– С какого-такого начала? – Жека откровенно нервничал, а я не мог понять почему. – Сидели на вышке, вдруг эта дурниной заорала про утопленника, мы схватили круг, помчали спасать. Прибежали, а никто не тонет. Всё!

– Всё да не всё, – сержант достал чистый лист и принялся записывать наши показания. – Ты что скажешь, Алексей?

– То же самое, – я пожал плечами. – Я чуть позже пришёл, сегодня только из больницы выписался. Ну, поздоровались, обменялись новостями, меня почти неделю на пляже не было, а потом тётка заорала про убийство, ну, мы и рванули вдвоём на крик. Добежали быстро, да пока выяснили кто, кого и где убивает, любой тонущий три раза успел бы утонуть.

– Что делали дальше, – старательно записав мои слова, чудной продолжил допрос.

– Что дальше… Дальше мы с Женькой оседлали автобот и помчали к лодке.

– Что обнаружили, когда прибыли к месту происшествия?

– Что за тупые вопросы, – пробурчал Жека. – Что, по-твоему, мы могли обнаружить, кроме пустой лодки посреди моря?

– Так и запишем: пустая лодка. Живые люди находились в водоплавающем транспортном средстве или возле него?

– Ты что, дурак? – искренне удивился напарник.

– Я бы попросил! – вскинулся сержант. – Оскорбление сотрудника милиции при исполнении статья сто девяносто один пункт один до шести месяцев лишения свободы.

– Чего? – опешил Жека. – Васёк, ты чего?

– Сержант Чудной! Мы не в бане, гражданин, – строго поправил друга Василий. – И не «чего», а до года исправительных работ, ещё штраф можно впаять размером с минимальную зарплату. Понял?

– Понял, – Женька насупился, всем своим видом демонстрируя, что теперь из него даже из мёртвого никакой милиционер слова не вытащит.

– Повторяю вопрос: вами были обнаружены живые люди в водоплавающем транспортном средстве или возле него?

– Нет, сержант, лодка была пустая, на воде тоже никого не было, – быстро ответил я, только конфликта с ментом нам сейчас не хватало.

– Вы подтверждаете слова Лесакова? – Чудной обратился к Женьке. Жека скривился, но процедил сквозь зубы «да».

– Ваши дальнейшие действия?

Тут уже я закатил глаза: терпеть не могу канцелярщину, что в инструкциях, что в общение. Неужели нельзя понятными словами написать или спросить? Такое чувство, что обычного человека, едва тот становится государственным служащим, сразу отправляют на курсы изучения бюрократического языка, чтобы посетителям жизнь мёдом не казалась.

– Дальше Женька… Евгений остался на борту автобота, а я нырнул в воду, пытаясь отыскать тело или тела. Гражданка заявила, что один из людей, которых она видела на лодке, упал в воду, потому что его ударили. А второй прыгнул сам.

– Но перед этим мы отсмотрели лодку и нашли фуражку Кузьмича, – буркнул Жека.

– Откуда знаете, что это головной убор Пруткова? – уточнил дотошный сержант.

– А ты под подкладку загляни, умник, – проворчал напарник. – Там чёрным по белому написано Прутков эс кэ.

Василий отложил ручку, поднял фуражку с пола, где она лежала всё это время, перевернул и заглянул внутрь.

– Тут нет ничего. Издеваешься? – Чудной, поджав губы, сурово глянул на Женьку.

– Ох, ты ж, эники-беники, и чему вас только в ваших милицейских школах учат, – заворчал друг, отбирая кепку у милиционера, а я чуть не заржал вслух: уж больно Ступин в этот момент был похож на Кузьмича, когда тот ругается.

– Вот, гляди, видишь? – парень оттянул часть внутренней отделки и ткнул пальцем.

– Так тут синим по чёрному, не разглядишь, – огрызнулся Василий.

Женька театрально вздохнул, вернул кепку сержанту и откинулся на спинку стула.

– Слышь, сержант, что думаешь? – не выдержал я.

– Ничего я пока не думаю. Нет тела, нет дела, так капитан говорит. Не отвлекаемся. Как долго ныряли? Нырял ты… Вы один?

