Он прибыл в Нерку во главе группы миссионеров. Приехав, сразу потребовал от местных денег на возведение временного храма. Деревенские рады были бы отказаться – да, вот проблема! – вместе с миссионерами прибыли шестеро вооруженных воинов в алых плащах богозащитников, с которыми спорить никто не рисковал.

– Да будет свят этот день, – слащаво поприветствовал присутствующих Мун. – Могу я войти?

– Конечно, учитель, милости прошу, – засуетился Лот, приглашая священника присоединиться и занять самое почетное место за столом. Уступил свое. – Мы рады, что вы решили посетить наш скромный дом.

Мун сразу перешел к делу.

– Я слышал, у вас дочка на выданье? Сколько ей?

– Девятнадцать. Скоро будет двадцать.

– Ай-ай-ай, какая жалость, – поджал узкие губы гость. – Знаете ли вы, что благочестивые девицы не должны ходить не пристроенными после восемнадцати лет? Мы прибыли сюда по воле великого Эвгая, чтобы донести до местных жителей его заветы и его благодать. Наша цель – просветить людей и сделать их жизнь менее греховной. Избавить от искушений, понимаете? А незамужняя созревшая дева полна соблазнов.

– Не переживайте, достопочтенный Мун, – успокоил священника Лот. – Моя дочь уже давно сосватана за достойного человека. – Он указал на Нерина Марта. Тот гордо кивнул. – Наш будущий зять был призван на службу, а дочка дожидалась его, как и положено честной, богобоязненной невесте.

– Какая хорошая девочка, – похвалил Лили Мун. – Значит, у тебя скоро свадьба? Почему же ты сидишь, такая хмурая, дитя мое?

– Потому что мне не весело, – тихо ответила Лили.

– Прискорбно, милая моя, – наставительным тоном пожурил ее священник. – Настоящая женщина должна всегда излучать радость и дарить ее окружающим. Таков замысел Эвгая. Тем более, перед свадьбой греховно пребывать в печали. Это же самое счастливое событие в твоей жизни. Так заповедовал нам Эвгай. – Учитель Мун благоговейно воздел ладони к потолку. – Он все видит, и ждет твоей счастливой улыбки. Ну же, милая, не разочаровывай его.

– Выходит, Эвгай поощряет лицемерие? – не сдержавшись, ехидно поинтересовалась Лили.

Лицо священника покраснело от возмущения, губы стали еще тоньше и сжались плотнее.

– Эвгай не поощряет лицемерие, также как и дерзость. Хорошая девочка не должна дерзить. Хорошая девочка должна молчать и улыбаться.

– Так? – Лили натянула на лицо жуткую улыбку, похожую на оскал.

Ей уже было все равно.

Ничего хорошего впереди не намечается. Ильза и Табита умерли, Йон и Элла уехали, побег не удался… Остались только разочарование, грусть и скорая свадьба с ненавистным Мартом. Нечем особо дорожить. Нечего терять.

Отец, приструняя дочку, стукнул по столу кулаком.

– Ты чего себе позволяешь, а? Опозорить меня вздумала? – Лот схватил Лили за шкирку и потащил на улицу. Там, залепив ей несколько мощных оплеух, закрыл в полупустом сенном сарае и запер на тяжелый засов. – Посиди тут и подумай о своих словах, дура…

Лили не выпускали из сарая до следующего вечера.

Трижды мать приносила ей воду и еду, смотрела, молча, с укоризной. Как ты могла так дерзить важным людям, мол.

Лот ругался на жену, дескать, нечего наказанную кормить, но женщина возмущалась. Что будет, если девушка на выданье станет плохо питаться? Отощает, формы растеряет…

Радовало одно – Нерин не приходил до самой полуночи.

Когда на деревню опустилась тьма, он все же заявился к сараю, и, стоя за дверью, принялся запугивать невесту.

– Ты мне тут характер свой дурной тут не показывай! Вот приедем ко мне домой, сразу по-другому запоешь. Помалкивать в тряпку у меня будешь, ноги раздвигать, суп варить и рожать, пока не издохнешь.

Лили молчала, мысленно перебирая варианты самых болезненных пыток, которые она пожелала бы жениху. И когда ярость ее достигла высшей точки, в голове гулким эхом раздался мертвенный голос тайной твари с Пустоши.

