– Конечно. Не в «Бильд» же мне идти. Пойду под своими документами на Вилли Мюллера. Хочу попробовать себя в журналистике. Новичок имеет право приставать ко всем с просьбами и за советом.

– А если он там не появится? Ведь после покушения Дрозд сказал, что он затаился.

– Буду искать его друзей в редакции. Газетчики много чего знают. Профессия такая.

– Да. Почти как и наша. Согласен. Только сначала, Вилли, не сочтите за труд, наведайтесь на место покушения на него. Что-то там не очень все клеится.

– Мне тоже так показалось. Поэтому начну как раз с этого.

– Тогда на сегодня все, товарищи. Я ухожу первым, вы, как обычно, с интервалом в пятнадцать минут.

Захаров прекрасно понимал, что команде хочется обсудить изменившуюся ситуацию, поэтому и ушел первым. Как Петер ни хотел остаться, но у него тоже было важное дело, и он ушел следом. Север и Гном, она же Грета Бауэр, остались наедине.

В репортаже «Бильд» о покушении на журналиста, как всегда, было много больших фотографий. Не зря же «Бильд» переводится как «картинка». Точное место не было указано, но название улицы было упомянуто. Поэтому Север без труда нашел нужное место. Трехэтажный дом еще кайзеровской постройки. Солидные стены, двустворчатая массивная входная дверь. На тихой улочке могут разъехаться два автомобиля, но не более. Выщербины на фасаде были уже замазаны, но не закрашены. Из двери торчали свежие щепки в тех местах, куда попали пули. Опытный взгляд сразу узнал характерные следы от патронов 9×19 «Парабеллум», используемых в автоматах модели МП‐38 или МП‐40, мало чем отличающихся друг от друга, кроме откидного приклада в поздних моделях. Пистолет-пулемет, сокращение от немецкого Maschinenpistole, был разработан Генрихом Фольмером, но ошибочно в народе назывался «Шмайссером». Причиной тому клеймо на коробчатом магазине МР-41, Patent Schmeisser C. G. Haenel, Suhl, который и запатентовал Хуго Шмайссер. Наметанный взгляд сразу заметил несуразицу в этом покушении. Стрельба велась из автомобиля, припаркованного почти напротив входа, а не из движущегося. Это заметно по углу вхождения пуль. Расстояние менее десяти метров. Огонь велся очередями и явно не из самого авто. Только идиот будет лупить из автомата над ухом водителя, кроме того, раскаленные стреляные гильзы вылетают справа вверх и также достанутся водителю. Характерный запах сгоревшего пороха держится довольно долго, и в ограниченном пространстве салона автомобиля его сразу почувствует любой полицейский. Поэтому стреляли, скорее всего, из-за машины. Это значит, есть упор и промахнуться с такой дистанции невозможно. Первая очередь прошла веером над дверью, между первым и вторым этажами. Затем две короткие по три патрона по бокам. За это время жертва юркнула за порог, и тогда неприцельно шмальнули по двери. Вывод однозначный: это либо предупреждение, либо имитация покушения.

Контрразведчик задумчиво стоял перед дверью, когда щелкнул входной замок, дверь открылась, и на крыльцо вышла пожилая женщина. Она подозрительно уставилась на незнакомца.

«Ключи она спрятала в сумочку, значит, это местная жительница. Тогда наверняка ее уже опрашивала полиция. Можно на этом сыграть».

– Добрый день, фрау. Появились новые обстоятельства, позвольте вас задержать буквально на минуту.

Север достал блокнот и записал данные женщины, номер квартиры.

– Скажите, ваш сосед Томас Науман после стрельбы не появлялся?

– К счастью, я его больше не видела.

– Может быть, кто-то приходил, его спрашивал?

– Только один раз приходил этот, его неприятный бородатый приятель.

– Вы знаете, как его звать?

– За кого вы меня принимаете? Я порядочная женщина, чтобы интересоваться такими субъектами, как этот Науман и его дружок.

– Ага, – Север с многозначительным видом кивнул. – Опишите мне его.

