Совершенно не случайно (страница 4)
Поначалу Инсанна подумал, что это эхо восторга самого мальчишки. Надо же, сопляк настолько рад своей силе, что по всей земле эхо отдается. Но подумал об этом Инсанна неискренне, отлично сознавая, что ему хочется так думать. Мальчишка, как же! Такой радости, такого ликования человеку не снести, будь он хоть трижды магом. Такой восторг его попросту разорвет, разнесет на кусочки. И нет в этом восторге ничего человеческого. Так может радоваться лес, река, скала, но не человек.
Слыхал Инсанна о магах, которым мир не сопротивляется, но верить – не верил. На его памяти ни одного такого не было.
А мальчишка, похоже, еще не разобрался толком, какая страшная, грозная, чудовищная сила находится в его распоряжении! Не его собственная магическая сила – да и кто знает, какова она? Может, и вправду велика, а может – тьфу, и растереть? Кто его знает, по силам ли ему заставить гору обрушить лавину или реку – течь вспять? Но в том-то и дело, что ему, паршивцу, и заставлять не надо. Ему достаточно просто как следует попросить[7].
Но откуда берется желание прогибать мир под себя, если очевидно, что он таки сильнее? Из страха. Мы боимся неизвестности (для нас она родственна смерти, поскольку никто не знает достоверно, что ждет за ее порогом) и непредсказуемости.
Поэтому сначала мы пытаемся опутать мир сетью правил и законов, а затем обижаемся и пугаемся, когда он почему-то из нее выламывается. Мы же хотим действовать по плану, верно прогнозировать, достигать с гарантией и полагаться на чужую надежность. По-детски – капризно и безосновательно. А люди подводят. А мир – так вообще. То эпидемия, то война, то гениальные открытия, что перемешивают напрочь карты!
И я бы тоже хотел так – предсказуемо, надежно и логично. И стараюсь иметь дело с такими людьми, с кем есть вероятность договориться. Вот только если на работе это плюс-минус возможно, та же личная жизнь дисциплиной убивается. Секс по расписанию, дружба по правилам, экстаз по заказу – не работает. Можно проехать тысячи километров, чтобы соприкоснуться с произведением искусства, и не почувствовать ничего (пример от Гришковца). Поэтому мы и будем учиться извлекать удовольствие и пользу (или хотя бы минимизировать вред) именно из непредсказуемо спонтанной иррациональности. Своей, чужой, мира. Без этого умения – сплошная нервотрепка да обиды!
– Чего ты больше всего боишься?
– Стоматологов и темноты.
– Ну, стоматологов понятно, а темноты-то чего бояться?
– А знаешь, сколько в темноте может прятаться стоматологов!
Чем отличается восточный подход от западного? Воспитанные в западной культуре, мы привыкли к формуле «Чем больше, тем лучше» и девизу «Быстрее! Выше! Сильнее!». Что приучает нас стремиться зарабатывать и покупать все больше, лезть по карьерной лестнице, расти над собой, обзаводиться связями и прочему в том же духе. Западное мышление – это стрела из ада в рай, оно линейно и ненасытно. Соответственно, мы запрограммированы презирать тех, кто ниже, чем мы (достиг меньшего или родился менее удачно), и завидовать тем, кто выше по любому из параметров (деньги, власть, слава, красота, здоровье и даже – ха-ха-ха – духовность). Поэтому западный подход ведет к интенсивному развитию и одновременно делает каждого отдельного человека глубоко несчастным.
Восточный же подход основан на цикличности. Утро-день-вечер-ночь, вдох-выдох, смена времен года, приливы и отливы… Здесь усиление одного приводит к возникновению противоположности. Еда приносит голодному наслаждение, затем удовольствие, затем ничего, затем дискомфорт и вплоть до страдания. Продолжение интереснейшей беседы начинает утомлять и душить скукой. Лежание на диване радует лишь уставшее тело.
И наоборот. Если начало работы может быть трудным, дальше ты врабатываешься и входишь в состояние потока, при котором дело доставляет много радости. Начало изучения науки мучительно, но продолжение вызывает интерес и пробуждает любопытство. Подозрительный незнакомец при дальнейшем общении может стать близким другом. Одно переходит в другое! И важным становится не количество, а мера, достаточность.
Когда в организм попадает слишком много работы, он начинает вырабатывать антидела.
Если западный подход особенно хорош в подчинении неразумной природы, восточный позволяет куда лучше уживаться с неуправляемым. В частности – обретать гармонию и мир в своей душе. Там, где Запад видит грех и недостаток, Восток будет искать проявление необходимости или признак дисбаланса. И гармонизировать, а не бороться. Поэтому за счастьем – на Восток. Его подходы здесь помогут лучше. Равно как и в том, как уживаться обычному – довольно слабому – человеку с превосходящими его силами. Например, тем же государством.