– Да ладно тебе выкать, что мы, чужие люди что ли, – улыбнулся я. – Ныряли около часа по очереди, но ничего и никого не обнаружили. Потому приняли решение отбуксировать лодку к берегу и вызвать милицию. Но родную милицию оперативно вызвали сознательные граждане, пока мы работали в море. И всё-таки, сержант, что делать планируешь? – вернулся я к волнующему меня вопросу.

– Так, прочитайте и распишитесь вот тут. Сначала напишите «с моих слов записано верно», число и подпись.

Женька выхватил папку, быстро черкнул свою роспись и передал мне. Я же принялся изучать то, что накарябал товарищ милиционер. Убедившись, что Василий ничего не перепутал и не приукрасил, я расписался и отдал папку Чудному.

Тот аккуратно уложил листочки, ручку, захлопнул корочки и, наконец, вернулся в человеческий облик.

– Да ничего я не планирую, вернусь в опорник, обскажу, как всё было, и пусть старшие товарищи решают, что делать. Вы Сидора Кузьмича с утра видали?

– Я нет. Жека, а ты?

– И я нет. Надо к Дульсинее сходить, может, она видела. Она ж первая на пляже появляется, потом мы, потом все остальные.

– Хорошая идея, – кивнул Василий. – Сами-то что думаете?

– Да ничего мы не думаем, – снова запсиховал Женька. – Что тут думать! Если тётка права, убили Кузьмича. За что только? Хороший же мужик был! Эх! – напарник сокрушённо покачал головой и вдруг заорал дурниной. – Ну, куда, куда ты лезешь! Убиться хочешь? А ну, срулили с катера!

– Да чтоб тебя подбросило и не уронило! – рявкнул я. – Жека, ты что творишь?!

– Ну а чего они, лезут и лезут на лодку, а потом отмывай за ними! – напарник отложил рупор и взял бинокль.

Что-то не нравится мне его поведение. Мы с ним ни в чём не замешаны, так какого рожна он так на милицию реагирует? Что-то знает и не хочет говорить? Убить он точно не мог, если всё-таки тётка ничего не придумала и в лодке действительно кого-то грохнули веслом по голове. Женька был здесь, со мной. Что тогда? Ладно, Василия спровадим, и буду пытать товарища по полной.

– Вы когда Пруткова видели последний раз? – Чудной не торопился уходить.

– Ну, когда… – я задумался: по моим подсчётам выходило, что с комитетчиком Сидором Кузьмичом мы расстались буквально вчера. А вот мичмана Пруткова, начальника местного ОСВОДа я последний раз видел в субботу. – Мы с Кузьмичом в субботу виделись, он ко мне в больницу приходил.

– И как? – Василий переключился на меня.

– Да никак, – пожал я плечами. – Встретились у входа, я за пирожками бегал, перекинулись парой слов и разошлись.

– Тебя кто-то с ним видел?

– Не понял, – изумился я. – Васек, ты чего, на солнышке перегрелся? Говорю же, в субботу с утра виделись и все.

– И всё-таки, – упрямо повторил Чудной. – Тебя с ним видели?

– Да видели меня с ним. Васильков с нами был. Когда он уходил, Кузьмич был жив-здоров, чего и мне пожелал на прощанье, – съязвил я. – Ещё вопросы будут?

– У меня – нет, у капитана найдутся. Думаю, не только у капитана, – многозначительно помолчав, сержант продолжил. – Если Сидор Кузьмич и вправду пропал, искать его будут всей милицией. Сами знаете, он со всеми начальниками дружбу водит. И найдут, помяните моё слово, – Василий вздохнул, подхватил с пола фуражку мичмана, сунул папку подмышку и поднялся. – Хорошо тут у вас, тенёчек. Ну, бывайте, пацаны, пойду я. Если Прутков объявится, обязательно сообщите. Очень я надеюсь, что это ложная тревога и тётке привиделось. Лодка ночью где стояла-то? На станции?

– На станции, где ещё! – снова занервничал Женька. – Вчера Кузьмич на работе был, весь пляж его видел. Да и ты, небось, встречал, скажешь нет?

– Не, я вчера с ним не пересекался, – ответил Василий и неожиданно поинтересовался. – Жека, а ты чего так нервничаешь? Знаешь что-то? Ты лучше сейчас скажи, если Кузьмича и правда того, к рыбам на корм отправили, получается, ты от следствия скрываешь информацию. А это тоже статья.

Мы с сержантом вопросительно уставились на Женьку. Напарник на секунду опешил, а потом запсиховал.

