– Да без проблем, – ответил я, – через полчаса возле входа в «Россию».

А мама сегодня совсем даже и не заплаканная пришла, что меня обрадовало – сказал ей, что в киношку намылился, приду поздно и скатился по широким сталинским лестницам во двор. Но сразу покинуть двор у меня не вышло, потому что на лавочке возле детского грибочка сидел, развалившись в вальяжной позе, местный авторитет Димон с двумя подельниками.

– Слы ты, Петюня, – обратился он ко мне, – сюда иди.

Я вздохнул и подошёл поближе.

– Какие проблемы, Димон? – спросил я у него.

– Это у тебя проблемы, а не у меня, – отозвался он, – ты у меня в карты выиграл?

– Ну было дело, – осторожно ответил я, – и что дальше?

– А дальше то, что у меня теперь есть право на реванш.

Какие он умные слова знает, поразился я.

– Да пожалуйста, – не стал спорить я, – хоть два реванша. Только не сейчас, у меня встреча через полчаса.

– Тогда завтра в это время на этом месте, – ответил он, а я кивнул и быстрым шагом удалился в сторону трамвайной остановки… до кинотеатра «Россия» быстрее было на двенадцатом трамвае добраться… или на одиннадцатом, без разницы.

Нины нигде видно не было, поэтому я прикупил два билетика на ближайший сеанс, благо желающих посмотреть на жертв австралийской авиакатастрофы собралось не очень много. Прогулялся по площади перед кинотеатром… в позднем СССР очень модным стал большой формат в кинопрокате, огромные кинозалы на тысячу и более мест появлялись, как грибы после дождя, в каждом районе крупных городов. Иногда даже по две штуки на район. Вот «Россия» и была одним из таких необъятных кинотеатров… на столичную «Россию», что на Пушкинской площади, она немного походила, но всё же с с местными особенностями.

Я с горечью припомнил, как эти кинотеатры придут в запустение уже через каких-то 8-9 лет – во что только их не перепрофилируют, от строительных магазинов до автосалонов. А тут и Нина подоспела, она пешком пришла откуда-то сбоку, наверно там и жила.

– Ты сегодня потрясающе выглядишь, – сказал я ей дежурный комплимент, нисколько не покривив, впрочем, душой – выглядела она и вправду сногсшибательно. – А там уже первый звонок дали, можно выдвигаться в зал.

– Я мороженого хочу, – сообщила она мне, – пломбир с розочкой.

– Внутри и прикупим, – ответил я, – там целых два кафе есть, хотя бы в одном да найдётся твой любимый пломбир.

Глава 5. Кино

82 год, кино

Внутри кинотеатра оказалось только одно кафе, второе было закрыто без пояснения причин. Но нам и одного хватило – искомый пломбир имелся тут в двух разновидностях, в бумажном стаканчике с прилагающейся деревянной палочкой и вафельный вариант. Оба они были с кремовыми розочками. Нина захотела первый, а себе я взял второй… времени до начала кино оставалось ещё минут десять, так что мы присели на скамейку в углу.

– И что там у вас произошло, – поинтересовался я из вежливости, – что свадьбу так резко аннулировали.

– А я его с твоей Олькой застукала, – с милой улыбкой ответила Нина, – вошла без стука в его кабинет, а они там сосутся прямо за столом.

– Вот это да, – ошарашено почесал голову я, – вот это поворот… так это, получается, у Ольги теперь свадьбу надо ожидать.

– Ну это я уж точно не скажу, – отвечала она, откусив большой кусок розочки, – может надо, может и нет, но с Наумычем у нас на этом точно всё.

– Даааа, – протянул я, – это он как собака на сене получился – сам не ам и другим не дам… а партия-то неплохая бы для тебя получилась, – не преминул подколоть я её, – жених с положением, с машиной и квартирой в центре.

– Нет у него никакой квартиры, – уточнила Нина, – в коммуналке он живёт… правда коммуналка в центре, это да. В очереди стоит, конечно – он говорил, что если женится, то в течение года должны ему дать однушку.

– Ясно, – пробормотал я, – квартирный вопрос его так испортил, получается…

– Слушай, – непринуждённо перепрыгнула она на другую тему, – я вот всё думаю про ту большую кошку на дереве…

– Про рысь что ли?