«Жертва… … Люмафора… Можно…».

Наконец ворчание обиженного жениха сменилось глухими шагами в сторону дома и долгожданным одиночеством. За стенами сарая натужно стрекотали цикады, где-то вдали собака выла на луну. Из раскрытого окна разносились громкие разговоры. В обрывках резких фраз Лили разбирала претензии Нерина и оправдания родителей.

Вскоре дверь дома со скрипом распахнулась, и на крыльцо вывалился изрядно подпивший спутник Марта, тот самый Брон. Помочившись со ступеней, он подошел к сараю и, оглушительно рыгнув, постучал кулаком по двери.

– Эй, девка, выйди-ка ко мне, пока твой женишок не видит.

– Пошел прочь, – прошипела Лили, отступая вглубь темного помещения.

На хлипкий ржавый замок, ключ от которого спрятал на груди Лот, надежды было мало.

– Да, не ломайся ты, глупая, все равно ему тобою с товарищами делиться.

Лили стиснула зубы. Она молчала, всей душой надеясь, что пьяный придурок уберется обратно в дом, жрать баранью похлебку, пряный аромат которой сочился через щели в стенах.

За дверью раздалась возня. Звякнул замок – назойливый соратник жениха пытался отпереть его. Не получалось. Брон, ругаясь и сопя, принялся стучать по петлям чем-то железным.

– Я собью эти проклятые петли и вытяну тебя оттуда за волосы, девка… Даже не думай… – бормотал он. – Нерину придется поделиться… И он пусть тоже не думает…

Лили отступила еще дальше в глубину сарая, подыскивая, чем защититься. Под руку попались старые вилы с обломанным зубом. Лучше, чем ничего. Если действовать быстро, вполне возможно, что…

Времени на раздумья не осталось. Под напором громилы-Брона дверь слетела с петель и рухнула вовнутрь. Луна очертила квадратный мужской силуэт. Воздух сотрясло тяжелое дыхание. Пахнуло винным перегаром.

Крепче стиснув вспотевшими ладонями вилы, Лили вжалась спиной в бревенчатую перегородку, что отделяла хозяйственную часть от сеновала. Два острых металлических зуба, покрытых ржавчиной, будто коростой, не внушали особых надежд. Бить придется изо всех сил в лицо, или в горло. Быть может, получится попасть с первого раза.

Второго не будет.

– Девка, тащи свой зад сюда… Кс-кс-кс, – прорычал, отдышавшись, мужчина.

Его фигура вдруг подсветилась каким-то странным сиянием. После чего земляной пол содрогнулся и со скрежетом разошелся в стороны, разверзнувшись прямо под носом обалдевшего Брона.

Бородач даже вскрикнуть не успел – провалился в открывшуюся щель и застрял. Лишь ноги в дорогих сапогах торчали теперь кверху.

Дергались.

Страшная трещина доросла, дотянулась до Лили и остановилась перед ней. Осторожно ступая по краю, в сарай прокралась стройная фигура, приблизилась к девушке.

Лили машинально выставила вперед вилы.

– Не подходи!

– Это я, Йон, – позвал знакомый голос. – Я хочу помочь…

Это и вправду оказался Йон, но узнать его теперь было сложно. За три года разлуки он повзрослел, окреп и раздался в плечах. Его кожа чуть заметно мерцала в темноте, с пальцев правой руки все еще сыпались магические искры.

– Как ты тут оказался? – Лили неуверенно отставила вилы и сделала шаг навстречу. – Ты же уехал в Эводеон.

– Эводеон не так уж и далеко отсюда, – улыбнулся парень. – Всего-то пару дней по непролазной Пустоши поплутать. Конная дорога идет кругом, напрямую тут совсем близко.

– И все же, почему ты не там?

– Сбежал. – Йон протянул старой знакомой руку. – Тебе предлагаю сделать то же самое.

Лили кивнула отчаянно.

Она лишь на миг обернулась, кинув последний взгляд на двор.

Трещина, расщепившая его пополам, сперва разошлась еще немного в стороны, позволив грузному телу Брона провалиться глубже, а потом схлопнулась, словно челюсти гигантского зверя.

– Как ты это сделал? – поинтересовалась девушка уже за околицей Нерки.

– Вода, что живет в глубинах земли, помогает, – туманно ответил Йон.

