Папа, что ты натворил? (страница 4)
Брови Громова приподнялись, и он усмехнулся. Надо запретить ему так делать, это вызывает во мне слишком бурные чувства и воспоминания.
– Да, хорошо. Идем в комнату и поговорим наедине, – согласилась я.
Катюша просияла, как будто предполагала, что мы не беседу беседовать направляемся, а делать вот таких вот прекрасных новых девочек. Или мальчиков.
– А мы втроем посмотрим, как там пирог, – со значением в голосе проговорила Валентина.
Она взглянула на Сережу с немым предупреждением во взгляде. Я так и читала в ее глазах: обидишь Ангелину, тебе конец! Послав мысленную благодарность Вале, я прошла в комнату, и как только в ней же оказался Громов, закрыла за нами дверь.
– А здесь почти ничего не изменилось, – сказал он, пройдясь по помещению.
Подошел к столу, взял с него фоторамку, в которой находился наш с Катюшей снимок. Раньше вместо него была фотография с самим Сережей.
– Здесь изменилось все, – отрезала я, когда мне не понравилось, с каким теплом посмотрел бывший муж на меня и мою дочь. – Давай объяснимся и ты можешь быть свободен.
Вздернув бровь, Громов вернул снимок на место и скопировал мой жест, сложив руки на груди. Он воззрился на меня с таким выражением на лице, что я даже растерялась. Но этого не показала – с виду я была ну просто каменная глыба, которую не сдвинешь с места ни в чем и ничем.
– Давай объяснимся, Лина, – кивнул он. – Прихожу я в офис, а там Катерина и твой дед. Точнее, дед появился позже, для начала он просто привел внученьку и оставил на моем рабочем месте. Катюша заявила мне в ходе беседы, что она моя дочь. Что ты меня до сих пор любишь, потому что костеришь всеми возможными способами и словами. И что тебя донимает некто Макаров, поэтому тебя нужно спасти.
По мере того, как произносил слова Громов, эмоции на его лице сменялись одна за другой. И вот теперь на нем была воинственная мина, которую я очень хорошо знала.
– Я не знаю, с чего дедушка решил, что я тогда забеременела от тебя, – пожав плечами, сообщила я Сереже.
– А от кого? – потребовал он ответа.
– А это неважно, – отмахнулась я, как будто только и делала, что шла на улицу и выбирала себе того, от кого впоследствии рожала ребенка.
Три произнесенных слова произвели на Громова впечатление. Он мне не поверил! Сначала на лице его появилось насмешливое выражение, а потом – удовлетворение.
– Знаешь, почему я не поверил Кате, Ангелина? Ну, когда она сообщила мне, что я уж пять лет как папа?
Он спросил об этом и двинулся в мою сторону. Как огромный хищник, который знал, что его добыча никуда не денется из цепких лап. Или ловушки, в которую она пришла по собственной воле.
Я попятилась назад, хотя, видят небеса, не хотела этого делать! Я должна быть ледяной королевой, а не обратившейся в бегство Линой, которая все еще любила того, кто ее предал… Пришлось остановиться.
– Почему? – так же насмешливо ответила Сергею вопросом на вопрос.
– Потому что ты всегда была абсолютно искренней. Такой, какой я не встречал ни до тебя, ни после. И уже никогда не встречу. Ты бы не смогла лгать и скрывать то, что я – отец.
Он протянул руку, оказавшись в полуметре от меня. Сталкиваться с тем, что впоследствии не смогу забыть его прикосновений, я не желала. Увернулась от Громова и метнулась к шкафу, в котором лежали документы.
Вытащив оттуда свидетельство о рождении Кати, я протянула его Сергею и сказала спокойным голосом, на что ушли все мои моральные силы, которых и без того было с гулькин нос:
– Вот доказательство, Громов. Я могла вписать в него тебя отцом, потому что родилась Катя в течение трехсот дней после нашего развода, но я этого не сделала.
Он забрал свидетельство, но прежде, чем его бы открыл, я запоздало сообразила, что допустила ошибку.
Отчество, черт бы его побрали! У Катюши ведь очень говорящее отчество!
Пытаться отобрать бумажку я не стала. Еще не хватало порвать документ, а потом бегать и его восстанавливать.
– Так-так, – с мрачным удовлетворением произнес Сергей, пока я усиленно делала вид, что ничего такого он в свидетельстве вычитать не может. – Громова Екатерина…
Он посмотрел на меня вопросительно, на что я вскинула бровь.
– А что тебя удивляет? Да, я не стала менять фамилию после развода. Тебе это было известно еще в тот момент, когда мы расходились, и с тех пор ничего не изменилось.
Мы смотрели друг другу в глаза бесконечных несколько мгновений. Ну зачем… зачем же дедушка и Катя поехали к этому невыносимому мужчине? Зачем переполошили меня тем, что привезли его сюда?
– Мне нравится как звучит. Громова Екатерина Сергеевна, – размеренно произнес бывший муж. – Отчество после родов ты ребенку дала мое. Это прекрасно.
Я едва удержалась, чтобы не броситься в Сережу хоть чем-то. Ледяная королева, Ангелина. Ты – именно она, и этого образа тебе и следует придерживаться.
– Я решила так – чего далеко ходить, когда под рукой твое имя оказалось? Звучит красиво, вот Катюша и носит это отчество, – сказала я, подойдя к Громову и забрав у него свидетельство.
Отойдя к шкафчику, я уже собиралась положить документ на место, когда физически почувствовала, что Сережа зашел мне за спину и стоит так близко, что я могла чувствовать тепло его тела.
Резко развернувшись, я сверкнула предупредительно глазами: не смей! Но было поздно – Сергей уже обхватил мой затылок и впился в мои губы поцелуем! Отступил он раньше, чем я бы сообразила треснуть ему по голове, чтобы не творил таких вещей.
– Нужно было кое-что вспомнить, – сообщил он мне, отойдя в сторону.