– Отец ребенка я, я бы хотел жениться на вашей дочери, когда она согласится, она боялась вам сказать. Ника очень скрытная в этих вопросах, и, насколько я понял, она больше всего на свете боится вас разочаровать. Очень прошу вас, она и так перепугана, не рубите сгоряча. И… Простите, что так вышло.

Она усмехнулась. Но стала спокойней, что ли. Насмешливо спросила:

– Извиняешься-то за что? Что предохраняться не научили.

Глядя прямо ей в глаза, спокойно ответил:

– Научили. Но, как оказалось, фраза «ни один способ не дает стопроцентной гарантии» не сказки для устрашения подростков.

Она хмыкнула. Откинулась назад. В этот момент у нее зазвонил телефон. Подняв трубку, она вмиг изменилась, отчитывая какого-то сотрудника. Видно, сорвали ее… Наконец, она закончила и обратилась ко мне:

– Какие же вы еще дети.

Неожиданно. Я был удивлен ее выпадом, но комментировать не стал. Не орет, и ладно. Без понятия, что ожидать от их женского коллектива. Непростая семейка, но, как водится… любимых не выбирают.

Вскоре открылась дверь, и вышла счастливая Ника. Правда, при виде матери на ее лице отразился такой ужас, что она невольно отшатнулась, с упреком глядя на меня. Ну, приехали! Придется, небось, у врача все уточнять, хорошо, физрук сбросил мне его номер.

Но мама Вероники меня удивила. Она мягко улыбнулась и сказала:

– Ну какая же ты у меня дурочка. Я рада за тебя.

А потом обняла свою срывающуюся в истерику дочь. И тут я понял многое. Потому что, судя по всему, этой парочке я был абсолютно не нужен.

Глава 6. Настя Маркевченко

– Настюх, ты что? Расстроилась из-за тройки? Да он зверь, прекращай!

Стояла в коридорчике перед лекционными залами. Осипов смотрел на меня как на дурочку. Ну да, он же у нас мистер Совершенство, и процесс вообще без проблем проходит. А мне непонятно ничего, и никак выучить не получается!

– Все равно мать попросит…

– Да что ты за человек такой?! Не хочу я, чтобы она просила.

Надулась. Артем бесил сегодня нещадно. Хотя соглашусь, что злость на него была для меня сейчас скорее подпитана другими эмоциями. А именно тем, что мы с ним уже как бы два месяца нормально встречались, и мне все нравилось.

Кроме того, что надо было идти на новый взрослый уровень, а я боялась. Тем более после всего вот этого… Что на неделе случилось.

Словно ответом на мои мысли в начале коридора показались Сохин с Фальцевой. Я бы сказала, новость этого года точно. Да еще какая. После того как Веронику увезли на скорой прямо с пары физо, наше доблестное руководство дружно растрепало все обстоятельства.

Физрук потом долго негодовал. Зная, что Ника прокурорская дочка, он позвонил на курс. Мол, сообщите матери. Матери сообщили, прям во всех подробностях.

Как сказал Георгий Романович, знал бы, что на курсе всем растреплют про беременность, то вообще бы молчал. Насколько я знаю, он даже перед Сохиным извинился. Но тот не стал ничего говорить.

Груша запаниковал. Мне кажется, начальник курса из него посредственный, да и вышло так, что с замещением поста начфака Симоном в нашей курсовой жизни ничего особо не изменилось. И все, потому что Симоненко даже кабинет менять не стал. Как сидел на курсе, так и остался сидеть.

Все решалось через него, и только что подписи на рапортах стало на одну больше. Удивительно, но факт.

– Настюх, ты опять отлетела? Я говорю, родители отдыхать едут в Египет по горящей. Приглашаю тебя в наш домашний кинотеатр.

Ага. Знаю я твои приглашаю, Осипов. Как начинаешь приставать, так я все, голова в одном месте, руки в другом и мозг отключается.

– Я подумаю.

– Ну, Настюх, я не буду приставать!

Посмотрела на него скептически. Не буду. А потом вон мне тоже беременной ходить? Уже весь институт обсуждает в курилке. Хорошо хоть, командир у нас адекватный и не сильно парится на этот счет.

