Убедившись, что понимает, как работают икс-лучи, Рентген встал перед выбором. Должен ли он запатентовать идею и опубликовать свои результаты или проделать дополнительную работу до заявления о своем открытии? Его все еще интересовало многое – например, как эти лучи связаны со светом и материей, из чего они сделаны и как формируются. Он решил, что больше не может откладывать объявление: вероятность того, что кто-то другой найдет икс-излучение, слишком высока.

Если он опубликует открытие до подачи заявки на патент, он никогда не заработает на нем никаких денег, если оно окажется полезным в медицине. Но Рентген был физиком, а не врачом, поэтому не знал, заинтересует медиков его идея или нет. Он решил, что лучше всего опубликовать свое открытие и сообщить о нем медицинскому сообществу.

Преодолев свою обычную застенчивость, 23 января 1896 года Рентген установил тяжелый стол для своего эксперимента в лекционном зале Вюрцбургского физико-медицинского общества, всего в нескольких минутах ходьбы от его лаборатории. Толпа уже разузнала о его открытии из газетных статей, в зале было так много народу, что люди стояли даже в проходах. Рентген прочитал первую в истории лекцию о том, что он обнаружил. Он показал аудитории, как икс-лучи могут проходить через дерево и резину, но не через металл. Он показал им фотографию руки Анны Берты и рассказал о своей идее использовать такие снимки, чтобы заглянуть внутрь человеческого тела. Чтобы довести дело до конца, он решил продемонстрировать, насколько легко можно сделать подобный снимок.

Стоя перед залом, он пригласил президента общества, известного анатома, поместить свою руку на пути лучей. Рентген включил электронно-лучевую трубку и сделал снимок руки президента. Присутствовавшие врачи были поражены. Они сразу же поняли ценность этого открытия, а президент был настолько впечатлен, что вместе с толпой трижды прокричал «ура». Они даже предложили назвать новые лучи в честь Рентгена^[9].

Слухи об этом новом явлении распространялись по всему миру как лесной пожар, вызывая восхищение, страх и даже вдохновляя поэтов. Книги Жюля Верна о путешествии к центру Земли уже вовсю захватили воображение публики, а теперь Рентген обнаружил возможность заглядывать внутрь человеческого тела. Это привело к некоторым интересным заблуждениям – например, о том, что с помощью рентгеновских лучей можно заглядывать под женскую одежду (про заглядывание под мужскую одежду не упоминалось). Предприниматели того времени начали продавать свинцовое нижнее белье, защищающее от рентгеновского излучения, по-видимому, только для женщин, а «рентгеновские очки» были запрещены в нескольких оперных театрах, несмотря на то что таких очков не существовало. Философы же опасались, что рентгеновские лучи могут заглянуть в самую сущность человека.

У сотен ученых по всему миру уже были электронно-лучевые трубки – стандартное оборудование в физических лабораториях. Так что сначала они подтвердили открытие Рентгена, а затем приступили к запуску трубок в работу – и все это в течение нескольких месяцев. В течение года после открытия, в 1896 году, рентгеновские лучи использовались для обнаружения переломов костей и осколков в телах солдат на полях сражений в войне между Италией и Абиссинией, а в Королевской больнице Глазго впервые в мире открыли рентгенологическое отделение.

Предприниматели извлекали выгоду из возможностей рентгеновских лучей в других целях. Популярным в то время был «педоскоп», который делал рентгеновские снимки ног клиентов, пока они примеряли обувь, но позже эта практика была прекращена – когда стали появляться доказательства того, что рентгеновские лучи могут вызывать повреждение кожи или тканей. К этой теме мы вернемся позже. Сам Рентген предложил другое применение, сделав снимок металлических гирек внутри непрозрачной коробки, чтобы показать их потенциальное использование в промышленности. Так первые «рентгенограммы» проложили путь к современным сканерам безопасности, которые можно найти в аэропортах.

Поскольку Рентген решил не патентовать свое открытие, чтобы не препятствовать его медицинскому применению, он не получал никакого дохода от своего изобретения. Он мудро оставил ответственность за разработку этих методов на медицинских работниках, заявив, что слишком занят другими своими исследованиями, но продолжал предлагать свою помощь там, где это было необходимо.

Рентген может показаться странным персонажем: «одинокий гений», сделавший «случайное открытие». В конце концов, любой, кому посчастливилось иметь поблизости люминофорный экран, мог открыть это излучение. Но если мы посмотрим немного внимательнее, то увидим, что здесь задействованы и другие факторы. У него был доступ к большой сети экспертов по всему миру, много лет экспериментальной практики и необычайное терпение и смирение. Когда он заметил светящийся экран, у него хватило мудрости осознать значение своего открытия, и любопытства, чтобы копнуть глубже.

Несмотря на всю шумиху, никто на самом деле не знал, что такое рентгеновские лучи. Рентген доказал, что они не обладают такими же свойствами отражения или преломления, как видимый свет или ультрафиолетовый и инфракрасный свет за пределами обычного видимого спектра. Не было четкого представления о том, как рентгеновские лучи формируются из катодных лучей или как они взаимодействуют с другой материей, такой как люминофорный экран. Его открытие поставило целый ряд новых вопросов о том, из чего состоят материя и свет и как они взаимодействуют. Ответы на эти вопросы требовали дальнейших экспериментов с электроннолучевой трубкой, которая продолжала играть центральную роль в последующих открытиях.

В начале 1897 года в Кембридже, Англия, Джозеф Джон («Джей Джей») Томсон, директор-основатель крупнейшей в мире физической лаборатории, попытался разрешить двадцатилетний спор. Он решил сосредоточиться не на рентгеновских лучах снаружи трубки, а на том, что из себя представляют катодные лучи внутри трубки.

