К концу сентября мы, наконец, достроили церковь имени святого Христофора, в которой начал служить духовник моей жены. Это очень повлияло на святых отцов из Миссии Долорес, и они всё чаще стали обращаться напрямую ко мне, минуя коменданта. Ему это очевидно не нравилось, но поделать он ничего не мог.

Вообще ему не позавидуешь. Сначала Резанов тут всё под себя подмял и крутил им как хотел. Теперь вообще я с двумя сотнями солдат. Обидно, должно быть. Но мне его обиды до лампочки. Пусть спасибо скажет за деньги и молчит в тряпочку.

В начале октября из Новоархангельска вернулся Плетнев с ещё одним грузом угля и первыми русскими переселенцами с Аляски. Это послужило знаком того, что пора мне уже отправлять экспедицию на восточный берег залива. Искать железо и место для будущего форта Росс.

Интерлюдия 1

Первое сентября тысяча восемьсот шестого года. Флорида, недалеко от Сент-Августина

– Приветствую тебя, Ахайя, вождь народа семинолов.

– Приветствую, Текумсе, вождь народа шауни. Зачем ты здесь?

– Красные мундиры воюют с синими. И нам нужно решать, что делать дальше.

– Но ты и так союзник англичан, ты уже выбрал сторону.

– Этого мало, США слишком сильны. Англичане не победят, если на их стороне будут только племена великих озёр.

* * *

После провокации, устроенной Гамильтоном на Ямайке, в британской колониальной администрации произошёл раскол. С одной стороны, там было достаточно здравомыслящих людей, которые понимали, что США непричастны к тем событиям и сейчас не время для попытки реванша за поражение двадцатилетней давности.

С другой стороны, имелись и ястребы, призывавшие к немедленному объявлению войны, морским бомбардировкам американских городов и наступлению на Вашингтон.

В итоге сначала был принят компромиссный вариант, и первого марта, одновременно с началом путешествия Гамильтона, английские эскадры, базировавшиеся на Карибских островах и в Канаде, вышли в море. Их целью было прекращение американского судоходства и установление блокады над американскими портами.

При этом к блокаде побережья США смогла приступить только канадская эскадра из четырех фрегатов. Карибская же была начисто разгромлена возле Барбадоса неизвестными кораблями американцев.

В ответ на это четырнадцатого марта президент Джефферсон на заседании конгресса объявил, что «топор английского дровосека снова занесен над древом американской свободы, и надо приложить все усилия, чтобы не дать сторонникам диктатуры победить».

Уже через неделю в сторону Йорка (Торонто), столицы британской провинции Верхняя Канада, выступил большой отряд из почти двух тысяч пехотинцев и тысячи драгунов под командованием вернувшегося на военную службу генерала Хамптона. Это были практически все наличные силы американцев на тот период. Предполагалось, что этот отряд сможет, выйдя из Нью-Йорка, обойти озеро Онтарио с севера и выйти к Йорку.

Одновременно с этим американское правительство объявило экстраординарный сбор добровольцев в бывших тринадцати колониях и в недавно присоединенной территории Луизиана. В последней формирование большого отряда было поручено губернатору, а теперь ещё и генералу Уилкинсону, заочному врагу Александра Гамильтона.

Отряд генерала Хамптона был наголову разгромлен двадцатого апреля возле городка Кингстон. При этом американцы имели численное преимущество. Им противостояли всего около двух тысяч англичан под руководством полковника Айзека Брока. Но сказалась и лучшая подготовка английских солдат, и то, что полковник Брок был лучшим военачальником, чем Хамптон.

Его полк, набранный ещё в Англии, ударил точно в центр американских позиций и опрокинул стоящую там бригаду территориальной милиции. Ополченцы не выдержали и побежали. Спустя каких-то пятнадцать минут их примеру последовали и остальные американские части.

Во время боя и последовавшего за ним преследования было убито почти полторы тысячи американцев, а тысяча взята в плен. В Нью-Йорк вернулось не более пяти сотен человек.

Больше боеспособных наличных сил у правительства США не было, оставалось ждать, пока будут сформированы новые добровольные полки и бригады.

