Призрак любви (страница 7)
Он уже два года без работы, и понимает, как полезно отправить сообщение тому, кто может поспособствовать его карьере. Слово «намек» он решает заменить на «тайный сигнал» – это звучит как-то теплее. По пути на свадьбу он думает о том, как легко обращаться с женщинами. Если бы они подозревали, как мало мы думаем о них… Если бы они только знали, что мы в курсе, как много они думают о нас… Сколько усилий женщины прилагают ради мужчин! Они хотят быть красивыми для мужчин. Подкрашенные брови, ресницы и все такое… Даже если тебе двадцать шесть, это не имеет значения. Всегда найдется кто-то, кому восемнадцать и у кого более тесная вагина. Как хорошо, что он не женщина, пусть даже и актер!
Джоан садится в свой «Volvo» на Манхэттене и едет на свадьбу в Бруклин. И она, наконец, понимает истинный смысл многоточий. Читает это сообщение всю дорогу, до самого конца.
В ресторане официанты-мексиканцы смотрят на Молли с искренней заботой и восхищением. Она повторяет имя ковбоя, словно он рядом, словно она снова на сене в этот день. Она твердит его букету полевых цветов в жестяной банке, стоящей на столе для свадебного торта. Как Белоснежка, разговаривающая с лесными обитателями, она наклоняется и шепчет его имя солонкам и перечницам в виде пчел и птичек. Ей никто не отвечает, и никто не оживает. Ей становится плохо, но Молли собирается с силами, потому что у всего есть оборотная сторона – жестянка может порезать пальцы, если не быть осторожной.
Вдали она видит Джека, но он еще не видит ее. Она видит, как он входит в ресторан, поправляет прическу и приглаживает бороду, глядя на свое отражение в грязном окне. Настало время действовать. Всему свое время. Берешь обязательства на всю жизнь, на весь курс лечения, но ничто не длится вечно, ни хорошее, ни плохое. Молли, ощущая себя ослепительно красивой, поправляет цветки календулы в волосах и думает: «Сорок два. Если ей суждено умереть в шестьдесят восемь, как всем женщинам с обугленной грудью до нее, ей остается всего сорок два года».
Красивые люди
Услышав о том, что боснийская модель с красивыми волосами и синими глазами умерла, Джейн улыбнулась. У Петры была такая щель между бедрами, что можно было увидеть весь мир, от Лаго ди Гарда до Прокошко. «Одной красивой девушкой меньше», – думала Джейн. Сегодня у нее был выходной. Она прошла больше трех миль с Орчард-стрит в Нижний Ист-Сайд. Солнце садилось – у него тоже не было дома, и от этого Джейн почувствовала, что ей повезло. На Второй авеню она заглянула в унылый обувной магазин, а потом двинулась на запад, останавливаясь в мелких продуктовых лавочках. Она покупала то, что весило немного и могло выдержать обратную дорогу в центр города – анчоусы, обмотанные вокруг сморщенных каперсов, пакет белых кунжутных конфеток. Джейн то и дело прикладывалась к маленькой бутылочке Sanbitter (горький безалкогольный напиток), ярко-красной, как свежая кровь.
Хорошие новости поджидали ее в Le pain Quotidien на Лексингтон. Была ранняя осень – температура вполне подходила для сэндвичей с ветчиной. Она устроилась за уличным столиком и заказала чайничек брюссельского чая. Открыла на смартфоне страничку конкурса «Дом мечты». У нее был новейший iPhone, и она подумала обо всем, чего не заслужила, и чего достойна.
Она посмотрела в Twitter М. Б.: «Мои мысли и молитвы с родными и друзьями Петры. Сегодня многие сердца разбиты».
Потом она проверила свое объявление на сайте Craiglist: «iPhone 6 Plus 128 Гб, золотой. 375 долларов». Один отклик: «Сколько будет стоить, если вы доставите его в Джамайку, NY 11434?»
Она отложила смартфон. Принесли чай. Ставя чайник на стол, официантка пролила чай на блюдце и не извинилась.