– Да, про неё – почему она на нас не напала? Загрызла бы обоих, запросто…

– Лето же на дворе, – отвечал я, – еды вокруг полно, с голоду она явно не умирала. А так-то дикие звери на людей очень редко нападают без веских причин – если только ранишь кого-то или наступишь невзначай. Или если детёныш рядом будет, тогда уж пощады не проси. А так они считают людей чем-то вроде больших сумасшедших животных и связываются с ними очень редко.

– Оригинальное приключение было, – сформулировала она наконец законченную мысль, – у меня таких в жизни не случалось.

– Какие твои годы, – нашёл я в себе силы, чтобы пошутить, – ещё случатся.

– И люди, я слышала, говорили про смерч, что рядом с нашей общагой был, – продолжила она, – говорили, что он тебя как-то зацепил.

Я доел мороженое и сказал, что пора в зал идти, а то сейчас двери закроют – а про смерч я потом расскажу. Мы и прошли в зал, билеты у нас были в середину куда-то, свободных мест хоть отбавляй было, мы и уселись с краю, чтобы никому не мешать и нам чтобы не мешали.

Сначала, как это водилось в СССР, запустили журнал – в виде исключения это оказались не дежурно-унылые новости дня, а совсем даже детский киножурнал Ералаш. Который пада-пада-пам и «мальчишки и девчонки, а также их родители». Показали 31-й выпуск, где значились такие эпизоды, как «Сила есть ума не надо», «Как пройти к Большому театру» и «Приключения трех мушкетеров в России». Зал живо реагировал на творчество Бориса Грачевского, Нине, кажется, тоже понравилось.

А затем без пауз начался тот самый приключенческий фильм про то, как в Новой Зеландии искали ценности с упавшего во время Второй мировой американского самолёта. Кино без претензий и без звёзд, но с массой приключений, погонь и прочего экшна. Лично мне было слегка скучновато – развлекался, обнимаясь с Ниной (а она не возражала). По окончании вышли под совсем уже стемневшее небо Нижнереченска и она сказала:

– Нормальная киношка, спасибо тебе, Камак, что пригласил.

– Давай провожу, – предложил я, – а то время-то позднее, мало ли что…

– Проводи, конечно, – быстро согласилась она, – я тут недалеко живу.

И мы пошли вглубь микрорайона, состоявшего в основном из бараков времен построения развитого социализма. Бревенчатых, основательных, но бараков же… кстати это слово к нам из итальянского языка пришло, там оно звучит как «баракка» и означает «хижину» – когда и почему оно перетекло к нам, это тайна, покрытая мраком.

– Ну вот тут я и живу, – с грустью махнула рукой Нина в сторону очередного, двадцатого, наверно, по счёту барака от кинотеатра.

Я было хотел поцеловать её на дорожку, но не успел, потому что от стены соседнего здания вдруг отделилась тень, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении Витей-Витюней… да-да, тем самым техником, которого позавчера у нас в отделе исключили из комсомола. За продажу краденых транзисторов и микросхем.

– Что, суки, – сказал он замогильным голосом, – не ждали?

В руке у него я узрел прут арматуры длиной примерно с полметра, поэтому ответ мой был очень обтекаемым:

– Привет, Витя. Почему не ждали – очень даже ждали, вот только что про тебя говорили, – быстро соврал я.

– Да? – он даже опустил арматуру от неожиданности, – и чего наговорили?

– Что по беспределу с тобой обошлись, – продолжить врать я, – можно было б для начала и выговором обойтись.

– Врёшь ты всё, – взял себя в руки Витя, – сосались вы и кроме как про друг друга ничё и не говорили, – арматурина опять вернулась в боевое положение, – ща я вас отучу своих товарищей загонять под шконку, – и он пару раз махнул прутом влево-вправо, со свистом рассекая вечерний воздух.

– Ты погоди палкой-то махать, Витя, – попытался я выехать на чистом базаре, – ты лучше вспомни, что я один против тебя не голосовал.

– А это ты выделывался, гнида, – сообщил он мне с коротким смешком, – чистеньким хотел остаться.

