Теперь вернемся к обсуждению деятельности ученых мужей. Она часто бывает непосредственно направлена на процветание всего человечества. За примерами далеко ходить не нужно. Успехи медицины позволяют увеличить продолжительность жизни людей, ее активную фазу. Успехи в энергетике позволяют не испытывать проблем с электроснабжением. Но при каждом новом шаге вперед человечество стремится сохранить или приумножить способы вовлечения индивидов в товарно-денежные отношения. Но часто этот процесс подразумевает участие людей, чьи роли кардинально различаются. Создатели транзисторов могли не задумываться, в каком именно виде их изобретение окажется востребованным в будущем. А сейчас без транзисторов, сами понимаете, не было бы индустрии компьютерных игр, индустрии высокобюджетных блокбастеров со спецэффектами, а это относится к сферам глубоко коммерциализированным. Безусловно, изобретая, ученые и инженеры могут не задумываться над коммерческой отдачей своих творений. Некоторым, может, даже противно об этом думать, и часто мотивы тех, кто создает, и мотивы тех, кто применяет, могут не пересекаться. Очевидно, одному человеку не под силу создать сложное техническое новшество и добиться его стабильного массового применения. Бывает, это оказывается не под силу даже совокупности людей, относящихся к одному поколению, – вспомним, например, долгую историю становления самолетостроения. Будь мы все индивидуалистами, недалеко ушли бы от первобытнообщинного строя, но, развиваясь как вид, мы обрели психические механизмы, которые помогают нам распределять роли между собой согласно нашим способностям, пусть не всегда оптимально. Случается, роль человеку навязывает окружение, но рассмотрим все‑таки случай, когда человек делает выбор самостоятельно. Причем – надеюсь, вы это понимаете, – человек может делать выбор на протяжении всей своей жизни.

Итак, каким образом человек в принципе выбирает, чем ему заняться? Во-первых, он ощущает в себе способность заниматься каким‑то определенным делом и, во‑вторых, понимает, что это его занятие будет востребовано. В подавляющем большинстве случаев он понимает, что его дело будет востребовано, благодаря примеру других людей. Как вариант: человек может начать заниматься дизайном, видя, что кто‑то другой также преуспевает в дизайне. Но к случаю работы людей от науки больше отношения имеет набор общих для человечества интуитивных идей, в воплощении которых мы угадываем возможности для достижения все тех же общечеловеческих целей – процветание и рост. Постижение космических пространств, безусловно, входит в число таких интуитивных идей. Это самый естественный процесс: общие идеи расщепляются на виды деятельности отдельных людей, а люди склоняются к определенному виду деятельности, когда ощущают в себе способность многого добиться на конкретном поприще. Вплоть до того, что человек талантливый и целеустремленный будет готов сверх меры трудиться ради идеи, не ожидая особенно богатства и признания, просто веря в свой вклад в светлое будущее. Так усилия по воплощению общих идей распределяются во времени между представителями нескольких поколений, и, возможно, только последнему поколению удастся по-настоящему использовать плоды всей работы. Это тоже обязательная для развития нашей цивилизации особенность психики целого социума. Когда изобретение ученых готово к применению для увеличения коммерциализации общества, обязательно найдется кто‑то, кто процесс инициирует – поначалу, естественно, для собственных выгод. Почему одни направления изобретательской деятельности объединяют больше людей и могут влиять на жизнь, а другие – нет? Тут работают законы, схожие с законами естественного отбора. Успешные направления прогресса имеют больше шансов на выживание по сравнению с остальными. Та же авиация долго доказывала свою состоятельность, приходила последовательно к новым и новым стадиям развития, от первого полета до преодоления звукового барьера, и всегда выглядела как очень перспективная сфера. Поэтому была и остается привлекательной для большого числа людей. Хотя создание эликсира бессмертия желанно для человечества, занятие им не привлекает людей – из-за недостижимости положительного результата: люди выбирают вкладывать силы во что‑то реальное. Изобретения, сделанные в рамках успешных направлений прогресса, хорошо известны, потому что были доведены до реализации, потому что достаточное количество людей видело их востребованными и прикладывало много усилий, чтобы претворить в жизнь. В работу над этими изобретениями вкладывалось немало денег. Изобретения, сделанные в рамках непопулярных направлений технического прогресса, и не известны никому. Среди общих для человечества интуитивных идей, в воплощении которых угадываются возможности для общечеловеческого процветания и роста, попадались и будут попадаться ошибочные.

А теперь я уже вправе огласить вывод: какими бы ни были мотивы одного отдельно взятого ученого, если его деятельность приводит к результатам, важным в масштабах всего человечества, он своей работой способствует тому, чтобы общество эффективно вовлекало людей в товарно-денежные отношения. Тема космических путешествий перспективна с точки зрения усиления коммерциализации общества, и потому мы помним тех, кто стоял у ее истоков: Кеплера, Галилея и прочих. Если человек не смог бы достигнуть и первой космической скорости, мы, возможно, сейчас считали бы их мистиками.

Итак, Сергей, я справился со своей задачей?

С.: У меня были идеи загадать тебе что‑то еще, но теперь вижу, это бессмысленно. Понавыкладывал доводов, что тут сказать. Мы, впрочем, сильно отклонились от того, с чего начали разговор. Кеша, я думаю, тебе нужно принимать работы Андрея как есть, а если захочется рассказать на выставке, какой в них заложен смысл, скажи, что создаешь портреты самопротиворечащих душ. Андрей, ты полагаешь, так пойдет?

А.: Пойдет. Звучит достаточно туманно, чтобы отбить желание задавать дополнительные вопросы.

С.: Истину говоришь.

