В прошлое воскресенье вечером я побывал в Петершаме, деревне на берегу Темзы: утром я был в воскресной школе в Тернем-Грин, откуда после заката отправился в Ричмонд, а затем – в Петершам. Вскоре стемнело, и я плохо знал, куда идти, это была на удивление грязная дорога поверх дамбы или возвышенности на склоне, поросшем суковатыми вязами и кустами. В конце концов я увидел у подножия холма свет в домике и начал пробираться туда, и там мне подсказали дорогу. Мой мальчик, это была красивая деревянная церковь, озарявшая приветливым светом конец долгого пути, я читал там Деяния апостолов V: 14–16, XII: 5–17 (Петр в темнице) и XX: 7–37 (проповедь апостола Павла в Македонии), а потом рассказал еще раз историю про Иоанна и Феогена. В церкви играла фисгармония, за которой сидела молодая девушка из пансиона, воспитанники которого присутствовали на проповеди.

Утром, по дороге в Тернем-Грин, было так красиво: каштаны и ясное голубое небо, утреннее солнце, отражавшееся в водах Темзы, ослепительно-зеленая трава, и повсюду – колокольный звон из церквей. Накануне я совершил долгое путешествие в Лондон: я вышел из дому в 4 часа утра и в половине седьмого был в Гайд-парке, траву там покрывал туман, с деревьев опадали листья, вдалеке отбрасывали свет фонари, которые еще не выключили, и виднелись башни Вестминстерского аббатства и Вестминстерский дворец, а красное солнце всходило в утреннем тумане; оттуда я проследовал в Уайтчепел – тот самый бедный район Лондона, – а затем на Чансери-лейн и в Вестминстер, потом в Клапем, чтобы еще раз навестить миссис Лойер, у которой накануне был день рождения. Это действительно вдова с сердцем, в котором псалмы Давида и пророчества Исаии не умерли, но спят. Ее имя записано в Книге жизни. Еще я побывал дома у мистера Обаха, чтобы вновь увидеться с его женой и детьми. Затем я отбыл в Льюишем, где в половине четвертого я навестил семейство Гледуэл. Ровно три месяца прошло с моего визита к ним в ту субботу, когда хоронили их дочь, я пробыл у них часа три, и мысли, которые нас всех посетили, были слишком разнообразными, чтобы их передать. Оттуда я также написал Гарри в Париж. Надеюсь, ты его еще встретишь.

Может запросто случиться так, что ты однажды поедешь в Париж. В половине одиннадцатого вечера я вернулся сюда, часть пути назад пролегала по подземной железной дороге. К счастью, я получил немного денег за работу вместо мистера Джонса. Занимаюсь псалмом 42: 1 – «Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому». В Петершаме я предупредил паству, что им предстоит услышать ломаную английскую речь, однако когда я говорил, то думал о человеке из притчи, который сказал: «Потерпи на мне, и все тебе заплачу». Господь Всемогущий!

У мистера Обаха я увидел картину или, вернее, эскиз Боутона «Путь пилигрима». Если тебе попадется в руки книга Беньяна «Путь паломника», обязательно прочти ее, она стоит потраченных усилий. Я полюбил ее всей душой.

Уже ночь, я все еще сижу и работаю для Гледуэлов в Льюишеме: переписываю то одно, то другое и т. д.; нужно ковать железо, пока оно горячо, а сердце человека, пока оно горит в нем. Завтра я вновь еду в Лондон вместо мистера Джонса. Под тем стихотворением «Путешествие жизни» и «Три маленьких стула» следует приписать: в устроении полноты времен, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом. Да будет так! Мысленно жму руку, кланяйся от меня господину и госпоже Терстех и всем у Роосов, Хаанебеков, ван Стокумов и Мауве, прощай и верь мне,

Дордрехт
7 февраля – 23 марта 1877

Возвратившись из Лондона, Винсент едет в Дордрехт, где вступает в должность младшего клерка в книжной лавке «Блюссе и ван Браам» – вновь по протекции преуспевающего дяди Сента. Тем не менее главным увлечением молодого человека по-прежнему остается религия: стены его комнаты украшают многочисленные гравюры на библейские сюжеты, а в письмах, полных пространных цитат из религиозных текстов, не раз высказывается намерение стать проповедником. «Нас огорчают, а мы всегда радуемся» – эта фраза из Второго послания к коринфянам (6: 10) становится его своеобразным девизом.

102 (85). Тео Ван Гогу. Дордрехт, среда, 7 февраля, и четверг, 8 февраля 1877

Дорогой Тео,

«Адам Бид» стоит 2,60 гульдена, так что посылаю тебе назад 1,40 гульдена. Теперь я лишь надеюсь, что родителям он понравится, наверняка так и будет.

Благодарю тебя за письмо, которому я был чрезвычайно рад; когда мы вновь встретимся, мы должны посмотреть друг другу прямо в глаза; порой мне так приятно думать о том, что мы снова будем ходить по одной и той же земле и сможем говорить на одном и том же языке.

На прошлой неделе у нас здесь было наводнение. Между двенадцатью и часом ночи, по дороге из магазина, я обошел еще раз церковь Гроотекерк: вязы, окружавшие ее, раскачивались от сильного ветра, и луна, пробиваясь сквозь тучи, отражалась в каналах, которые к тому времени уже были наполнены до краев. В 3 часа ночи мы все суетились у Рейкена, бакалейщика, у которого я живу, помогая перенести вещи из магазина наверх, потому что вода в доме поднялась на целый локоть^[25]. Было очень шумно, и, пока люди в суматохе переносили из комнат в нижнем этаже наверх все, что только было можно, по улице проплыла лодка. Утром, когда начало светать, стало видно, как в конце улочки несколько мужчин друг за дружкой пробираются вброд к своим амбарам. Ущерб очень велик, в то помещение, где господин Браат хранит бумагу и прочее, также проникла вода, но не снаружи: она прорвалась из-под земли.