Томсон придерживался непопулярной гипотезы. Он считал, что катодные лучи представляют собой некую корпускулу или частицу. Это противоречило мнению Рентгена, который вместе со своими немецкими коллегами считал, что катодные лучи нематериальны, это форма света^[10]. Томсон использовал имеющиеся в его лаборатории трубки для изучения процесса протекания электрического тока в газах, но теперь он принялся за новые эксперименты, чтобы ответить на вопрос: какова природа катодных лучей?

Томсон был застенчивым сыном манчестерского книготорговца. В 11 лет мальчик объявил о своем намерении заняться собственными исследованиями. Откуда взялось это не по годам серьезное желание, неясно. Когда Томсону было всего 16, его отец скончался, не оставив сыну денег на образование. Поскольку стипендий по физике не выделялось, Томсон поступил в Тринити-колледж Кембриджа, чтобы изучать математику. Его спокойное чувство юмора, часто выражающееся в мальчишеской усмешке, в сочетании с непоколебимой уверенностью в своих способностях пугали многих его сокурсников, вселяя в них почти благоговение^[11].

В возрасте 27 лет Томсон был назначен профессором и руководителем Кавендишской лаборатории в Кембридже. Он был невысоким, с черными волосами, которые он разделял на прямой пробор, и торчащими усами. И очень мало интересовался своим внешним видом. Кто-то из друзей позже вспоминал, как его галстук-бабочка иногда задирался к уху, пока Томсон кружил по лаборатории, пребывая в блаженном неведении. Его домашняя жизнь была ничем не примечательна, но когда дело доходило до размышлений о природе материи и Вселенной, тут Томсон становился настоящим революционером.

Он начал свои исследования с тщательного повторения экспериментов тех, кто был до него. Во-первых, Томсон хотел установить, что катодные лучи и электрический заряд, который они несут, не могут быть разделены. Магнитом он изгибал катодные лучи, направляя их в электроскоп – устройство для оценки электрического заряда. Был зарегистрирован удивительно большой отрицательный заряд^[12], подтвердивший его мнение о том, что лучи действительно несут электрический заряд.

Затем он повторил этот эксперимент, пытаясь искривить лучи электрическим полем, используя напряжение, удерживаемое между двумя пластинами, которые его помощник установил внутри специально сконструированной вакуумной трубки. Лучи – будь они частицами, как он думал, – должны были отклоняться под воздействием напряжения. Если же лучи представляют собой свет, то отклонения быть не должно, точно так же, как свет от фонарика беспрепятственно проходит сквозь напряжение.

Томсон предполагал, что при меньшем напряжении катодные лучи будут меньше отклоняться, чем при большем. Генрих Герц, немецкий физик, который ранее открыл электромагнитные волны, провел тот же эксперимент до Томсона и обнаружил, что, хотя большие напряжения отклоняют лучи, меньшие напряжения, по-видимому, не оказывают никакого эффекта. Когда Томсон впервые воспроизвел этот эксперимент в своей лаборатории, он был разочарован, получив те же результаты, что и Герц. Все выглядело так, будто катодные лучи действуют как частицы при больших напряжениях и как свет при более низких напряжениях, что немало препятствовало гипотезе Томсона об истинной природе катодных лучей.

Томсон продолжал экспериментировать, пытаясь понять, что же он видит. Сначала он изменил тип газа в трубке, но результат остался тем же. Затем он попробовал изменить количество газа, уменьшив его для получения низкого вакуума, и получил новый результат: он увидел небольшие отклонения луча при небольшом напряжении и большие отклонения при большом напряжении, как и ожидал. Чтобы удостовериться, Томсон снова пустил немного газа – и небольшие отклонения снова исчезли. Небольшое количество газа, оставшегося в трубке, становилось электрически заряженным, подавляя небольшое напряжение, в результате чего катодные лучи просто на него не реагировали в присутствии газа. Вот причина результатов Герца и разочарований Томсона. Как позже физик писал в своих мемуарах: «Пока техника чувствительных приборов, используемых в физических лабораториях, не до конца освоена, в один день они могут дать один результат и совершенно противоречивый – в другой. Что иллюстрирует истинность высказывания о том, что закон постоянства природы невозможно изучить в физической лаборатории»^[13].

Все эти результаты позволили Томсону заключить, что «путь лучей не зависит от природы газа»^[14]. Другими словами, демонстрируемые им эффекты были вызваны не газом в трубке. И это не просто потоки заряженных молекул газа, как утверждали другие. Здесь было что-то куда более сложное. Это побудило Томсона выдвинуть ключевой аргумент: все эти результаты возможны в том случае, если лучи действительно являют собой отрицательно заряженные частицы.

Оставалось только показать, что это за частицы: атомы, молекулы или что-то еще. Чтобы это понять, Томсон использовал электрическое и магнитное поля для определения их заряда и массы, в частности, их отношения e/m. Это оказалось гораздо большим числом, чем он мог ожидать. Такой загадочный результат не соответствовал ни одному известному атому или молекуле, которые, как тогда считали, были мельчайшими составляющими природы. У Томсона было два возможных объяснения: либо частицы были «тяжелыми», как атомы, с чрезвычайно большим отрицательным электрическим зарядом, либо они были очень легкими, со стандартным отрицательным электрическим зарядом. Ни один из вариантов не казался Томсону привлекательным. Если бы частицы были атомами с очень большим электрическим зарядом, ему бы пришлось полностью переосмыслить само понятие заряда. С другой стороны, если частицы на самом деле легкие, это значит, что атом – вовсе не неделимая элементарная частица.