Разбежались линии руки (страница 5)
И меня больше нет. На четыре часа
Отлетела душа через щели в глазах,
Загуляла душа на четыре часа
В дебрях странного, чистого, вещего сна.
Всё прекрасно там, в этом сне,
Будто я душой снова с ней,
С той моей родной и одной.
И она со мной, и она со мной…
От экватора солнце плывёт в горизонт,
Через пару часов утро вынырнет в жизнь.
Что ж так тяжко опять мне со сном не везёт?
Вот очнусь, вот проснусь, и хоть снова ложись.
Пусть сегодня не будет реального дня,
Пусть Морфей не отпустит подольше меня,
Чтоб душа подлечилась, больна, нечестна
В светлом облаке доброго вещего сна.
Всё прекрасно там, в этом сне,
Не во сне я вновь только с ней,
С той моей родной и одной.
И она со мной, и она со мной,
И она – со мной…
Уплывали цветы
Я не видел такого нигде,
Было грустным видение это:
Уплывали цветы по осенней воде,
Навсегда уплывали из лета…
И судьба их была холодна,
Как последний сентябрьский вечер.
Застывает вода в тихой речке до дна
И цветы сохраняет навечно.
А когда отзвенят холода,
И от мая схоронятся где-то,
То уже не увидит никто никогда
Тех цветов, что уплыли из лета…
Былина
Эх, силушка-дурнинушка да распирает грудь!
Эх, деть бы эту силушку да хоть куда-нибудь!
Будет дальняя дорога, дом казённый, стол дубовый.
Там у самого порога непролазный вырос лес…
Ночью в лесе стонут совы, ночью двери на засовах,
Но там, за дверью, мой весёлый, мой бубновый интерес.
Пусть казёнными харчами в доме том гостей встречают
И никто под балалайку вам не спляшет во хмелю.
Пусть там стол стоит коряво: криво слева, косо справа,
А на столе еда – отрава… Я тот дом давно люблю.
В этом доме я не Вася, там я молодец – держись!..
Пусть другие брагу квасят, у меня иная жизнь.
Там я меч свой ночью правлю, там я стрелы наточу,
А с утра коня направлю биться с тем, с кем захочу!
Эх, силушка-дурнинушка да распирает грудь!
Эх, деть бы эту силушку да хоть куда-нибудь!
Ночью каркают вороны над сожжёнными полями.
А полей тех подле леса и за день не обойти.
Эй, кто бродит возле дома с кулаками да с огнями?!
Был ваш путь сюда, да только – без обратного пути!
Поживу я в этом доме, со стола поем отравы,
Отдохну под совьи вздохи, да пойду в обратный путь.
От корявого застолья ни налево, ни направо,
И не криво, и не прямо, а пойду куда-нибудь.
Будет дальняя дорога, ночь во мраке, ветер в спину,
Страсти всласть, да слишком много, чтобы сон забыть с утра.
Буду спать, покуда спится. Может быть, ещё приснится,
Что коня кормить пора…
Эх, силушка-дурнинушка да распирает грудь!
Эх, деть бы эту силушку да хоть куда-нибудь!
Поэма о пьющей библиотекарше
Бежит, спешит, к концу неделя пятится.
И сколько в буднях серых ни кружись
Проходит всё. А в том числе и пятница.
И я в субботу прожигаю жизнь!
Мне удали с рождения до одури
Природа отвалила сгоряча.
Мне всё равно – в огонь нырять ли, в воду ли,
А богатырь любой мне – до плеча.
Меня природа-мама не обидела:
Ума в башке! Нет места для волос.
А денег просто видимо-не видимо,
И жизнь прожечь до пепла – не вопрос.
И вот в субботу собираю волю я
В огромный как футбольный мяч кулак,
Я до смерти гульнуть хочу. Тем более,
Что уж никто давно не может так.
Но что никто не может жить отчаянно,
Какой дурак, не думая, сказал?
И пить иду в субботу не случайно я
В библиотечный храм ! В читальный зал!