Иннокентий только фыркнул. Их разговор продлился еще недолго, а затем каждый вернулся к обычному порядку дел.

5

Когда решили оставить Андрея в этом доме, ему улучшили условия проживания. Начали забирать в стирку одежду и постельное белье, предварительно принося замену, снабдили дорогими шампунями, ароматизаторами, инструментами для бритья и стрижки, поместили в комнате беговую дорожку и большое зеркало. Не считая обновления одежды и постельного белья, Андрей отнесся к преобразованиям равнодушно.

Следующие несколько дней он работал намного интенсивнее, чем во время создания первой картины. Как и ожидал, новые полотна имели мало сходства с нею. Андрей вводил всё больше образов c тщательно отстроенной структурой: вырастали здания, громоздились утопающие в полутенях скульптуры, выступали из неба раскидистые деревья, возникали незамысловатые и оригинальные предметы быта, вторгались необязательно правильные части тел – как людей, так и животных. Полотна становились всё более лоскутными, всё с большей уверенностью можно было сказать, что при первом взгляде зритель найдет их состоящими будто сразу из нескольких произведений, причем мысленное построение четких границ между разными частями одной картины непременно должно было потребовать от зрителя работы воображения и интеллекта – наподобие того, как работа воображения и интеллекта требуется для мысленного построения точных границ между соседними цветами в радуге. И одновременно Андрей стремился придавать каждой картине осмысленную целостность, доступную зрителю, не лишенному гибкости восприятия – сродни целостности такого пейзажа, разные части которого показаны словно пребывающими в разных временах года, и только сфокусировав внимание, получится понять, что перед тобой все‑таки непрерывный ландшафт.

Заодно в каждую новую картину Андрей вкладывал все больше контрастов: цветовых, смысловых, композиционных. Изначально он не задумывал использовать такой прием регулярно, но, оказавшись во власти мыслей о противоречиях своего нынешнего положения, не смог избежать состояния творческой ожесточенности, которому сопутствовало настойчивое желание очередным художественным образом или очередной группой оттенков создать раздражающий диссонанс.

В наибольшей степени Андрея занимало противоречие между отсутствием принуждения, характерного теперь для его жизни, и своим отказом исследовать окружающий мир. Значительную часть прежних лет он считал, что недостаточно вдумывается в суть реальности, что цели, которые преследует, мешают ему обозревать панораму жизни с достаточной широтой. Много раз он досадовал из-за упущенных возможностей задержать взгляд на действительно важных вещах, досадовал на свою склонность видеть события по преимуществу однобоко, пусть это и помогало ему не рассеивать внимание при решении важных рабочих и жизненных задач. Люди, явления, знакомства, которые позволили бы ему постичь больше граней окружающего мира, оставили в его памяти невыразительный след, виновным в этом был он сам. А сейчас Андрею даже не нужно было ждать момента, когда ему на глаза попадется что‑то достойное внимания. Благодаря накопленному опыту он знал, где искать, и не рвался достигать никаких отвлекавших его в прошлом целей. А от цели, которую преследовал сейчас – создание картин для чужой выставки, – в любой момент мог отрешиться мимолетным усилием воли. Но все равно предпочитал не мыслить никаких своих движений за пределы комнаты, где он творил, и тем более не совершал их, поскольку видел, что может раздвинуть свои горизонты, и не вглядываясь в окружающий мир. Все уже находилось внутри него: накопленные за прошлую жизнь знания и впечатления, которые еще недавно считал бесполезными, теперь представлялись ему богатыми, даже неисчерпаемыми – все зависело от интерпретации. В этом смысле его можно было сравнить с человеком, в одежду которого за время прогулки по лесу попало много насекомых и который поначалу был очень раздражен их присутствием на себе, пока немного позже, проявив всю глубину мышления, не сумел при разглядывании мелких существ из своей одежды постичь немало важных законов природы. Так и Андрей, вспоминая разные эпизоды прошлого, делал теперь на их основе гораздо более основательные выводы, нежели те, которые возникали по первости.

Например, он воссоздал в памяти один безудержный и грубый спор между двумя своими родственниками, когда‑то сделавший обоих кретинами в его глазах. Пропуская теперь через себя их слова и эмоции, Андрей понимал, что таким способом расширяет свои представления о сущности коренных конфликтов между противоположными человеческими темпераментами и воззрениями. Среди прочего он знал теперь, почему одни люди безоглядно опираются на чужие мнения, пока другие предпочитают формировать собственную точку зрения практически во всех вопросах. Первые склонны верить, что они будут представлять собой силу, проявляя солидарность со многими другими людьми в продвижении некой авторитетной точки зрения, вторые – что будут представлять собой силу, самостоятельно докопавшись до правды и получив за счет этого возможность увеличить свое влияние. Первые могут направлять смелость в какое угодно указанное им русло или не иметь ее вовсе, вторым нужна смелость для поиска и принятия альтернативных способов мыслить и действовать, а также для их отстаивания. Первые соглашаются находить отдушину в разного рода иллюзиях, вторые сильнее рискуют сорваться в саморазрушение. Осмысляя это сейчас, Андрей начинал лучше понимать прежних знакомых. Он невольно представлял, как они пережили бы разные ситуации, в которых никогда не были, и видел такие плоды своей фантазии вполне вразумительными. С их помощью Андрей будто бы тоже увеличивал свой жизненный опыт, пусть и не соприкасаясь с окружающим миром, не контактируя ни с одним из его обитателей. Причем этот новый жизненный опыт он находил полностью осязаемым, и с его накоплением начинал чувствовать лучшую готовность к сложным разговорам, трудным решениям, осознанию обременительных истин.