Джейн нужны были деньги, и она подумала про Фишла. Картина досталась ей совершенно случайно. От богатых мужчин со сморщенными мошонками. Это не была великая или потрясающая картина. И не та знаменитая, где на постели в непристойной позе лежит женщина, а мальчик смотрит на нее, одновременно вытаскивая деньги из ее сумочки. Такие картины стоят около миллиона. Картина Джейн называлась «Встреча». На переднем плане на пляже, опершись на локоть, спиной к зрителю лежит обнаженная женщина средних лет. На загорелом теле ярко выделяются светлые линии стрингов. Русые волосы собраны в два чувственных свободных хвостика – слегка не по возрасту. Женщина машет лысому мужчине средних лет, идущему к ней от воды. Мужчина широкоплечий, с сильными руками. У него отличные грудные мышцы, но довольно вялый живот. На нем стильные черные шорты. На заднем плане тоже изображены люди среднего возраста с заметными животиками. На одном мужчине очки для плавания, другой обмотал шею полотенцем, словно у него ангина. Спина женщины слегка обвисла, но загар делает ее соблазнительной. В женщине есть что-то бесстыдное. Жесткий песок. Роскошный океан. Джейн предположила, что все изображенные на картине по вечерам пьют хорошее вино. Хорошее белое вино. Картину вполне можно продать тысяч за сорок, но Джейн никогда об этом не задумывалась. Если она ее продаст, это будет конец.
Она снова принялась листать страницу умершей модели. Петра в мокром белом платье на карибском пляже держит плюшевого мишку с сердечком в лапах. На сердце написано: «Черт, сука, с тобой все отлично!».
Петра в майке, брюках и кожаной куртке сидит на капоте «Jeep Wrangler» и курит. Тонкие, загорелые ноги раздвинуты. 422 комментария.
Петра в пустыне, во фланелевой рубашке, с загорелым лицом, выгоревшими волосами. В руках кинокамера, нацеленная на птицу на горизонте.
Петра на кукурузном поле с тарелкой мексиканской еды.
Петра на Хэллоуин в образе Марты Келли из «Корзин». Джейн восхитилась красивыми женщинами в старомодных платьях с жутким хэллоуинским гримом. Они словно говорили: «Я всегда красива, но сегодня я спрячусь, и вы можете сиять».
А вот селфи. Петра в гостиничном номере лежит и с улыбкой смотрит куда-то в сторону. На соседней подушке лежит отельный блокнот – зритель может прочесть лишь приветствие. Дорогая Петра. Рядом маленькая маргаритка. Подпись: «Мой тайный друг…»
Джейн видела эту фотографию на прошлой неделе. Она уже несколько месяцев прочесывала ленту Петры. Это несерьезно: модель слишком глупа для него. И все же в их отношениях было нечто большее, чем простой секс. Она была созданием ночи. Порочным и прекрасным. Она не годилась для классного места вроде Сан-Себастьяна, но где бы ни находился тот отель с маргариткой, он привез ее туда. Может быть, в Лондоне. Лондон тоже порочное и прекрасное место.
Переключившись на его страницу, Джейн ахнула.
Фотография «Встречи». Мужчина, который подарил ее Джейн, купил картину в галерее SoHo. Умершая модель сфотографировалась на ее фоне – тогда она была моложе, но явно не сексуальнее. А может быть, ее сфотографировал он.
Подпись гласила: «Когда жизнь была проще… Ты сказала: Я хочу быть ею. У нее есть Тайна».
С Джейн никогда еще не было такого, даже в тот день, когда ей позвонили – отец, пистолет, смерть. Она увеличила фотографию. Изучила уголки. Рассеянно подумала о прыщике на лопатке.
На следующий день Джейн направилась на запад. Она выбрала бледно-желтое платье и новые балетки. Было очень жарко, но в бодегах (питейное заведение, исп.) все еще продавали булочки с маслом, масло таяло и заполняло все поры хлеба.
Съемочная площадка расположилась на Бедфорд-стрит, в доме из коричневого камня с уютным, тихим патио, увитым плющом. Вест-Вилладж перед Проспект-Хайтс. На следующий день они снимали сцену вечеринки в патио, где муж и жена принимали родителей бойфренда своей дочери. Пино-гриджо и бисквиты. Две юные актрисочки десяти и одиннадцати лет целовались с языком для селфи. И тут пошел дождь. Сегодня утром предстояло снимать сцену завтрака, только с ним. Он и Джейн – и семнадцать людей, которые могли умереть, нет, должны были умереть. Если бы они умерли, то остался бы только он, и она, и такси, и бездомные, и у него не осталось бы выбора.
На Бедфорд-стрит она подошла к вагончику реквизиторов «Merсedes-Sprinter» и дала команду водителю Рикки разгружаться. Он сидел на тротуаре и курил. Ключи висели на карабине, пристегнутым к ремню мешковатых джинсов. Его взгляд всегда был похотливым, и Джейн не любила оказываться с ним наедине, даже на оживленной городской улице.