Там никого. Там бродят привидения.
Герои пыльных и увядших книг.
И тётке, что хранит произведения,
Без литра водки страшно среди них.
Сидит она культурная и умная,
Дрожит от призраков годами, но сидит.
И если б не моя гулянка шумная,
То лишь дурдом у тётки впереди.
Мы с ней гудим, поём и пьём без закуси,
Мы жизнь жжем и вместе с ней горим!
Друг другу книжки выдаём по записи
И с книжками подолгу говорим.
Один роман, ему сто лет исполнилось,
Когда я литр выпил – рассказал,
Что вдруг ему недавно время вспомнилось
Когда народ ходил в читальный зал.
Когда в библиотеку люди бегали,
Там книжки брал народ и их читал!
Я, честно, обалдел от этой небыли
И дал ему в обложку, чтоб не врал.
И зарыдала тётка перед книжками
И каялась, прощения прося,
За то, что стали книжки людям лишними.
И что с них взять? Да ничего нельзя.
Под это горе с ней мы снова горькую
В себя налили десять раз по сто,
И чокались с обложкой тома Горького
Да с детской книжкой Агнии Барто.
Потом уж с ночи под настольной лампочкой
Читали вслух Гомера до зари!
Гомер назвал раз десять тётку лапочкой,
А мне Дюма трёхтомник подарил!
Ну, погулял я! Да в какой компании!
Флобер, Толстой и вроде даже Блок.
Они мне жизнь до нормы устаканили,
А я им всем, чем смог, тем и помог.
Гори огнём моя натура страстная!
Ни клуб ночной, ни дорогой кабак
Не то, чтоб не похожи на прекрасное,
Они с ним не стыкуются никак.
И прожигаю жизнь в читальном зале я.
В субботу я как зверь неукротим.
Но нет на свете повести печальнее:
Я много лет хожу туда один.
Ни водка с тёткой, ни поэтов призраки,
Ни сами книжки напрочь не нужны.
==
Как быстро и надёжно стёрлись признаки
Побольше всех читающей страны…
Ах, девушки!
Ах, девушки с безумно тонкой талией,
С широкою душою, и так далее…
С запасом тонких чувств на черный день
Ах, где ж вы, где? Да где ж вы, где?
А у меня «мочалки»», «биксы», «тёлки»,
А у меня не девушки, а тётки
С широкой, но, конечно, не душой.
А мне уже не двадцать и не тридцать,
Мне легче удавиться, чем влюбиться.
Но, боже мой, как хочется ещё!
Эх, Господи, так хочется ещё!
Ах, девушки, руками не помятые,
Как языки чужие непонятные,
Которым слово боязно сказать.
Да где ж вас взять? Где мне вас взять?
Ах, девушки, которым в ноги валятся,
Которые не сразу раздеваются
И даже не целуют без любви!
Да где же вы? Ну, где же вы?
И в голове, бывает, мысли вертятся:
А, может, мне хоть раз такая встретится?
А что мечта? Похмельный звон в ушах!
Гуляй хоть с кем!
Гуляй, душа!
Горе – не беда
Вот такая беда.
Сны мои никогда
Не сбываются
Может, сплю я не с той,
Может, сплю головой
Не туда.
И к кому мне с бедой?
Кто ж такой ерундой
Занимается?
Я готов хоть к кому,
Хоть куда, раз такая
Беда.
Подсказал мне один:
–Ты к гадалке сходи.
Дело верное!
Пусть колоду метнёт
Под бубновый с секирой
Валет.
Карты сроду не врут,
В них все тайны живут
Сокровенные.
А гадалка всегда
Знает – есть тут беда
Или нет.
Ну, а что мне ещё?
Взял гроши, да пошел.
Делать нечего…
Сколько счастья во сне
Жизнь светила, но мне
Не дала.
Я не то, чтоб не смел,
Но просить не посмел
Счастья вечного…
Сбылся б сон на денек,
Да поправить бы смог
Все дела.
