Объектом настоящего исследования, однако же, не является деятельность ОФСС как таковая. Именно поэтому мною был проанализирован внушительный объем материалов из различных российских архивов. Они помогли мне понять мотивы, побуждавшие СССР вести масштабный культурный обмен с Финляндией, и оценить роль советских учреждений и артистов в этом процессе. С точки зрения СССР, ОФСС было не отправной точкой, а, скорее, удобным средством и надежным партнером по сотрудничеству, позволявшим максимально комфортно вести деятельность в Финляндии. Переписка между различными советскими организациями обнажает, однако, многие факты, о которых напрямую никогда не сообщалось ни ОФСС, ни другим финским организациям, по крайней мере, официально. Если, например, гастроли какого-нибудь советского артиста или ансамбля в Финляндии отменялись, о настоящей причине не сообщалось даже ОФСС. Внутренняя советская корреспонденция, в свою очередь, обнаруживает больше сведений, в частности о том, кто принимал решения в подобных случаях. Эти темы рассмотрены подробнее в части, посвященной взаимным визитам артистов.

В советских архивных материалах переписка занимает центральное место. На письма, приходившие из Финляндии, реагировали почти всегда, но не всегда, однако, отвечали. Вместо этого вопрос мог рассматриваться в разных организациях довольно долго. На материале переписки также можно увидеть, как менялось соотношение сил разных советских организаций. Система управления в СССР не была монолитной – наоборот, одни организации в разное время теряли власть, а другие занимали центральное положение. Например, в последовавшие за смертью Сталина годы власть МИД во внешних культурных вопросах была значительно ослаблена и фокус сместился на новых агентов¹⁵. Что касается культурного обмена с Финляндией, то одними из центральных организаций в послевоенный период были Всесоюзное общество культурной связи с заграницей (ВОКС), работавшее в непосредственном контакте с МИД и отвечавшее за внешние культурные связи, а также Министерство культуры и многочисленные организации, функционировавшие в его подчинении. В Финляндии деятельность ВОКС совсем не была исследована¹⁶, но американский историк Майкл Дэвид-Фокс (Michael David-Fox) написал отличную монографию о деятельности ВОКС в межвоенный период. Работа ВОКС во времена Сталина затруднялась деятельностью органов государственной безопасности. Деятели культуры были бы не против более обширного культурного обмена, но, особенно в случае с западными странами, им приходилось довольствоваться немногочисленными контактами с местными коммунистическими партиями и близкими к ним организациями¹⁷. С другой стороны, в отличие от большинства западных стран, в СССР культура воспринималась как центральный элемент внешней политики и внешнего влияния.

В СССР все организации передавали свои документы в архивы в большом объеме; переданные в архивы материалы послевоенного периода часто наиболее многочисленны, хотя из‐за большого количества подчас не структурированы. На практике исследователю приходится просматривать огромные объемы документов, чтобы найти искомое. В настоящем исследовании я воспользовался в первую очередь собраниями РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства) и ГА РФ (Государственный архив Российской Федерации). В случае с РГАЛИ меня интересовал в первую очередь архив Министерства культуры СССР, далее следовали архивы Комитета по делам искусств, Большого театра и других организаций. В ГА РФ я начал работу с изучения коллекции документов ВОКС, оставив на потом материалы других контактировавших с иностранными государствами организаций, например Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, Советского комитета защиты мира и ряда других.

Используя архивные материалы СССР, необходимо помнить, что страна на практике являла собой диктатуру коммунистической партии, при которой идеология и устремления этой партии оказывали значительное влияние на работу и направление деятельности всех организаций и конкретных лиц. В настоящем исследовании я, например, использовал переписку между отдельными советскими артистами и финскими коллегами. В данном случае речь не идет об обстоятельствах частной жизни. Так, письма скрипача Давида Ойстраха (1908–1974) или композитора Дмитрия Кабалевского (1904–1987), адресованные частным лицам в Финляндии, обнаруживаются в архивах учреждений различных административных областей. Финны не всегда отдавали себе в этом отчет, но советские граждане, конечно, помнили о своем положении и умели составлять письма так, чтобы в них не содержалось отступлений от магистральной идеологической линии. В большинстве случаев переписку от лица артистов вели сотрудники и специалисты, представлявшие разные области управления. Наряду с корреспонденцией важным жанром среди собранных материалов являются различные докладные записки, которые советская администрация производила в большом количестве. Например, существуют меморандумы переговоров советской стороны с финнами, в которых запротоколированы телефонные и очные разговоры. Записки составлялись также и советскими гражданами, работавшими с финскими артистами в качестве гидов и устных переводчиков. Записки и планы были для советской администрации главным способом планирования своей деятельности и способом руководства. Исследователю они могут рассказать об ограничениях в условиях работы организации, а также иногда о деятельности и взглядах отдельных деятелей искусства и артистических групп.

Поездки советских артистов за границу никогда не были простым вопросом. Вплоть до середины 1980‐х годов для получения разрешения на выезд требовалась резолюция органов государственной безопасности. Хотя архивы КГБ и других служб безопасности не являются открытыми, в партийных архивах и в архиве Министерства культуры обнаруживаются созданные этими организациями документы и заключения, содержащие комментарии по поводу зарубежных поездок артистов. В личных характеристиках, в частности, сообщалось, являлся ли конкретный человек членом партии, была ли его деятельность безукоризненной с точки зрения идеологии и каким творческим потенциалом он обладал. Если в биографии соискателя не обнаруживалось ничего подозрительного, ему могли позволить выехать за границу. Получение разрешения на выезд было крайне непростым процессом, что часто приводило к изменениям и отменам в последний момент. О причинах отмены или переноса визита финским коллегам обычно не сообщали.