С Фальцевой вообще как в гуся вода. Она вроде отошла, и ладно. Хотя, откровенно говоря, я Рада за нее как никогда. Потому что глаза у нее теперь счастливые-счастливые. Чего не скажешь про Макара.

Но я уверена, что они смогут справиться со всем. Умудрились же как-то отношения ото всех скрывать. Такие тем более отношения… Хотя скажите мне честно. О чем вообще можно говорить, когда, блин, ребенок будет!

– Так, с тобой сегодня говорить – себя не уважать. Считай, я обиделся, Макаренкова.

Вот он это специально. У него фишка такая, коверкать мою фамилию в стиле преподов. На криминалистике уже полтора месяца меня Макаренко величают и наотрез отказываются запоминать. Надо матери рассказать, пусть им сапоги на размер меньше выдаст!

– Артем!

Но мой парень уже смылся в аудиторию. Мы были одной такой странной межкурсовой парой. Тем более после всем известного спора. Волобуева после моего слезного нытья такое рассказала, что вся курилка охреневала. Осипов всем запретил про меня говорить и вообще сказал, что влюбился и чтобы никто даже про спор вспоминать не смел. А проигрыш демонстративно выплатил.

Приятно! Но страшно капец как. Я даже матери не сказала еще. Она наверняка спалила всю контору, но из принципа ждет, пока ее единственная дочь разродится признанием.

Пошла на лекцию. Макар оглядывал всех соколиным взором, задерживаясь на Семе. Я усмехнулась. Сохин же начал:

– Семен Семеныч. Вы нам не окажете честь сообщить, сможем ли мы сегодня раздеться до рубашек?

Послышался ржач. Народ гудел, но шутку оценил по достоинству. Потому что Сема, кажется, словил какой-то злой рок. То он с коротким рукавом рубашку под ПШ наденет, то шевроны пришьет, чтобы не забыть, но потом окажется, что они не на ту сторону.

Как тогда орал на него Сохин. Мне кажется, я теперь среди ночи встану и буду способна рассказать, что шеврон с изображением книжки лепится посередине рукава восемь сантиметров от плечевого шва на правую руку! Правую. Руку! А не правую сторону, когда ты смотришь на рубашку!

– Сможете. Раздевайтесь! Разрешаю.

И Сема осторожно снял с себя китель, ожидающе глядя на окружающих. Те же по привычке принялись сканировать его. Да нет, вроде на этот раз угроза миновала и все правильно. Бу-га-га!

Уселась рядом с Волобуевой. Та в восторге не была, но, судя по всему, я компания лучше, чем ее сестрица. Они с ней вообще почти перестали общаться, и Вика теперь все время с нами ходила. Непривычно.

– Ну что, Настюха, готова к ПХД в библиотеке?

Вытащила блочную тетрадь, потом пенал с ручками и текстовыделителями. Спокойно и тихо ответила Вике:

– Не-а, мы договорились с Макаром, что меня вместо Вероники на второй этаж переведут. Я типа добровольцем вызвалась.

Мы с ребятами, пока Ника пару дней дома лежала, договорились. Вика тогда в наряде была и в обсуждении не участвовала. Сейчас она хмурилась, а я рассказала, что Сохин нас собрал и, раз мы уже все знаем, попросил зря не трепаться и отнестись с уважением к ситуации.

Личного не обсуждали, но я предложила Веронику пока снять с уборки туалета. Раз токсикоз, то нечего ей какашки нюхать. Ребята все единодушно поддержали. Даже не бесился никто.

Рассказала это и встала. Зашел преподаватель, и началась знакомая чехарда с «встать, смирно, вольно, присаживайтесь». Церемониала никто не отменял. Вика тихонько сказала:

– Знаешь, я, вообще-то, очень сильно бесилась, когда нас с Никой разделили по разным группам. Думала, как мы будем, но так вышло, что только сейчас я понимаю, как это круто. И какое счастье, что я оказалась в первой.

– Это почему это?

Препод по тактико-специальной подготовке, она же ТСП вещал о какой-то ереси с трибуны. Там все пары были в основном семинарами да практическими, а лекции так чисто символически. Я даже не записывала особо ничего.

– Потому что во второй группе бы перегрызлись за такое. Там вон срач вечный кто взлетку моет на третьем этаже, а кто кабинеты.