– Очень неряшливый тип. Лохматый, нечесаная борода. Одет всегда в коричневую кожаную куртку и линялые американские штаны. Как же они их называют?

– Джинсы.

– Точно. По-моему, он их никогда не снимает и не стирает. Отвратный субъект.

– Он часто бывал у герра Наумана?

– Только он и бывал, не считая визгливых накрашенных девиц. Эти всегда были разные.

– Благодарю вас, фрау, вы нам очень помогли.

В редакции «Городского листка» царила деловая суета. Вилли подхватил под локоть бежавшую мимо девушку, ну не приставать же к парням.

– Привет, с кем я могу поговорить по поводу работы?

Девушка нисколько не удивилась вопросу.

– Комната номер три, прямо по коридору. Дядя Оскар. Это тот, кто тебе нужен, – заявила она и умчалась дальше.

Дядя Оскар, в отличие от остальных, никуда не спешил и сосредоточенно выверял машинописный текст.

– Добрый день, герр Оскар! Мне посоветовали обратиться к вам.

– Сервус ^[7], чем могу быть полезен.

– Хочу попробовать себя в журналистике.

– А кем ты до этого был?

– Моряком, коммивояжером, водителем.

– Золото случайно не искал?

– Нет, – вопрос был неожиданным.

– Тут до тебя был один парень. Тоже был моряком, золото добывал на Аляске, потом стал неплохим журналистом.

Дядька хитро улыбнулся. Матвей понял, что старый журналист его проверяет.

– Хотел бы я быть Джеком Лондоном, чтобы умереть богатым и знаменитым.

– Ладно, поживи пока, – разрешил дядя Оскар. – Может, и выйдет какой толк. Что у тебя есть? Что можешь показать?

– С собой пока ничего, но у меня есть несколько сюжетов. Подскажите, с какого можно начать.

Север, особо не утруждая себя, рассказал несколько эпизодов из своей любимой книжки «Двенадцать стульев». Дяде Оскару больше всего понравился эпизод, когда Остап попал под лошадь и его настигла брошенная невеста.

– Сейчас одни автомобили и мотоциклы. Люди стали забывать, как выглядит живая лошадь на улицах Берлина. Пиши, приноси, посмотрим, – подытожил он. – Почему ты выбрал нашу редакцию?

– В баре я познакомился с одним вашим журналистом, Томом Науманом, и его бородатым приятелем. Они и посоветовали «Городской листок». Кстати, как мне его найти?

– Науман у нас давно не появляется, с тех пор как перебежал в «Бильд». А Генрих иногда забегает, приносит какую-то мелочевку на пару десятков марок.

Теперь у Севера был повод чаще бывать в редакции, знакомиться с сотрудниками под видом того, что желает получить тот или иной профессиональный совет. Только на третий день в редакции появился бородатый Генрих, который мог знать, где искать друга Томаса.

Дождавшись, когда мужчина закончит свои дела в редакции, Север остановил его на выходе. Натянул на лицо радостную улыбку, распахнул руки, перегораживая дорогу:

– Здорово, Генрих. Я Вилли, хочу попробовать себя в журналистике. Говорят, ты можешь подсказать пару-тройку тем, с которых можно неплохо навариться.

Бородатый ожидаемо напрягся от такой фамильярности:

– Сегодня у нас что? Четверг?

– Четверг.

– Так вот запомни, парень, – его указательный палец уперся в грудь собеседника. – Я по четвергам не подаю.

– О чем разговор, коллега, – Мюллер лучился благодушием. – Называй кабак – и рванули. Обещаю, что не брошу тебя за кружкой пива, пока ты сам не отвалишься.

Услышав такие слова, у Генриха сразу изменилось настроение, и его круглое лицо расплылось в довольной улыбке:

– Как, ты говоришь, тебя зовут? По-моему, у тебя есть литературный талант.

