– Это она, – сказала Йону Лили. – Люмафора. Так ее, похоже, зовут.

– Ты говорила с ней? Как с тем твоим зверем в глине речного берега? – заинтересованно спросил Йон.

– Да. Она по-странному разговаривает. Так, будто почти не знает человеческой речи. Ее трудно понять.

– Ясно, – кивнул Йон. – Смотри. – Он сделал пасс рукой, выманивая из-под вересковой крутины звонкую нитку ручейка. – Я нашел чистую подземную воду, которую можно сюда привести и оставить родником у входа. Это оказалось непросто сделать тут, на Пустоши.

– Почему? – удивилась Лили. – Ты ведь раньше так ловко с подземной водой обращался?

– Тут она вся в каменные трубы и колодцы закована. Еще и зачарована – не слушается меня совсем. Свободных ручьев поблизости нет, пришлось вести из-за стены и петлять вокруг всех этих подземных водопроводов, но у меня получилось.

– Хорошо, что больше не придется из луж и канав пить.

Они посмотрели друг на друга, улыбаясь.

Лили подумала, что зря считала Йона слабым и неприспособленным к жизненным трудностям. Он не слабый. А главное – не трус. Вон как лихо с Броном разобрался. И тут, на Пустоши живет с ней вместе в подземной норе, питаясь подножным кормом и дождевой водой все это запивая. Он к другому, наверное, привык. Он с хати жил, но ничего – и здесь не жалуется.

Йон же думал о том, что Лили не боится ничего потому что, наверное, очень сильная. Ее сила, – если это вообще можно так назвать, ведь сила бывает только у хати, да еще у некоторых редких полукровок, – имеет свою собственную, особую природу. Мощь, что заставляет мертвецов говорить и помогать… Что это такое? Чем бы ни было – оно достойно восхищения…

Потом Йон зажарил очередного Люмафориного кролика.

Лили наелась до отвала, и они, закутавшись в найденные за стеллажами шкуры, уснули рядом в библиотечной тишине.

В этих шкурах прежде были завернуты стопки книг.

Теперь фолианты лежали аккуратной стопкой на плоском камне, заменяющем стол. Лили заглядывала в верхнюю книгу – та, как и Некрономикон Табиты, были на терском. Со страниц глядели странные существа. По большей части люди, но иногда и нелюди. У каждого имелось имя. Странное.

Всего их было семьдесят два, и каждый сулил нечто ценное.

– Эта книга не для царей, – задумчиво пробормотала Лили, вплетаясь взглядом в замысловатые фразы.

Она почти выучила терский. Сама не заметила как. Забытый язык прилипал к гортани, как тягучий мед. Иногда запоминался легко, словно дурные детские стишки-дразнилки, которые впиваются в память мгновенно, с полуслова. Иногда будто вспоминался, поднимался наверх из глубин сознания.

– Почему не для царей? – спросил Йон.

Он разделал остатки кролика и понес их к каменному углублению в дальнем углу библиотеки. Там булькала, подогретая подземным жаром, вода.

– Цари жаждут непобедимых армий и власти над миром, а эти… существа… дают знания и верных друзей. Иногда любовь. – Лили обвела кончиком пальца размытый сыростью силуэт на желтой странице. – Эта книга для таких, как я. Арсгоэтия.

– Что?

– Так она называется.

Йон с сомнением оглядел черный кожаный переплет.

– Ты не боишься подобных книг?

– Нет, – донеслось в ответ.

– Ты очень смелая.

– Вовсе нет. У книг нет рук и ног, и кое-чего другого из того, что имеется у людей. И чем люди делают с другими людьми ужасные вещи.

Йон принюхался, вбирая ноздрями застарелый дух древнего фолианта.

– В этих книгах все еще живет сила. Она страшная.

– Для меня нестрашная, – Лили придирчиво оглядела Йона, нахмурилась, после чего просияла. – Их сила не такая, как у хати.

– Не такая, – согласился юноша.

– Значит, она просто тебе чужда… Тс-с-с… – Лили прижала вдруг палец к губам. – Слышишь?

Ветер принес далекие звуки, от которых у Йона по позвоночнику пронеслась ледяная волна. Голос, который он ненавидел всей душой, издевательским тоном звал его:

– Щенок! Эй, щенок! Мы чуем тебя! Мы знаем, что ты тут. Лучше выходи по-хорошему.

