? – вкрадчиво спросил Александр. – Каждый герцог делает свой выбор.

Уши Жерара побагровели. Он сделал большой глоток вина; воздух вокруг словно завибрировал от его внезапной злости.

– Что означает молочай? – шепотом спросила я Алекса, теребя между пальцев проклятую суповую ложку. Зачем я вообще сказала про эти маленькие цветочки?

Он поднес салфетку к уголку рта, чтобы никто не услышал ответ:

– Упорство.

– Следующее блюдо! – рявкнул Жерар, обращаясь к одному из лакеев.

Суп унесли, хотя никто его не доел.

* * *

– Вы идете в другую сторону.

Ужин наконец завершился (лишь Понту известно, как семья может съесть столько блюд за один присест!), и я тут же поспешила к себе, пообещав Дофине позавтракать с ней перед тем, как приняться за работу.

Я обернулась и чуть не столкнулась с Александром.

– Этот путь ведет в заднюю часть дома.

Я внимательно посмотрела на коридор. Кажется, он вел в зал с высокими стенами, освещенный сиянием звезд.

– Разве это не главный вестибюль?

– Совсем нет, – засмеялся Александр.

– А я была уверена, что…

– Это все из-за растений, – объяснил он, проезжая мимо меня. – Они создают обманчивое впечатление, будто вы здесь уже были. Вы думали, что вышли из той же двери, в которую мы заходили? Да?

Я кивнула, ведь у меня не было никаких сомнений на этот счет. Он покачал головой:

– Вы вышли через парную дверь. У обеих стоят папоротники. Тут несложно запутаться. Пойдемте, я все покажу.

– Парную дверь? – переспросила я.

– У дома всегда была довольно… необычная планировка, но после моего несчастного случая отец пристроил заднее крыло. Видите?

Мы оказались в помещении, идентичном главному вестибюлю, к которому я и направлялась, но вместо изящной двойной лестницы на второй этаж поднимался широкий металлический столб.

– Задняя часть дома – зеркальное отражение передней, только более доступное для меня. При свете дня будет немного легче ориентироваться, но в темноте, особенно пока вы плохо знаете дом… Лифт, – пояснил Александр, поймав мой взгляд. – Хотите попробовать?

– Ну…

Несмотря на то что эта филигранная конструкция выглядела достаточно красиво, я все же сомневалась. Она напоминала клетку для какого-то страшного чудовища.

– Я никогда не ездила на лифте. Как это работает?

– Ну, как следует из названия, он поднимает меня наверх. Иногда туда, иногда сюда. – Он резко махнул руками в разные стороны.

Я побледнела, и от одной мысли о такой поездке мне стало не по себе.

– Правда?

Его глаза превратились в маленькие полумесяцы.

– Конечно, нет. Он же на рельсах. Видите? – Александр указал на металлический желоб, смазанный маслом и крепко прикрученный к стене. – Это абсолютно безопасно. Я пользуюсь им каждый день. – Он поднялся по пандусу и отворил раздвижную дверь. – Прошу вас.

Я прошла мимо него в небольшое помещение.

– Хватит ли места для нас двоих?

Он вкатился внутрь и уперся коленями в подол моей юбки.

– Едва ли.

Его щеки слегка порозовели, и я подумала, что нахожу это очень милым.

– Можете закрыть дверь? Лифт не поедет, пока защелка не закрыта.

Что ж, это немного обнадеживало. Александр потянул на себя рычаг, и тут вокруг нас страшно загремели какие-то механизмы.

– Это просто пар, – заверил он. – Нужно дернуть за рычаг, чтобы выпустить пар, а затем нажать на кнопку – и лифт поедет.

– А откуда берется пар?

– Из озера. По трубам поступает вода, которая нагревается под домом. Иногда кажется, будто вся усадьба стонет.

Я представила себе, как дом словно плачет, и нервно сглотнула.

– Правда боитесь?

Я покачала головой, собралась с духом и уставилась на пол этой странной клетки. Он выглядел твердым и неподвижным, и это успокаивало. Может, если я смогу обмануть себя и представить, что мы не…

Александр нажал на кнопку: все зажужжало и залязгало, лифт пришел в движение и пополз вверх по стене, как паук, старательно сматывающий паутину. Наконец я осмелилась поднять голову и с удивлением обнаружила перед собой широкие панорамные окна. При свете дня это, наверное, выглядело потрясающе.