У британцев, впрочем, дела тоже были не сильно лучше. Отряд полковника Брока, названного «Спасителем Канады», хоть и разгромил американцев, но был потрепан, и ему требовалось пополнение.

Таким образом, к первому мая противники не могли везти никаких наступательных действий и начали активные переговоры с индейцами, британцы с конфедерацией Текумсе, а американцы с «пятью цивилизованными племенами».

Британцы могли сказать, что у них всё получилось. Текумсе с ходу принял их предложение, и его воины, коих поначалу было не очень много, всего около трех тысяч, принялись нападать на американских колонистов на территории Иллинойса и Мичигана. Не то чтобы этот индейский вождь был большим поклонником британской колониальной империи, вовсе нет, просто Текумсе справедливо считал британцев меньшим злом по сравнению с США.

А вот у американцев дело с коренными жителями континента не заладилось. У них был преданный сторонник среди индейцев, вождь племени чокто Пуштамаха, он выступал за всемерную поддержку Вашингтона. Но неожиданно для себя Пуштамаха обнаружил, что семинолы, а вслед за ними и крики с чероки заявили о своём нейтралитете.

Всё лето обе стороны судорожно наращивали свои силы, американцы довели численность армии до десяти тысяч, а англичане до пяти. Конгресс утвердил командующего армией, им стал вновь возобновивший службу генерал Халл, и американцы уже собрались снова выступить на Йорк, но пришла шокирующая новость.

Текумсе взял Детройт. А вслед за ним и ещё несколько фортов, что лишило противника контроля над западными озерами.

Наступление на Йорк пришлось отложить, и американцы выступили к Детройту. Это позволило полковнику Броку захватить форт Ниагара и Огденсбург, что существенно укрепило позиции англичан.

Детройт был передан англичанам, воины Текумсе отошли и рассеялись по окрестным лесам, а сам он отправился во Флориду, к семинолам, верховный вождь которых в очень резкой манере отказал Пуштамахе.

* * *

– Значит, ты считаешь, что англичане не победят американцев? – спросил Ахайя.

– Я в этом уверен, они более умелые воины, а их предводитель, полковник Брок, намного лучше руководит, чем все командиры американцев, но силы слишком не равны. У англичан могут быть небольшие успехи, особенно с нашей помощью, но рано или поздно эта война закончится в пользу американцев.

– Ты думаешь, они захватят земли англичан?

– Нет, но и англичане не добьются успеха.

– Так в чем же дело?

– Это плохо для нас, американцы продолжат давить на племена возле озер, и нам придётся уйти со своей земли. А потом заставят и вас. Особенно после того, как вы отказали Пуштамахе.

– Я понял, а теперь мне нужна тишина, чтобы подумать.

Ахайя молча смотрел на огонь через клубы дыма и думал, вернее вспоминал.

Именно это говорил ему Белый Дух: «Настанет время, и вас заставят уйти со своей земли, часть из вас уйдет на болота, а часть на северо-запад, где многие погибнут». Вот какие слова говорил отец его внука, прежде чем отправиться на запад.

Именно из-за этих слов Ахайя отказал Пуштамахе и не послал своих воинов на помощь синим мундирам. А теперь перед ним сидит этот воин с севера и говорит то же самое.

– Ты так уверен в своих воинах, что оставил их без вождя? – Ахайя решил сменить тему, чтобы немного потянуть время и посмотреть на Текумсе.

– Да, и полковник Брок знает об этом. Мои воины без меня займутся и уже занимаются мелкими поселениями американцев, нигде особо не задерживаясь и не подставляя себя под удары. Когда я вернусь, неважно с каким ответом, мы снова соберемся для битв с американцами.

– Понятно. Вот тебе мой ответ. Ты не первый, кто говорит мне об опасности, которую несут американцы. Если бы эти слова я услышал только от тебя, ни один мой воин не сдвинулся бы с места. Но тому человеку я верю, тем более что я ему очень обязан. Поэтому я, Ахайя, говорю сейчас от лица всех семинолов. И мой ответ такой: я встану рядом с тобой, Текумсе.