Пожала плечами. Ну да, наша группа как-то выделялась, что ли. Я тоже это заметила. Посмотрела на задумчивую Вику. Решила, что стоит сказать свои мысли вслух:

– Я рада, что ты учишься с нами. Именно ты. Без тебя было бы не то.

Она улыбнулась. Так классно было наблюдать за этим. Мы продолжили писать лекцию, потом стало скучно, а от монотонного гудения препода совсем тяжко.

Вика начала расспрашивать про Осипова, и я неожиданно разоткровенничалась.

– Да просто… В общем, я же понимаю, что ему уже надо. Ну, там он же взрослый парень, и у него давно все было. А мне страшно.

– Да всем страшно, Насть. И мне. Только вот у меня Осипова нет.

Она усмехнулась. Вот мы даем. Все как на подбор. Со странными отношениями или полным их отсутствием. Тем не менее фыркнула:

– Да на тебя народ толпами заглядывается, выбирай любого!

– А я не хочу любого, Насть. Я хочу, чтобы влюбиться. Вон посмотри, как у Макара глаза горят на Фальцеву. Как он сам рассказывал, всех вызвал, ради нее прям и то, и это. Осипов твой с тебя тоже не сводит. Деньги большие отдал, только чтобы ты думала про него хорошо. Олег вон с Дианкой…

Мы переглянулись и прыснули. Нет, эту парочку лучше не трогать. Один делает вид, что ему пофиг, вторая, что ненавидит. Ходят кругами и шугаются друг от друга.

Интересно, что раньше произойдет: или шах помрет, или ишак сдохнет! После этого тема как-то сошла на нет. Препод вспомнил, что он на лекции, и велел командиру поднять всех бесславно полегших в неравном бою со мной бойцов.

Таких оказалось едва ли не две трети курса. Поляна эдакая из лежащих. Мы еще, считай, с Викой молодцы. Разговаривали, но хоть не уснули!

Я же задумалась. Ну ладно. Может, и дам Осипову шанс. Тут Вика права. Это все равно случится, а так хоть с парнем, к которому у меня, определенно, есть чувства.

Глава 7. Диана Белозерова

– Диан, ну, подмени меня. Макс билеты в театр достал, я там не была с первого курса!

– Да подменю, подменю.

Я бурчала как старая бабка, делая домашку по процессу. И кто вообще заставляет так много писать? Пока все постановление пленума законспектировала по уголовке, чуть мозоль на пальце не набила. А теперь еще и это подъехало.

Криминалисты там какие-то рисунки от нас хотят, гражданский процесс на подходе. Его, видать, на закуску оставили. Говорят, там препод ржачный какой-то. Вот и проверим.

Копылова радостно улыбнулась и поблагодарила. Вообще, она редко меня о чем-то просила. В основном я ее. Она у меня, когда на казарме жила, была дежурной девочкой на подмену нарядов. Особенно когда Макс выпустился.

Золотые были полгода и безотказная Маша. Теперь хрен найдешь кого. А болеют у нас и вон беременеют с регулярностью.

Но конкретно сейчас дело касалось далеко не нарядов. А сортиров, будь они неладны! Ну серьезно? Прошло больше года, как нам поменяли территорию.

Откровенно говоря, я ожидала, такая, что в этом году история повторится. Но что-то пошло не так. И на мой вопрос Симону, когда уже будут территорию новую давать, он спокойно ответил:

– Белозерова, тебе уже надоело на втором этаже?

И ржал еще такой, как зараза. Тоже мне, начальник факультета! Как был курсовым, так и остался! Нехороший человек. Я б ему… Короче, территорию нам не поменяли.

И ладно бы все было тихо-мирно, но первакам дали какую-то лафу, второй курс драил взлетку первого этажа, там даже женского туалета нет! Только вонючий мужской! А я, курсантка третьего курса, должна была натирать унитазы?!

Короче, сегодня шла на белые камни как на повинность. Понятное дело, что Машка потом отработает, но все равно как-то обидно. Завернула за угол и наткнулась на удивленного Олега. Точно, блин. Он же по средам.

Мы распределили все по будним дням, а на ПХД по субботам вдвоем ходили. Сначала, правда, вообще всегда нас ставили по два, но со временем стало понятно, что в этом нет необходимости. Макаров молча дал мне пакет с мусором, я же буркнула:

– Копылова в театре с Литвиным.