– Он ребенок, и нуждается, в первую очередь, в матери! Не разлучайте нас, умоляю! Хотите, я на колени встану? Что угодно сделаю, только не забирайте его!

– Отстань, – раздраженно бросает он, снова сбрасывая меня со своего локтя.

Мы уже у машины Святослава Михайловича, и даже из-за толстого стекла огромного джипа я слышу, как внутри разрывается мой сын. Рыдает до икоты. Мое сердце в этот момент в который раз разрывается на мелкие ошметки. Боль в груди такая, что, кажется, я сейчас могу умереть.

– Пожалуйста! Послушайте! – прошу я, когда он тянется к ручке двери. Юдин раздраженно вздыхает, но смотрит на меня. – Вы ведь все равно будете нанимать няню. А зачем тратить деньги? – тараторю, потому что не знаю, сколько времени он готов меня слушать. Вижу, что Святослав Михайлович начал прислушиваться. Тогда я быстро вытираю слезы и впиваюсь взглядом в его глаза. – Я могу присматривать за ним. Быть его няней. Пожалуйста, соглашайтесь. С чужой няней он будет постоянно плакать и доставлять вам дискомфорт. А со мной он почти никогда не плачет.

Закончив, я до онемения пальцев сжимаю свою сумку, а Юдин прищуривается.

– Ладно, – произносит он, и с моих плеч как будто сваливается огромная гора. – Так еще и деньги отработаешь, – ухмыляется он.

– Они мне не нужны, – отвечаю, качая головой. – Я потратила совсем немного, остальное могу вернуть.

– Мне они тоже не нужны. Лучше купи себе одежду. – Он брезгливо кривится, окидывая меня взглядом. – Одета как оборванка. Мать моего сына не может так выглядеть.

– Хорошо. Я сделаю все, что скажете.

– Но взятые деньги ты все равно отработаешь. Днем будешь присматривать за нашим – моим – сыном, а ночью греть мою постель. Садись в машину.

Я подбегаю к задней дверце и уже хочу распахнуть ее, как голос бывшего босса меня останавливает.

– И кстати. Засунь себе свои чувства куда подальше. Я в них не нуждаюсь.

Проглотив обиду, киваю и распахиваю дверцу. Максим буквально выпрыгивает мне на руки.

– Мама! – рыдает, икая, и обхватывает мою шею ручками.

Я крепко прижимаю сына к себе и целую заплаканное лицо.

– Все хорошо, мой маленький. Все в порядке. мама рядом. Не плачь, малыш.

– В машину! – рявкает Юдин, и я, ухватившись за ручку внутри, подтягиваюсь и с трудом забираюсь в огромный автомобиль.

Как только захлопываю дверцу, громила, забравший Макса, заводит машину, и мы выезжаем с парковки больницы. Я бросаю туда взгляд. Человек пятнадцать зевак провожают нас заинтересованными взглядами. А мне хочется наорать на них. Что за манера глазеть на чужую беду, но не сделать ничего, чтобы помочь? Отвратительные, мерзкие людишки, для которых собственные впечатления важнее помощи нуждающемуся.

– Ему нужен какой-то специальный корм? – спрашивает Юдин, пока мы едем по городу в сторону его дома.

– Кому? – спрашивает водитель.

– Я не к тебе обращаюсь. Антонина?

– Кому? – повторяю вопрос водителя.

– Ребенку.

– Корм? – ахаю я. – Он же не собака и не кот. Это называется детское питание.

– Нюансы, – отмахивается новоиспеченный отец, а во мне закипает злость, которую я вынуждена проглотить. Иначе он меня выгонит, и сын все равно останется без матери. – Так что?

– Да, мы покупаем детское питание, но в основном я уже кормлю его нормальной едой.

– Составишь список того, что нужно, и Ольга Сергеевна все закажет.

– У нас все необходимое есть дома. Может, заедем заберем? – предлагаю нерешительно.

– Нет, – отрезает Святослав Михайлович. – Я и так сегодня потратил много времени. Все необходимое мы закажем новое. К тому же, не думаю, что там остались вещи хорошего качества. А в секонде мой сын ходить не будет.

– Между прочим, я покупаю ему все самое лучшее.

– Из того, что можешь себе позволить, – сухо отзывается он, а я прикусываю язык, потому что он прав. Да и вообще мне лучше с ним не спорить.