Помимо фондов в ГА РФ и РГАЛИ я изучил материалы, собранные ранее в архивах КПСС и хранящиеся в РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории) и в РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории). Существуют два партийных архива: первый документирует время после смерти Сталина, второй – период, предшествовавший смерти Сталина. Значение партийных архивов с точки зрения отношений в сфере культуры во второй указанный период невелико. Влияние подведомственных партии органов снова усилилось в конце 1950‐х годов, когда ВОКС упразднили и вместо него учредили ГККС – Государственный комитет по культурным связям (ср. КГБ, который также работал как государственный комитет)¹⁸. Изменение, однако, еще не было столь заметно в охваченный настоящим исследованием промежуток времени.

Отдельно необходимо отметить также фотоархив ОФСС, который находится не в Национальном архиве Финляндии, а в Народном архиве. Хотя данная книга содержит лишь немногочисленные ссылки на фотоархив, значение фотоматериалов временами представляется весьма немаловажным. Фотоархив ОФСС располагает впечатляющим объемом материалов и структурирован как тематически, так и хронологически. О большинстве визитов артистов сохранились фотоматериалы, с помощью которых возможно не только определить географию выступлений, но, например, получить информацию о выступлениях на заводах и рабочих местах в рамках так называемых региональных гастролей. Некоторые фотографии смогли запечатлеть также общение артистов и публики.

Из финских архивов, помимо архива ОФСС, я использовал прежде всего архивы организаций, участвовавших в культурном обмене с СССР. К сожалению, архивы многих небольших организаций, таких как концертное агентство «Fazer» («Фацер»), со временем были утрачены. С другой стороны, например, Национальная опера Финляндии и Музыкальная комиссия города Хельсинки (организация, занимавшаяся администрированием Городского оркестра Хельсинки) смогли сохранить обширные архивы. Они позволяют рассматривать осуществлявшийся с Советским Союзом культурный обмен с точки зрения указанных организаций, которая часто очень отличается от точки зрения ОФСС или советских представителей. Этот материал также помогает увидеть их совместную с СССР деятельность в целом.

Наряду с архивными материалами важное место в настоящем исследовании занимают интервью. Первые из них я взял еще в 2010 году. Некоторые из интервьюируемых мною людей в то время уже скончались. А с кем-то я просто не успел побеседовать. Взятые интервью проявили вещи, которые невозможно обнаружить в архивах или периодических изданиях. Я разговаривал как с финскими артистами, контактировавшими с советскими коллегами, так и с работавшими в разных организациях лицами, владевшими прямой информацией о культурных обменах с Советским Союзом и их осуществлении на практике. Интервью, взятые у артистов, открыли совершенно другой мир контактов в области искусства, нежели тот, который предлагают архивные материалы. Мне стали известны такие факты деятельности советских артистов, которые невозможно обнаружить в официальных документах. Взятые у финских артистов интервью помогли также понять значимость советских артистов и финляндско-советских культурных связей в финском контексте. В случае с отдельными организациями, такими как, например, концертное агентство «Fazer», интервью помогли восполнить пробелы, возникшие из‐за отсутствия необходимого архивного материала. Благодаря интервью, взятым у бывших сотрудников, удалось получить сведения и о гастрольной практике.

Большой массив источников образуют также статьи из периодических изданий. В архивных материалах я обнаружил лакуны, в особенности в части первых лет работы ОФСС и других финских агентов. Хотя советские архивы и располагают хорошими собраниями за этот период времени, отслеживание графиков и мест выступлений советских артистов иногда представляется возможным лишь по рецензиям на концерты, опубликованным в периодических изданиях. К тому же материалы периодических изданий помогают установить степень освещенности визитов в прессе, а также значение, придававшееся гастролям различными организациями. Особенно заметно политическое разделение периодики первых послевоенных лет. Близкие к коммунистам и ДСНФ газеты писали о визитах советских делегаций намного активнее, чем придерживавшаяся правых политических взглядов пресса. Правые газеты писали о визитах гораздо реже и с меньшим акцентом на политику. Кроме того, советских культурных деятелей в правой прессе называют «русскими» и пишут именно о русской культуре. Со временем, в особенности на рубеже 1940–1950‐х годов, влияние идеологических и политических взглядов на содержание статей об искусстве – и на сам процесс написания этих статей – явно уменьшилось. В визитах артистов не видели – или не хотели видеть – политического аспекта.

При написании данной книги я использовал те статьи из периодических изданий, которые хранятся в обширном собрании Общества «Финляндия – Советский Союз». В архиве ОФСС я обнаружил множество газетных вырезок, по большей части 1940‐х годов, откуда удалось узнать про гастроли, о которых не сохранилось иных сведений.

Помимо финляндских финноязычных и шведоязычных газет, я изучил также крупнейшие советские газеты «Правда» и «Известия», а также «Литературную газету», чтобы проследить историю посещений СССР финскими артистами. Кроме того, я проанализировал советскую прессу на предмет того, когда и как финляндско-советский культурный обмен освещался в СССР. При изучении советских газет мною были использованы полные цифровые версии изданий.