– Что это? – спросила я, указав на величественное стеклянное здание, где до сих пор горел свет.

– Оранжерея отца, – ответил Александр, когда мы добрались до второго этажа.

Лифт резко остановился, и от неожиданности я потеряла равновесие, но Александр ловко ухватил меня за руку и не дал упасть. Про себя я отметила, что у него теплые пальцы.

– Она выглядит такой же большой, как Шонтилаль.

Оранжерея не уступала усадьбе по высоте, и из окна даже не было видно, где она заканчивается. Стекла запотели от влаги, и было невозможно разглядеть, что внутри. Посреди ночной темноты оранжерея слабо светилась непрозрачным зеленым светом.

– Примерно так и есть. – Александр отпустил мою руку, повернул колесо и снова потянул за рычаг. – Откроете?

Я толкнула дверь, подождала, пока он выедет, и последовала за ним. На лестничной площадке было три коридора, ведущих в разные части дома. Все они выглядели незнакомыми.

– Верити, – сказал Александр, снова привлекая мое внимание. – Это очень важно: вы должны помнить, что нужно всегда закрывать за собой дверь, и не забывать про защелку. Бабушка тоже пользуется лифтом, и, если кто-то забудет закрыть защелку, мы застрянем, пока кто-нибудь не придет на помощь.

Я внимательно наблюдала, как он переводит защелку в закрытое положение.

– Попробуйте, – настоял он и кивнул, когда у меня получилось. – Хорошо. – Александр внимательно посмотрел на меня. – Вы, наверное, устали после долгого дня в пути. Ну… долгих дней, – исправился он. – Сможете самостоятельно найти свою комнату?

Я снова взглянула на пересечение коридоров и, напомнив себе, что нахожусь в задней части дома, указала направо. Он расплылся в улыбке, от которой на щеках проступили заметные ямочки, оттолкнулся и покатился в направлении центрального коридора.

– Следуйте за мной.

– О нет, не стоит…

Мысль о том, чтобы он проводил меня в мои покои, вызывала ощущение пугающей близости, особенно если учесть, что я пока не знала значения гардении – цветка, который он выбрал для меня этим вечером.

– Я не могу позволить вам всю ночь бродить по одинаковым коридорам в поисках вашей комнаты. Разве так принимают гостей?

– Строго говоря, вам нечего переживать насчет приема гостей, – сказала я, едва поспевая за ним. Ловко управляя креслом на колесах, он передвигался гораздо быстрее меня. – Мне написала ваша мать, и пригласила меня именно она. Значит, хозяйка – она.

Он рассмеялся:

– Надо же какие вы дотошные, Люди Соли… Так, здесь направо, – скомандовал он, остановившись у поворота и указав нужный коридор.

– Верити, Александр? Это вы? – раздался голос Дофины, и она неожиданно появилась перед нами в другом конце коридора.

Мы подошли поближе, и она остановилась перед лестницей главного вестибюля. Свет люстры с газовыми лампами был приглушен, поэтому путь к выходу утопал в серовато-лавандовой тени.

– Александр, я провожу мисс Фавмант в ее покои. Мне кажется, она уже валится с ног от усталости.

– Мы как раз собирались…

– Я провожу ее дальше, – сказала она приятным, но не терпящим возражений голосом и мило улыбнулась.

– Конечно, конечно, – согласился Александр, отвесив небольшой поклон. – Спокойной ночи, мама, Верити. Добрых снов.

Мы ответили ему парой любезностей, и он, развернувшись, покатился по коридору, который я раньше не заметила. Дофина глядела ему вслед, пока он не скрылся за углом.

– Он очень милый мальчик, – сказала она, положив руку мне на спину и слегка подтолкнув вперед. – Всегда добрый и разумный. Надеюсь, это удастся запечатлеть на холсте.

– Постараюсь.

– Я в вас не сомневаюсь. Прошу прощения за… неудобства во время ужина. Жерар и Александр… Они напоминают мне шерстистых горных баранов, вечно бодающихся друг с другом. Они всегда были такими разными… У Александра столько идей по поводу будущего поместья, герцогства, доброго имени семьи Лоран… Жерару очень трудно это принять.