А дела-то – пустяк.
Но стоят и никак
Не сдвигаются.
Всё же сплю я не с той,
Всё же сплю головой
Не туда.
Почему ж мои сны,
Светлым счастьем ясны –
Не сбываются?
Всё из дома продам,
Да гадалке отдам
Раз такая беда…
Карты ровно легли,
Карты сразу смогли
Жизнь разбить
мою
На шестерки и дамы, тузы, короли
И вальты.
И сказала гадалка,
Что очень напрасно
Я думаю,
Что все беды мои
От какой – то несчастной
Беды.
-Ты счастливый вполне,
И вдвойне тем, что сны
Не сбываются.
Спишь, поверь мне,
Ты с той,
И ложись головой
Хоть куда.
А пустая беда твоя
Горем простым
Называется.
Ну, а горе, ты знаешь,
Ещё далеко
Не беда
***
Вот я счастлив теперь,
Что, проснувшись, про счастье
Не думаю!
Что я с горем моим
Не печалюсь теперь
Никогда.
Столько денег гадалке
Отдал я не зря
За беду мою.
И теперь только горе
Моё у меня
Не беда…
Ноктюрн
Эх, попасть бы туда бы мне бы,
Где закаты взрывают небо,
Расчищая дорогу звёздам,
Помогая проплыть луне.
Никогда я в том месте не был.
Говорят – это просто небыль.
Да и верить в такое – поздно…
Но как хочется верить мне!!
Только верить в такое – странно.
Да не поздно, а, вроде, рано.
Не прожив на земле и века
Грезить вечностью – тяжкий грех.
Но болит моя злая рана
На душе разорвавшись рвано.
Только небыль, мой верный лекарь
Позовёт меня позже всех.
Эх, дождаться бы скоро часа!
Я мечтаю не так уж часто
Пролететь сквозь закаты к звёздам
Мимо света и полной тьмы…
Там и Сашка, мой друг из класса,
Там родных и знакомых масса.
С кем не рано и даже не поздно
Навсегда повстречаемся мы.
Карусель
Почему тебя так долго, очень долго нет на свете?
Если есть ты, значит кто-то друг от друга прячет нас.
Я ловлю тепло ладоней в неподаренном букете,
И в мельканье лиц похожих я твоих не вижу глаз.
И никто вокруг не знает, что могло с тобой случиться
В торопливом беге улиц на неведомом пути.
Дайте вечной карусели хоть на миг остановиться,
Или я в круженье этом не смогу тебя найти.
И бегут без остановки как игрушки заводные
Наши годы и минуты, незаметные пока.
А в большом калейдоскопе закружились дни цветные,
Витражи, деревья, люди, фонари и облака…
В этом странном лабиринте без конца и без начала
Нам назначено свиданье в неизвестный день любой.
Если ждать придётся вечность – знай, что это очень мало.
Всё равно не разминуться в тесном мире нам с тобой!
А, может, повезёт?
Ах, как не повезло, что я в душе не лирик,
Не одухотворён, не одержим мой взгляд.
И грёб я, как веслом, в вонючем этом мире,
И с детства лапал баб без спросу всех подряд.
Но что же в том хорошего, когда гитара нежная
С нетронутыми струнами фанерой провисит
На стенке запорошенной,
Полсотней лет завешанной,
И как руками грубыми её разголосить?
А в прошлой жизни я, похоже, был поэтом,
Ведь тянет и теперь к бумаге по ночам.
Но только грустно мне, что думаю об этом,
Когда проходит ночь, а баба горяча…
А, может, повезёт? А, может, в жизни новой,
Которая теперь уже недалеко,
Родитель даст мне всё!
И трепетное слово!
С которым поживу и долго, и легко…
Ведь что же в то хорошего, когда гитара нежная
С нетронутыми струнами фанерой провисит
На стенке запорошенной,
Полсотней лет завешанной,
И как руками грубыми её разголосить?..
Помер дед Кобылин
Помер дед Кобылин, бедолага…