– Чё вы до меня доколебались? А?Не знаю я ничего! И Кузьмича сегодня не видел! И вчера он рано ушёл с пляжа! Вон иди к тёте Дусе доколупывайся! Она с ним васькается по делу и без дела! А мне работать надо! – Жека схватил рупор и начал орать. – Мамаша в жёлтом купальнике, ну куда вы смотрите? Ваш пацан сейчас из круга выскользнет и утонет! Граждане отдыхающие! Соблюдайте технику безопасности на воде и на суше! Женщина в розовой шляпке! Не заплывайте за буйки! Граждане отдыхающие! За буйки не заплываем! Для кого отмечено?

Василий дождался, когда Ступин закончит надрываться, окинул его серьёзным взглядом и кинул на прощанье:

– Ну, как знаешь, моё дело предупредить. Имейте в виду, на допрос вас всяко вызовут, если Прутков пропал. Пока, ребята.

С этими словами сержант развернулся и начал, не торопясь, спускаться по лестнице, словно надеялся, что Женька одумается и признается в преступлении. Но напарник упрямо молчал, разглядывая в бинокль морские дали. Я же дождался, когда товарищ милиционер отошёл подальше и задал вопрос в лоб:

– Жека, облегчи совесть, что тебе велел сделать Сидор Кузьмич?

Глава 3

– Да ничего он не велел! Я его даже не видел! – заверещал Женька. – Чё ты прицепился, как банный лист?

– Женек, я тебе друг или портянка? – спрыгнув с перил, вздохнул я.

– Ну, друг…

– А без «ну»?

– И без «ну» друг, – снова завёлся Жека.

– Ну, так какого лешего ты тогда дурочку из себя строишь? Тебя даже мент спалил! Не умеешь врать – не ври! – рявкнул я. – А ты крутишься как на сковородке, и палишься не по-детски! Рассказывай!

– Ничего я не кручусь, – огрызнулся напарник. – Тебе показалось.

– Ага, и менту показалось, нам обоим показалось, – я устало вздохнул: больничная койка ни тишина отделения начинала приобретать в моих глазах радужные краски. – Ладно, я пошёл.

– Куда? – встрепенулся друг.

– Пройдусь по пляжу, народ поспрашиваю, кто-нибудь что-нибудь да видел. Надо выяснить, что Кузьмич делал вчера вечером, да и за лодку узнать: точно она на станции ночевала или кто-то соврал, – я в упор глянул на Жеку.

– Ты что, мент что ли? – глаза у друга забегали, он нервно схватил рупор. – Без тебя разберутся!

– Без меня-то, может, и разберутся, да только как бы меня вместе с тобой не втянули.

– Куда не втянули? Мы же ничего не сделали? – пацан замер, глядя на меня со смесью скрытого страха и удивления.

– Не сделали. Но если один скрывает информацию, второй автоматически становится соучастником преступления, – врал я, конечно, безбожно, но что делать, Женькину тайну нужно было выяснить. Мы с тобой кто?

– Кто? – тупо переспросил друг.

– Мы с тобой напарники! А это значит что?

– Что? – Жека, окончательно сбитый с толку, забыл про рупор, которым хотел прикрыться от моих расспросов, и лупал глазами.

– Это значит, друг за друга отвечаем и в горе и в радости, – ага, в бедности и богатстве. – Поэтому менты с нас обоих спросят.

– Да ты-то здесь причём? Ты же даже не знал! – воскликнул парень.

– Ага, значит, всё-таки есть что-то, о чём я не знаю, но узнать, друг мой Евгений, мне очень хочется, – сложив руки на груди, сурово припечатал я.

– Да нет ничего! – заюлил Жека, но я стоял в проходе, перекрывая ему обзор на пляж, и не сверлил его сердитым взглядом. Во всяком случае, я надеялся, что взгляд у меня сердитый и весь я такой строгий и злой. Надоел детский сад до чёртиков. И если уж разбираться в деле с лодкой, то сначала надо дожать Женьку, а потом уже идти по остальным пляжникам.

О том, чем мне лично грозит исчезновение Сидора Кузьмича, я старался пока не думать. Честно говоря, на душе как-то даже полегчало, словно проблема неожиданно рассосалась сама собой. Но что-то мне подсказывало: не так всё просто в этой истории, и совсем скоро вылезут новые рожки из следующего козлёночка.