Господин Браат уверен, что ему это обойдется в кругленькую сумму. Полтора дня мы переносили все наверх. Было приятно для разнообразия занять день физическим трудом, жаль только, что по такой причине. Видел бы ты закат тем вечером: мостовые отливали золотом, как на картинах Кейпа.

Не могу дождаться прибытия моего багажа еще и потому, что мне не терпится вновь развесить в своей комнате гравюры. Сейчас там висит «Утешитель», которую я получил от тебя, и две английские гравюры на дереве под названием «На пути в Эммаус»: «Но они удерживали Его, говоря: останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру»; другая – «Они, сидевшие во тьме и тени смертной, увидели свет великий. Вечером водворяется плач, а наутро радость». В жизни временами настает такая пора, когда ты словно от всего устал, и появляется чувство, будто все, что ты делаешь, неправильно, и в этом действительно что-то есть – но что это: чувство, которое следует избегать и подавлять, или «печаль ради Бога», которой не стоит опасаться, но к которой стоит относиться с вниманием, ибо она может заставить нас обратиться к добру, или, может, это «печаль ради Бога, которая производит выбор, о котором не жалеешь». И в такое время, когда чувствуешь, что устал от самого себя, думаешь с вниманием, надеждой и любовью о словах: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко. Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною». В такое время можно думать вот о чем: «Если кто не родился свыше, не может увидеть Царствия Божия». Если мы будем принимать уроки, которые преподносит нам жизненный опыт, и руководствоваться печалью ради Бога, то в [нашем] утомленном сердце может возникнуть новая жизненная сила. В минуты тяжелой усталости мы должны крепче верить в Бога и найти во Христе – через Его слова – Друга и Утешителя. И тогда могут наступить дни, когда мы почувствуем: «как далеко восток от запада, так удалил Он от нас беззакония наши», когда мы почувствуем, будто «ревность по доме Твоем снедает Меня» и «Бог наш есть огонь поядающий». Когда мы снова узнаем, что означает «гореть духом». «Надежда не всегда увядает».

Давай не будем забывать «то, что мы слышали от начала».

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. И так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную. Ничто не может отлучить нас от любви Божией во Христе, ни настоящее, ни будущее.

Ликуй, Земля, возрадуйся Богу в небесах,
Пусть благодарные слезы из глаз
Ради Него, от Кого исходит вся Благодать, текут.
Весело празднуйте этот радостный день,
Самый прекрасный из тех, что видал мир,
Опаляемый солнцем по горизонту.

Нас все еще приветствует благословенная ночь,
Когда звезды с новым великолепием
И ангелы с новой радостью
Радуются приходу Христа.

Известно мне, Кому себя вверяю,
Хоть день и ночь постоянно сменяют друг друга,
Мне знакома та скала, на которой я строю,
Не ошибается Тот, Кто нас свято ждет.
Однажды на закате своей жизни
Вознесу я, уставший от забот и борьбы,
За каждый день, данный мне здесь,
Тебе высокую чистую хвалу.
Надежда не навсегда увянет.

В прошлое воскресенье утром я побывал в местной французской церкви, она очень строгая и величественная, и есть в ней что-то привлекательное, проповедь называлась: «Держи, что имеешь, дабы никто не восхитил венца твоего». Она закончилась словами: «Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня, десница моя».

После службы я очень хорошо прогулялся в одиночку по дамбе, что идет вдоль мельниц, над лугами простиралось великолепное небо, которое отражалось в канавах. В других странах встречаются причудливые пейзажи. Например, французское побережье, которое я видел в окрестностях Дьеппа: обрывистый скалистый берег, поросший травой, море и небо, порт со старыми лодками, наподобие тех, что рисует Добиньи, – с коричневыми неводами и парусами, – маленькие домики, среди которых несколько ресторанов с белыми занавесками и зелеными сосновыми ветками в окнах, повозки, запряженные белыми лошадьми с массивными синими уздечками в красных кисточках, извозчики в синих кителях, бородатые рыбаки в замасленных одеждах и француженки с бледными лицами, с темными, зачастую глубоко посаженными глазами, в черных платьях и белых чепцах; или, например, лондонские дождливые улицы в свете фонарей, и одна ночь там, проведенная на ступеньках старой серой церквушки – как случилось со мной этим летом после путешествия в Рамсгейт, – да, в других странах тоже встречается нечто необычное, но, когда в прошлое воскресенье я гулял по той дамбе, я думал о том, как хороша голландская земля, и будто почувствовал: «Теперь у меня на сердце – заключить завет с Господом Богом моим», потому что меня посетило воспоминание о прошлом, в том числе о том, как часто в последние дни февраля мы с папой совершали прогулки в Рейсберген и т. п. и слушали пение жаворонка, летящего над черными пашнями, покрытыми ростками молодой зеленой пшеницы, об ослепительно-голубом небе с белыми облаками над ними и о мощеной дороге в обрамлении буков – о, Иерусалим, Иерусалим! Вернее: о, Зюндерт, о, Зюндерт! Кто знает, сможем ли мы летом опять вместе прогуляться по берегу моря? Да, нам нужно оставаться хорошими друзьями, Тео, и верить в Бога и верить с прежней верой в Того, Кто может сделать несравненно больше всего, что мы просим или о чем помышляем, – кто может сказать, каких высот может достичь милость Господня.

От всего сердца поздравляю тебя с сегодняшним днем, уже половина второго, а значит, наступило 8 февраля. Да сохранит Господь нашего отца еще долго для нас: «Он связал нас тесно друг с другом, и пусть любовь к Нему эту связь все больше и больше укрепляет».