И здесь, как раз в духе восточного подхода, я не могу не указать, что я вовсе не утверждаю, что западный, рациональный, волевой подход однозначно хуже восточного, иррационального и ориентированного на везение! Задача книги – дать вам инструменты обретения баланса на этих качелях.
– Сколько нужно даосов, чтобы закрутить лампочку?
– Один, но нужно, чтобы она сама захотела.
Любой подход – и волевой, и через недеяние – работает в большинстве жизненных ситуаций. Условно, в девяти случаях из десяти. А оставшийся? Становится проблемой и откладывается в стопку нерешенных. И эта стопка годам к сорока превращается в нехилый холмик, а то и гору! У властного человека одна гора, у фаната недеяния – другая. Через недеяние трудно сбросить вес или отстоять себя в конфликте. Через принуждение не добиться любви и доверия, например. Вот нам и надо взять недостающие инструменты, чтобы разобраться со своей горой!
И пара слов о гордыне. Многим очень важно заявить: вот это сделал я, значит, я лучше! Поэтому мы даже милость случая приписываем к своим заслугам. Не ниша удачная, а я хороший бизнесмен. Не с супругой повезло, а я идеальный мужчина. Не родиться в хорошей семье повезло, а я обогнал всех в личностном росте. Последствия этого мы еще обсудим, но одно из них – противопоставление себя миру. А мир сильнее. Заведомо. И всегда.
Эгоист – это глупец, возомнивший, что он – сам по себе, а остальной Мир существует отдельно. Но Мир большой, а он – маленький, и ему страшно… Так что эгоист – это еще и испуганный глупец[8].
Здесь же мы будем учиться замечать, как много в наших заслугах помощи мира. Что, например, «мои гениальные идеи» опираются на идеи великих предшественников или многих поколений не столь уж крупных мыслителей, каждый из которых принес свою крупинку на гору, с которой мне открылся чудный вид. И за мной придут следующие, что так же встанут на «мою» гору, а точнее – на принесенную мной крупинку. И увидят чуть дальше меня. Стечение обстоятельств, удачные случайности, подходящее настроение (мое и других), тектонические сдвиги больших социальных процессов… Я уж не говорю о, например, достижениях прогресса типа персональных компьютеров и удобных жилищ, что позволяют современным людям творить!
Мужик на телеге въезжает в село:
– Народ, я уголь привез!
Лошадь ржет в истерике:
– Он!
Телега:
– Привез!
Или вот, например, такая мысль: любой творец существует только при условии наличия тех, кто способен его творчество оценить по достоинству. Как учитель есть лишь тогда, когда существуют те, кто согласен у него учиться. Мы вписаны в этот мир. «Мы ценны как звенья цепи», по словам Батищева. Мы часть мира и часть стаи, ведь приматы – стайные животные.
Небо и земля долговечны потому, что они существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечными.
Поэтому совершенномудрый ставит себя позади других, благодаря чему он оказывается впереди. Он пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется.
Не происходит ли это от того, что он пренебрегает личными [интересами]? Напротив, [он действует] согласно своим личным [интересам][9].
Корень нашей теории
Так откуда вообще берутся чудеса? Они живут в пространстве между словом и реальностью. Пока непонятно? Сейчас разъясню кратко, поскольку мы еще только входим в тему, а где-то во второй половине книги расскажу об этом подробно.
Дело в том, что наши умы живут в мире словесных описаний реальности, а тела входят в нее непосредственно. И поскольку описания реальности гарантированно менее подробные и точные, возникает зазор, в который и просачиваются неожиданности. Чудо – это просто неожиданность приятная.
Но что значит «ум живет в описаниях»? Дело в том, что наш мозг – довольно слабенький компьютер, и он вынужден экономить вычислительные мощности. Это ни разу не уничижение, поскольку человеческих мозгов оказалось вполне достаточно, чтобы победить в эволюционной гонке и не дать природе создать мыслительный орган еще более мощный.
Как он экономит?
Первое – статика вместо динамики. Мы игнорируем процессуальность окружающего, ужимаем видео до фото. Максимум – до слайд-шоу. Яркий пример – люди. Мы вроде как знаем, какие они, притом что любой человек меняется постоянно. И не только в плане развития или старения, но и в зависимости от текущего настроения и состояния. Еще пример – небо. Мы как бы в курсе, что оно меняется ежесекундно, но быстро об этом забываем, чтобы не перегружать мозг лишней работой. Поэтому, например, способны месяцами ходить мимо стройки, а затем внезапно обнаружить почти готовый дом. И удивиться. Или годами думать, что в отношениях все нормально, а потом неожиданно выяснить, что они давно кончились. Соответственно, тот, кто «заглядывает за слова» чаще, может заметить более ранние признаки и повлиять – сотворить чудо!