Отвернувшись к окну, радуюсь, что хотя бы любимая мягкая машинка Макса у нас всегда с собой. Старенькая красная легковушка уже настолько затаскана, что выглядит как будто ее переехали. Это все из-за того, что как выбрал ее в полгода любимой игрушкой, так не расстается с ней ни под каким предлогом. Даже когда я купаю сына, игрушка должна быть в ванной. Надеюсь, когда Святослав Михайлович увидит ее, не заставит выбросить из-за не презентабельного вида.

Когда мы подъезжаем к дому Юдина, я наблюдаю за тем, как медленно отъезжают в сторону высокие кованые ворота. Сейчас они напоминают мне клетку, в которую нас с сыном посадят буквально через несколько минут. И начнется наша новая жизнь, в которой из хорошего будет только то, что нас не разлучили. Наверное, я должна радоваться только самому этому факту. Но с каждым метром, который мы проезжаем, чтобы остановиться у высокого порога дома, радость из меня постепенно улетучивается.

Глава 9

Тоня

Дом Юдина, как всегда, идеальный и холодный, под стать своему хозяину.

Мы заходим в просторный холл, и я чувствую, как голова Макса на моем плече тяжелеет. Повернув голову, вижу, что сын уже медленно моргает. Похоже, истерика вымотала его настолько, что Максим даже готов уснуть днем.

– Где мы можем остановиться? – спрашиваю Святослава Михайловича. – В моей старой комнате?

– Мой сын не будет спать в крыле прислуги. Альбина! – зовет он негромко, и из-за угла выходит девушка в форме горничной. Проходится быстрым заинтересованным взглядом по Святославу Михайловичу, а потом хмурится, глядя на меня. – Подготовь комнату рядом с моей для Антонины и Максима. Антонина, уложи сына и иди к Ольге Сергеевне составлять список необходимых вещей. Продумай все, что нужно будет в спальне сына. Себе в ней предусмотри спальное место. Альбина, чего застыла? Вперед!

Развернувшись, Юдин идет в сторону своего домашнего кабинета, по дороге прикладывая телефон к уху.

– А вы кто? – прищурившись, рассматривает меня новая горничная Святослава Михайловича. Похоже, ее наняли вместо меня.

– Я бывшая горничная в этом доме.

– И селитесь в спальне рядом с его? – ее идеально накрашенные брови взлетают вверх. – А сын ваш? Это его сын?

– Да, – задираю подбородок. Я хоть и измотана и выгляжу сейчас не очень, все же мне хочется задвинуть эту девушку. Не знаю, почему, но я ощущаю в ней угрозу. Чему или кому, не понятно, просто так чувствую.

– Ой, не тем я два года занималась, – бубнит она себе под нос, окидывая меня скептическим взглядом. – Пойдемте.

Я кладу Максима на огромной кровати под внимательным взглядом этой Альбины. Он буквально прожигает мой затылок. Хочется сбросить его, как назойливую муху.

– Дайте, пожалуйста, какой-то плед, – прошу я, хоть прекрасно знаю, где он лежит. Но сейчас для меня это повод показать свое превосходство.

Вообще, конечно, с персоналом дома лучше дружить. У прислуги очень много возможностей напакостить. Но я чувствую, что эта Альбина не решится, потому что у Юдина короткий разговор. В лучшем случае, он выставит ее за дверь. А в худшем поступит как с одной из бывших горничных. Та тоже пыталась напакостить тогдашней девушке Святослава Михайловича. Она была изгнана с позором. К тому же, он сделал так, что ее в городе даже на должность уборщицы знаменитой сети быстрого питания не взяли. Девушке пришлось уехать.

Альбина чуть ли не бросает мне плед с ехидной улыбкой. Я укрываю Макса, и мы с горничной выходим из комнаты, оставив небольшую щель в двери, чтобы я услышала, когда сын проснется.

– Так, значит, ты переспала с боссом и залетела от него, – констатирует Альбина, совершенно наглым образом переходя на “ты”. – А я, как дура, глазки ему строю, – фыркает она.

– Альбина, где ты ходишь? – слышим мы у подножия лестницы, когда подходим к ней.

Опускаю взгляд и встречаюсь со взглядом Ольги Сергеевны – экономки дома.

– Вернулась таки, – цедит она и поджимает губы.