– Рад это слышать, Ахайя, вождь семинолов. Сколько у тебя воинов?

– Под моей рукой десять сотен хорошо вооружённых воинов, – начал Ахайя. – Мы все вооружены ружьями и пистолетами. Ещё двадцать сотен придут по моему зову в течение месяца. Как только мои воины соберутся вместе, мы выступим на Новый Орлеан. Можешь возвратиться к своим озерам и передать этому Броку, что его враги не получат помощи с юга.

Вожди говорили ещё несколько часов, и уже прощаясь, Текумсе спросил кое-что.

– Ахайя, у тебя странное оружие. Я такого никогда не видел. Что не так с твоим ружьем?

– Ты и не мог видеть ничего подобного, Текумсе. Пойдем, я покажу.

Два вождя встали и направились за пределы деревни. Ахайя снял с плеча винтовку, зарядил её и, резко вскинув, выстрелил. Затем он перезарядил и выстрелил ещё раз, а потом ещё.

– Поразительно! Как быстро и точно она стреляет! Откуда она у тебя? Ни у американцев, ни у англичан я не видел ничего подобного.

– А такого оружия и нет ни у кого. Его придумал отец моего внука. Этими ружьями и пистолетами вооружены только его и мои воины.

– И где же он сам?

– Отправился на больших кораблях на запад. Если наши боги и его белый Бог были к нему благосклонны, то он уже достиг цели своего путешествия. И именно он, Белый Дух, и говорил мне точно такие же слова. Поэтому я и присоединюсь к твоей войне.

– Белый Дух? Его имя звучит как имя шамана.

– Он и есть шаман. И воин, и лекарь. Когда начался великий мор, мой народ не пострадал, потому что Белый Дух научил нас, как бороться с заразой. С двумя заразами – он называет их оспа и корь. Теперь они не страшны моему народу.

– И как же защититься от этих болезней?

– Я научу тебя так же, как он научил меня.

На следующий день Текумсе покинул деревню Ахайи. Он получил поистине драгоценные дары. За плечом у вождя индейцев шауни висела винтовка Крнка, за пояс заткнуты сразу два пистолета, а один из воинов вёл на веревке другой подарок, оспенного теленка. И ещё неизвестно, что ценнее: союз между семинолами и шауни или этот теленок.

* * *

– Отец, ты уходишь? – Селия закончила кормить грудью младенца Александра и с тревогой смотрела на отца.

– Да, дочь моя. Ухожу, и не только я, но и пять сотен моих лучших воинов.

– Что случилось?

– То, о чем говорил Белый Дух. Война. Я разослал гонцов всем вождям семинолов, скоро здесь будут все воины, которые только могут прийти на мой зов.

– А куда ты уходишь?

– Пока воины собираются, я не буду ждать и схожу к Новому Орлеану. Сам посмотрю на город этого Уилкинсона. Ты же помнишь, в чей дом тебя привезли после похищения.

– Ты собираешься мстить? Но зачем? Белый Дух тогда сделал всё, что нужно.

– Нет, не собираюсь. Я собираюсь сделать так, чтобы вокруг этого города под ногами американцев горела земля. А когда я это сделаю, Уилкинсон попросит помощи с севера, и она будет предоставлена. Это поможет Текумсе и англичанам.

– А если этой помощи не будет?

– Тогда я захвачу Новый Орлеан. Но мне надо, чтобы эта помощь была.

– А что ты сделаешь, когда с севера придут американцы? Уедешь?

– Нет, когда они придут, воины, которых я призвал, уже будут со мной. Мы разгромим американцев и всё равно захватим Новый Орлеан.

– Отец, пообещай мне, что не будешь устраивать резню в городе. Если ты это сделаешь, то мы станем врагами для всех белых. Не только для американцев.

– Я и не собирался.

* * *

Десятое сентября тысяча восемьсот шестого года. Нью-Йорк. Соединенные Штаты Америки

– Проходите, мистер Милкович, я же правильно произнес вашу фамилию?

– Да, все верно, мистер Байард, Стефан Милкович. К вашим услугам.

– Мне сказали, что у вас письмо от Гамильтона?