Йон ощутил, как сердце уходит в пятки, и от ужаса сжимается все внутри. Сделав пару шатких шагов к выходу, он обернулся на ничего еще не понявшую Лили, предупредил:

– Останься, пожалуйста, тут. Что бы ни произошло дальше – останься тут и не шуми.

Он старался казаться спокойным, но голос предательски подрагивал.

А еще… Нужно было сказать ей всю правду, предупредить… Не так, молча… Страшно было представить, что сделают со случайной свидетельницей хенке! Будь во главе их Алкир – полбеды.

Но Скайскиф…

Лили, само собой, не послушалась.

– Я с тобой, – глазами сверкнула зло и дико.

– Тебя убьют, – прозвучало коротко, холодно, как ножом по пальцу.

– А тебя?

Девушка слушала недоверчиво, пытаясь уловить в тоне Йона ноты обмана.

– Меня – нет, – уверенно ответил он, подумав про себя: «Возможно, но точно не прямо сейчас, как тебя».

– А ну, вышел! Выбрался из своей норы! Быстро! – пророкотал властный голос снаружи, и к нему подпевом тут же добавилось обманчиво нежное:

– Лили, доченька! Не бойся, выходи!

Йон стиснул зубы до скрипа, закинул голову, глядя в проем. Ну конечно! Скайскиф бы ни в жизнь не отыскал их на Пустоши сам – где ему! Он сыграл тоньше. Сходил в Нерку, самое близкое, а по сути единственное, граничащее с Пустошью селение. Разнюхал там все, что можно разнюхать, и, заручившись поддержкой (запугав или подкупив) родителей Лили, взял их в проводники, пустил по следу.

За спиной раздалось холодное:

– Надо выйти. Иначе они библиотеку найдут.

Йон обернулся.

Силясь противиться, выдавил из себя сиплое:

– Нет.

– Придется выйти к ним раньше, чем это случиться, – настойчиво повторила Лили. – Они не должны попасть сюда. Никто из них.

Ее, бесстрашную до безрассудства, так нелепо волновала сохранность этих пугающих книг. И был в ее волнении резон: от книг сильнее, чем обычно, веяло могильных холодом, опасной тревогой.

И Йон мысленно согласился, что ни Скайскиф, ни родители Лили действительно не должны попадать сюда. В противном случае неизбежных неприятностей станет в разы больше.

– Ладно. – Он протянул девушке руку. – Пойдем, сдадимся им вместе…

Они вовремя выбрались. Из-за лежащей невдалеке глыбы хищной полурысью выскочили два хенке. За ними едва поспевал перепуганный Лот. Последней, охая и причитая, брела его жена.

Йону подумалось: какое же это отвратительное слово – «сдадимся». Вот слепой Хэйя вряд ли бы сдался. Он бы сцепился с хенке – тем более что их всего-то двое.

Хотя, их, верно, потому и двое, что не Хэйя сбежал. За тем бы отправили целый отряд…

Скайскиф настиг добычу первым.

Он отвесил Йону щедрую оплеуху – давно, видать, мечтал. Вытекла из-под плаща длинная цепь. Сомкнулись на шее беглого ученика две половины распашного металлического ошейника. Лот, покосившись на Скайскфа, повторил его движение, выдавая дочери сокрушительный подзатыльник.

– Ну ты и дрянь! – Женский голос лязгнул металлом и раскатился над Пустошью грозой. – Уж не думала никогда, что выращу дочь потаскухой…

– Сколько ты нам крови попортила, негодница этакая, – басом проревел Лот. – Маленькая шлюха! Не вымолить тебе теперь Эвгаева прощения!

«Шлюха».

Вот оно значит как.

С чего бы это, интересно? Будто они с Йоном делали на Пустоши что-то непристойное? Подумаешь, спали холодными ночами в обнимку… Да пусть бы и делали! Этим всем какое дело? Обращаются теперь, как с собаками. Как с рабами.

Лили свирепо раздула ноздри, стараясь погасить огонь бушующих эмоций. Только не заплакать! Нельзя!

Нельзя…

Она прикусила язык до крови. Окинула убийственным взглядом хенке. Броситься бы сейчас на них, да толку? Проклятая слабость! Вечно бежишь, прячешься, а если не спрячешься – то вот так.