– Сам посуди, – продолжил я, – перед кем мне там выделываться было? Перед Ишаченковым что ли? Я же на собрании ясно сказал, что не хочу портить тебе жизнь…

– Заткнись, тварюга, – перешёл он на повышенные тона и перебросил арматурину из правой руки в левую, а потом обратно.

Я, видя такой настрой этого урода, закрыл собой Нину, шепнув ей по ходу дела, чтоб она ноги делала, а сам принял боевую стойку, которую я единственную запомнил из своих занятий чань-цюанем – мабу или поза всадника, ноги шире плеч, стопы вперёд, полуприсед с бёдрами параллельно земле, руки сжаты в кулаки на поясе.

Нина всё быстро схватило и медленным шагом стала удаляться, не поворачиваясь, впрочем спиной к этому психу, а Витёк проводил её непонимающим взглядом и переключился на меня. Прут просвистел мимо моего носа слева направо – я отклонился назад и одновременно сделал пару шагов туда же. Второй удар был с другой стороны, почти достал он меня, пары сантиметров не хватило. А вот третий замах у него вышел хилым, так что мне удалось перехватить арматуру левой рукой… больно-то как, блин, содрал кожу на ладони, но прут не выпустил, а вернул его полукругом в обратную сторону – Витя его не выпустил, хотя надо было бы, поэтому его плечо последовало за прутом и он грохнулся на землю. А прут у меня в руках остался.

– Вот теперь поговорим, – сказал я, махая в воздухе этой ржавой арматурой, – чё сказать-то хотел, давай вываливай.

Витя посидел на земле, выплёвывая все ругательства, которые узнал к своим 20 годам, а потом встал и пошёл куда-то вдаль, размазывая слёзы по грязным щекам.

– Ещё раз рыпнешься, – напутствовал я его, – я тебе руку сломаю, дебилу.

А тут и Нина прибежала, и даже не одна, а с каким-то мужиком.

– Спасибо, конечно, – сказал я, выбросив прут в кусты, – но я вроде сам справился.

Мужик пожал мне руку и представился Женей.

– Это мой отчим, – пояснила Нина, а он добавил, – ну ты шустрый парень – я бы против такой железяки не устоял бы…

– Жизнь такая, – пояснил я, – приходится шустрить, а потом добавил, – ну я сдаю Нину с рук на руки, в целости и сохранности. Акт сдачи-приёмки подписывать уж не будем…

Мы пожали друг другу руки, и они вдвоём скрылись в одном из подъездов этого барака, а я побрёл на трамвайную остановку. А утром на службе я довёл до нужных кондиций две радиотелефонные трубки и понёс их показывать руководству.

– Вообще-то, – сказал Бессмертнов, рассмотрев моё творчество под лупой, – на использование радиочастот надо получать разрешение сам знаешь где.

– Не знаю, но догадываюсь, – отвечал я, – но вы же мне поможете с этим разрешением?

– Куда ж я денусь, – вздохнул начальник, – результат не гарантирую, но запрос сделаю. Что там с СМ-ками? – перепрыгнул он на другую тему.

– Что им сделается, – отвечал я, – стоят, как вкопанные, диски крутятся, лампочки моргают, вентиляторы дуют.

– Ты мне Ваньку-то тут не валяй, – строго сдвинул он брови, – завтра у нас ответственный эксперимент, всё должно работать, как часы.

– Это смотря какие часы взять, – парировал я, – если Зарю какую-нибудь или Восход, то они иногда совсем работать отказываются.

– Как швейцарские часы, – угрюмо отбил мой удар Бессмертнов, – Омега или Лонжин. Профилактику сделал?

– Так точно, тщ начальник, – сделал под козырёк я. – Вчера все контакты протёрли с Сергеем.

– Ещё раз протрите, с отметкой в журнале – чтоб потом претензий у физиков не было.

Я было повернулся уходить, но он притормозил меня.

– А что это ты там предлагал Наумычу на днях?

– Так радиотелефон и предлагал, – я не захотел раскрывать всех своих секретов.

– Вот он тут мне твои каракули передал, – и Бессмертнов вытащил из ящика стола мои заметки про игрушки, – это что ещё такое?

– Так игры, Александр Сергеич, – отвечал я, – компьютерные игры… не прямо вот готовые изделия, а черновые эскизы.