Перебравшись через заболоченную дождями балку, они вскоре вышли к западным вратам Пустоши.

Порыв ветра принес запах вереска.

Лили глянула на покрытые письменами вечные камни, и сердце ее сжалось от мысли, с какой радостью кинулась бы к этим камням Табита, будь она здесь…

Она взяла Йона за руку и повела за собой.

– Куда мы? – поинтересовался парень.

– Есть тут одно место неподалеку, – ответила Лили. – Там можно укрыться от непогоды и лишних взглядов. Там спокойно.

Пара воронов пронеслась над Пустошью, огласив заполуночные просторы раскатистым карканьем.

– Веди, – согласился Йон и добавил: – Как хорошо, что я нашел тебя.

Глава 16. Звери

– Что за переполох?

Валари отошел от перил балкона, открывающего вид на Пустошь из общего зала ученических покоев.

– Йон совсем ушел. На самом деле, – сообщил запыхавшийся Дарэ. – Даже следы в вереске затерялись…

Он пробежал рысью несколько лестниц и галерей, чтобы донести новость до своего вожака.

– Я, почему-то, не удивлен, – задумчиво протянул Валари, а сам подумал: «Проклятье. Все-таки убежал – полбеды. Беда – вздумай он вернуться. Это будет смерти подобно. Не подобно даже – так и будет. Смерть…»

– Я его понимаю, – подал голос стоящий рядом Хэйя. – Я тоже не прочь свалить отсюда. Надоело. Я все надеялся, что здесь моя жизнь станет поспокойнее, но все катится к тому, что и прежде было.

Он потер скрытый тканью рубахи бок, на котором начал переходить из синевы в зелень огромный синяк. На одной из недавних тренировок его поставил слепому вконец озверевший Скайскиф. Клайф последнее время тоже вел себя суровее обычного. Хенке нервничали и чего-то ждали.

Демин, хромая на обе ноги сразу, проковылял к балкону, свесился через перила.

– Там у них знатный переполох, похоже, из-за Йонова побега случился.

Во дворе, действительно, суетились слуги. Десяток вооруженных всадников готовился выступить за ворота.

Валари отследил их возможный путь долгим проницательным взглядом. Из-за клубящейся в тумане вереска сирени к главной и единственной, оставшейся от некогда громадного Эводеона цитадели плыли подводы, груженые увитыми цепями ящиками, похожими на гробы. Возле подвод ехали всадники со знаменами Йоремуне. Полуденная луна исходила ветреной рябью на льющейся по воздуху ткани…

– Переполох не из-за Йона.

Валари впился взглядом в процессию. Что это за «гробы»? Очередные загадки Хати-Йоремуне? Хватит уже одной – той, что в самой высокой башне. О ней все полукровки говорят, как одержимые. Шепчут благоговейно и мечтательно: «Дева».

О загадочной деве из башни думал не раз и Валари. Что она такое? Хитрая уловка духа, нужная лишь для того, чтобы играть на любопытстве молодых и пылких учеников? Или она реально существует? Кто она тогда? Такая же пленница великого хати, как и все они?

Или нечто совсем иное?

Подводы въехали во двор. Слуги спешно разгрузили ящики и унесли их в подвал главной башни.

Эти ящики были не первыми, попавшими в подземелья Эводеона. Привозили их и раньше. Валари видел, как это произошло, еще месяц назад, прячась на заросшем сиренями склоне холма, что к северу от городской стены. Тогда с ним был Йон.

Йон жаловался на побои Скайскифа.

В то самое время Скайскиф жаловался Йоремуне на непокладистость Йона, тер отшибленный камнем подбородок… Духу же в тот момент было не до учеников, поэтому возмущения хенке он проигнорировал…

– Я уйду, – сказал тогда Йон, сидя рядом с Валари в зарослях сирени на холме. – Я изгой. Я чужой тут.

– Мы оба изгои, – ответил ему Валари. – Может, все остальные тоже. И не только тут. Везде. Не уходи от нас. Здесь ты с нами. А мы стая. Стая – сила.

– Чтобы быть в стае, надо родиться зверем, но я не зверь. Звери сильные, а я слабый.

– Стая для того и нужна, чтобы слабым жилось легче под защитой сильных. Поэтому оставайся тут, в укрытии, чтобы хенке тебя не нашли и не наказали. Мы будем приносить тебе еду…