…Бар назывался незамысловато: «Зеленый попугай». Располагался он недалеко от Курфюрстендамм, центральной улицы Западного Берлина. Именно там гнездились самые дорогие магазины и шикарные рестораны бывшей столицы. Глубоко за полночь Вильгельм и Генрих расстались друзьями. По сути, Северу удалось узнать, что Науман перебивался разовыми полукриминальными репортажами, но неожиданно у него появился влиятельный покровитель, и его стали печатать в самом тиражном иллюстрированном журнале. В его кармане зашуршали крупные купюры. Пьяный товарищ рассказывал об успехах друга, чуть не плача от лютой зависти. При попытках разговора «сесть на хвост», войти в долю, Томас становился глухим. После истории с покушением Науман сменил место жительства, и где он сейчас обитает и как сейчас его можно найти, никто не знает. Генрих явно что-то недоговаривал.

Обсудив ситуацию с Вальтером, Север решил перейти к варианту экстренного потрошения. Он взял с собой Петера, они дождались очередного прихода бородатого в редакцию и предложили ему поехать развлечься. Журналист, предварительно убедившись, что прогулка будет не за его счет, с радостью согласился.

Хотя прошло уже немало лет, в Берлине сохранились развалины домов после бомбежек американской и английской авиации, а также яростных танковых атак с поддержкой тяжелой артиллерии Красной Армии. Эти остовы зданий были аккуратно закрыты щитами, вокруг них разбивали клумбы из цветов. В один из таких разрушенных домов разведчики затащили перепуганного Генриха. Когда он понял, что что-то идет не так, попытался возражать, но так получил по ребрам, что возражать резко прекратил. Два хорошо подготовленных, имеющих боевой опыт бойца довольно легко скрутили городского хулигана. Дрожащего немца прислонили к стене.

– Где найти Наумана? – сегодня добрым был Север.

– Я не знаю, – пролепетал пленный, за что получил от Петера еще пару мощных тычков.

– С кем он работает?

– Я правда не знаю, – почти плакал мужчина.

– Этот парень, – Север указал на сделавшего зверскую рожу Петера, – очень хочет поговорить с Томасом. Ты ему не нужен, но лупить он будет тебя, пока мы не получим выход на твоего дружка, – Вилли был чертовски убедителен. – Когда ты его видел последний раз?

Генрих затянул ту же песню. Матвей сделал шаг в сторону. Это означало экстренное потрошение. Его напарник демонстративно достал пистолет и дважды выстрелил над головой зажмурившегося от страха немца, несильно двинул рукояткой пистолета по носу и приблизил к лицу ствол. Втянув невольно запах сгоревшего пороха, Генрих едва сдержался, чтобы не исторгнуть содержимое желудка.

– Когда ты его видел последний раз?

– На прошлой неделе Томас заявился ко мне домой, и мы поехали покупать ему автомобиль. – Журналист уже даже не пытался сдержать капающую из носа кровь. Он зачем-то закрыл лицо руками.

– Куда? На авторынок?

– Нет. Он брал новую машину в автосалоне «Ровера».

– Это дорого. Откуда у него такие деньги? Ты спрашивал?

– Он не говорил, только усмехался.

– Как он расплачивался?

– В том-то и дело, – оживился Генрих. – Он расплачивался долларами. У него их была вот такая пачка, – бывший друг с завистью показал Вилли толщину пачки американских денег.

– Большая котлета, – согласился Север.

Больше ничего добиться от пленного не удалось, и они, припугнув его, чтобы молчал, отпустили.

Захарова тоже заинтересовал факт, что журналист расплачивался валютой.

– Это принято, что в редакции платят не марками, а долларами?

– Я специально уточнял у других газетчиков, – сказал Север. – Никто о таком не слышал.

Встреча в этот раз проходила в одном из парков Берлина. Разведчики прогуливались по тенистым дорожкам, внимательно следя за обстановкой вокруг.

– Значит, деньги из другого источника. Вопрос: какого?

– Вальтер, я думаю, ответ очевиден. – Матвей уже начинал привыкать к новому руководителю операции.

– Да, видимо, в игре задействованы американцы. Надо проверить. Попробую запросить Центр.

– У меня есть источник, чтобы проверить такую информацию здесь, на месте.

– Что за источник? – поинтересовался Захаров.