– Девка распутная, позорище, – змеей шипела мать.

И Лили в нахлынувший мстительной ярости бросилась к Йону, отчаянно обхватила ладонями его лицо и поцеловала прямо в губы. Это был вызов – мол, напридумывали себе, так нате, получайте!

И не только вызов…

Йон вздрогнул от неожиданности, захлебнулся вдохом. В груди будто столб пламени поднялся, и страх почему-то сразу исчез…

Скайскиф, грязно выругавшись, рванул поводок так резко, что у провинившегося ученика чуть не сместились шейные позвонки.

– Ну, хватит уже лизаться! – Хенке вынул из-за пояса несколько монет и брезгливо швырнул Лоту. – На вот тебе за беспокойство.

Отец Лили ловко подхватил деньги, услужливо раскланялся перед Скайскифом и грубо прикрикнул на жену и дочь:

– Домой! Пошли. Обе.

Глава 18. Охота Хати-Амаро

Все ученики знали, что Йона поймали и вернули обратно, в Эводеон, но вот видеть лично – не видели. Беглого полукровку заточили в одно из подземелий и…

Валари каждый день думал про это «и». Что сделает с беглецом Йоремуне? Как поступит? Чего ждет? Или не ждет?

Каждую ночь вожак стаи тихо подходил к окну и вслушивался в сонное беззвучие Пустоши, силясь отыскать в нем намеки на крики боли. Вдруг Йона пытают?

Тишина была ответом.

– Да убили его, – как-то за обедом бросил Уилтер.

Произнес он это нарочито небрежно, вроде даже как и презрительно, но в злословной фразе его отчетливо сквозил страх за собственную жизнь.

– А вот и не убили! – сердито отозвался нетерпимый к несправедливости Дарэ. – Он просто сбежал. Подумаешь, проступок! Он не преступник, чтобы казнить его. За такую ерунду не казнят.

– Это не ерунда. Это дисциплина, – заспорил здоровенный, почти с Роггу размером, парень по имени Ракс.

– В печь твою дисциплину, – вмешался в спор Хэйя. – Сам будь послушным псом!

– Не могли Йона убить, – не унимался тем временем Дарэ.

– И где он тогда? А, коротышка? – оскалился Уилтер, провоцируя соратников Валари на очередную разборку.

– Где надо! Сказал бы я тебе, где…

Договорить они не успели.

Из-под арки, венчающей вход в зал для приема пищи, тягучей хищной походкой вышел Офу.

Он встал, очерченный каменной рамой проема. По белому мрамору разбегались кровавые жилы в тон длинного плаща главного хенке.

Полукровки мгновенно замолчали и дружно уставились на правую руку Йоремуне. Офу никогда не приходил к ним лично без особого повода.

Этот раз не стал исключением.

Напряженные глаза учеников, голубые и синие в своем большинстве, выжидающе вспарывали пространство зала, душное и горячее от пышущей жаром еды.

– Вас ждет испытание. Готовьтесь, – объявил Офу с привычным льдом в голосе. – Будет сложно.

Полукровки переглянулись.

Будет сложно? Что он имел в виду? Разве прежде было легко?

Им дали доесть обед, после чего в срочном порядке согнали во двор цитадели. Там стояли крытые повозки, запряженные лошадьми. Ехать предстояло быстро и далеко.

Когда все погрузились, обоз тронулся в объезд Пустоши в сторону Куттанской столицы, но до Города-Солнце не добрался.

Через несколько дней путь привел в густой, почти черный ельник. Щетинились остроконечными верхушками горбы холмов. Шрамами тянулись поросшие ракитами и акацией балки. Вдали сколотым клыком вспарывал небо острый силуэт старого замка.

Полукровок выпустили всем скопом наружу из тесных повозок.

Теплое вечернее солнце окутало ели розоватой дымкой, отчего в воздухе разлилось обманчивое, благодушное спокойствие. Лес выглядел приветливо и безобидно.

На первый взгляд.

Полукровки оглядывались по сторонам, лениво разминали затекшие руки и ноги. Один Хэйя, не видящий окружающей красоты, спросил недовольно:

– И зачем нас сюда притащили?

Ему ответил сам Йоремуне. Сегодня он лично сопровождал подопечных.

– Мой хороший друг вызвался помочь мне с вашими тренировками. Он вас проверит и испытает.