– Вернулась, – отвечаю и спускаюсь вниз.

– И как ты заставила его вернуть тебя в этот дом?

– А это не ваше дело, – отвечаю сухо.

Ненавижу ругаться и необходимость защищаться. После перепалок я могу еще два дня чувствовать себя отвратительно. Но, когда работала, мне пришлось научиться защищаться, потому что в коллективе в этом доме царят ненависть и зависть. Та самая горничная, которую уволили, и экономка ненавидели меня с первого дня. Они считали, что это я как-то подговорила Юдина уволить горничную.

Обе быстро поняли, что я попала к нему в постель через месяц после трудоустройства. Но как я могла отказать ему? Я же влюбилась, как кошка. Уже со второй недели пребывания в этом доме я была готова ради него на все. Сама не понимаю, как меня угораздило так по-крупному вляпаться в настолько холодного мужчину. Но уж как случилось.

– Она от него родила, прикинь, – хмыкает Альбина и обходит меня, задев плечом.

– Я говорила, что она ушлая, – отзывается экономка, следуя за горничной.

– Мам, мы и не таких ушлых убирали с дороги, – пренебрежительно отзывается Альбина.

Мам? Она сказала “мам”?!

Если эта парочка – мама и дочка, то мне не дадут жизни в этом доме. Я уже чувствую всю ту ненависть, которую они ко мне испытывают. А мы ведь даже еще не начали нормально разговаривать!

Вечером я сижу с Максиком на полу. Сын после дневного сна долго бегал во дворе, потом поел пару раз, посмотрел мультфильмы. После ванны он сидит на полу и возит по роскошному пушистому ковру своей мягкой машинкой.

– Почему он голый? – спрашивает Святослав Михайлович, заходя в комнату.

– Ой, – вырывается из меня, и я автоматически хватаюсь за полотенце на своей груди.

– И ты тоже.

– Мы же не забрали вещи из квартиры. Нам нечего надеть. То, что было на нас, я постирала.

Святослав Михайлович выглядывает в коридор.

– Альбина! – рявкает он, и Макс жмется ближе ко мне.

– Да, Святослав Михайлович? – раздается снизу лестницы елейный голос, совсем не похожий на тот, каким она общалась со мной днем. Тот был пропитан ядом и сарказмом.

– Принеси новый халат для Антонины. И узнай у Ольги Сергеевны, заказали ли одежду для мальчика.

– Заказали, завтра должны привезти.

– Я же сказал, что это срочно! – громыхает он. – Садись в машину и езжай в магазин! Привези ребенку пижаму!

– Как скажете, – отзывается горничная недовольным голосом.

Юдин опять заглядывает в комнату. Хмуро смотрит на Макса, а тот зеркалит его взгляд исподлобья.

– Как он? – Святослав Михайлович кивает на сына.

– Хорошо.

– Уже успокоился?

– Да.

– Игрушки заказали?

– Я попросила, но не знаю, заказали ли.

– Ладно.

Он молча смотрит на нас с сыном пару минут, а потом в комнату заходит Альбина. Я встаю, и она передает мне пушистый махровый халат белого цвета. И подает его вроде нормально, но ее взгляд говорит о том, что, будь ее воля, она бы меня сейчас разорвала.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – отвечает нормальным голосом, но лицо слегка кривится. Альбина резко разворачивается. – Я могу ехать, Святослав Михайлович?

– Можешь.

– Скоро вернусь.

Кивнув, она покидает нашу с сыном спальню.

– Оденешься? – Юдин кивает на халат в моих руках.

– М-м-м… да. Присмотрите за сыном, пока я переоденусь?

– Мне некогда. Уложишь, жду в своей спальне. Не придешь, накажу, – бросает он небрежно и выходит из спальни.

А я остаюсь ошарашенно пялиться на дверь. Во-первых, слишком резкая смена темы. А, во-вторых, не понимаю я его. Та девушка, которую уволили передо мной, была красавицей. И Альбина не хуже ее. Брюнетка с длинной косой, красивой полной грудью, которую не скрывает даже уродская форма горничной. Пухлые губы, выразительные голубые глаза. Как с картинки. Я по сравнению с ней серая мышь. А все равно Юдин зовет меня в свою спальню. Интересно, только ли ради того, чтобы я отработала долг?

Глава 10

Тоня