– Да, если время, тогда тебе и впрямь не повезло. Да поможет тебе Господь, коли время на стороне этого дьявола Мердока, запустившего в тебя свои когти.

– Ну, как бы там ни было, мне пора отправляться в путь. Сердечно благодарю вас, соседи, ибо кто, как не друзья, помогут, коли попадешь в беду.

– Мы все готовы тебе помочь, все до единого, помни это! – заверил его священник.

– Большое спасибо, святой отец, я этого не забуду. Спасибо тебе, Энди, и вам тоже, сэр: очень признателен за помощь. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся отплатить вам добром за добро. Еще раз спасибо и доброй ночи. – Фелим тепло пожал мне руку и уже направился к двери, когда Дэн вновь подал голос.

– Что же до этого негодяя Мердока… – Он осекся, потому что дверь вдруг распахнулась и грубый голос произнес:

– Мертаг Мердок и сам может за себя ответить!

Это был человек, которого я увидел в окне.

В комнате повисла гробовая тишина, и лишь старуха еле слышно пробормотала:

– Вот те на! Помяни дьявола – и он тут как тут.

Лицо Джойса залила мертвенная бледность. Одной рукой он инстинктивно сжал хлыст, в то время как другая по-прежнему безжизненно висела вдоль тела.

Мердок снова заговорил:

– Я приехал сюда, рассчитывая застать Фелима Джойса. Решил избавить его от лишних хлопот путешествия с деньгами.

– О чем это ты? – хрипло спросил Джойс. – Деньги при мне. Извини, что немного запоздал. Произошел несчастный случай: я сломал руку и едва не утонул в озере Карраг, но уже собирался отправиться в путь, к тебе.

Однако ростовщик перебил Джойса.

– Тока вот тебе стоило ехать не ко мне, приятель, а прямиком к шерифу. Он тебя как раз дожидался, – с усмешкой заявил Мердок. – Когда же ты не явился, он просто сделал то, что положено.

– И что же это? – спросила одна из женщин, и Мердок медленно ответил:

– Выставил на продажу ферму, известную как «Шлинанаэр». Об том Джойс был уведомлен. Да не извольте беспокоиться: все по закону и оформлено как полагается.

Повисла долгая пауза, но Джойс нарушил молчание:

– Ты, верно, шутишь, Мердок. Ради всего святого, скажи, что шутишь! Ты же сам говорил, что у меня еще есть время добыть деньги и что мою ферму выставят на торги, лишь если я с тобой не расплачусь. К тому ж сам не велел ничего рассказывать соседям: штоб не захотели купить часть моей земли. И вот теперь выясняется, шо, покуда я ездил в Голуэй за деньгами, ты за моей спиной – когда ни единая душа не могла заступиться за меня и мое добро – продал все, шо у меня имелось! Нет, Мертаг Мердок! Я знаю, что ты жесток, но так не поступил бы. Не поступил бы!

Мердок не дал Джойсу прямого ответа, а вместо этого заговорил так, словно обращался сразу ко всем присутствующим:

– Я намеревался нынче встретиться с Фелимом Джойсом на торгах, но поскольку у меня имелось кой-какое дело, о котором он прекрасно знал, я приехал сюда в надежде увидеть здесь соседей. Так оно и вышло.

Он вытащил из кармана блокнот и записал имена.

– Отец Петер Райан, Дэниел Мориарти, Бартоломью Мойнахан, Эндрю Макглоун, миссис Кэтти Келлиган. Достаточно. Я хочу, чтобы все вы стали свидетелями. Мне утаивать нечего. Фелим Джойс, официально уведомляю тебя о том, что купил твою землю, поскольку ты не сдержал слова и не вернул мне долг в означенный срок. Вот предписание шерифа, и я заявляю тебе перед всеми этими свидетелями, что приступаю к процессу изъятия моей собственности.

Все присутствующие словно окаменели. Джойс был пугающе тих и бледен, но, когда Мердок сказал про изъятие, мгновенно встряхнулся и пришел в бешенство. Кровь прилила к его лицу, и, казалось, он готов был совершить нечто безрассудное, но сумел все-таки взять себя в руки:

– Мистер Мердок, вы не можете так поступить. Я собрал деньги, и они здесь со мной. Я же не нарочно задержался. Кобыла сбросила меня в озеро, я сломал руку и едва не утонул. Нельзя же так поступать со мной из-за каких-то пары часов. Вы не пожалеете. Я выплачу все и даже больше, и буду благодарен вам по гроб жизни. Вы же заберете бумаги, верно? Ради детей… ради Норы?

Он осекся, а ростовщик недобро улыбнулся:

– Фелим Джойс, я много лет ждал этого момента, и своего не упущу! Ты же хорошо меня знаешь. Так неужто ты думал, что я сверну с намеченного пути? Я не взял бы твоих денег, даже если бы каждый фунт стал размером с акр и рассыпался на десятифунтовые банкноты. Я хочу заполучить твою землю. И не проси больше ни о чем, потому что я не отступлюсь и перед всеми соседями отвечу тебе отказом на все твои мольбы. Земля моя! Куплена она на открытых торгах, и ни один судья в Ирландии не отберет ее у меня! Что скажешь теперь, Фелим Джойс?

Измученный путник сжимал в руке молодую ветку ясеня, которой воспользовался в качестве хлыста, и по тому, как нервно подрагивали его пальцы, я понял, что грядет нечто ужасное. Так и вышло. Джойс вдруг молниеносно вскинул руку и что есть силы ударил по злобно ухмылявшемуся лицу ростовщика. Прут в его руке обагрился кровью, а на лице Мердока тотчас вздулся и заалел глубокий след. С диким воплем ростовщик бросился на своего обидчика, но, прежде чем последовал очередной удар, все присутствующие проворно повскакивали со своих мест и растащили противников по углам.

В гневе Мердок был поистине ужасен: ревел, точно дикий зверь, вырывался, намереваясь отомстить обидчику, а ругался и богохульствовал так грязно, что все ошеломленно молчали, и только строгий голос священника прервал его тираду.

– А ну-ка попридержи язык, Мертаг Мердок! Неужто не боишься гнева Божьего? Разве бушующая за окном гроза не свидетельство его могущества? Ты глупец, коли искушаешь его!

Ростовщик тотчас же осекся, и его ярость сменилась угрюмой злостью. А священник продолжил:

– Что же до тебя, Фелим Джойс, стыдись! Ты не из моей паствы, но я говорю с тобой так, как это сделал бы твой духовник, будь он здесь. Сегодня Господь уберег тебя от ужасной смерти, а ты осмеливаешься отвечать на его милость неукротимым гневом. Я знаю, что у тебя была причина гневаться, но ты должен учиться целовать жезл карающий, а не отвергать его. Господь ведает, что делает для тебя и других смертных, и, может статься, что однажды ты оглянешься на этот день с благодарностью за его деяния и стыдом за собственный гнев. А ну-ка, дети мои, отпустите этих двоих. Они больше не станут ссориться. Во всяком случае, не в моем присутствии.

Противники разошлись в стороны. Джойс стоял с опущенной головой. Еще никогда мне не приходилось видеть такого печального и охваченного отчаянием человека. Затем он медленно развернулся, прислонился спиной к стене, закрыл лицо рукой и зарыдал. Мердок же продолжал хмуриться, но потом его лицо расплылось в злобной улыбке, когда он окинул взглядом собравшийся в таверне люд.

– Что ж, теперь, когда моя миссия выполнена, пора и восвояси.

– Ты б нашел кого, шоб загладил энту отметину у тебя на лице, – подал голос Дэн.

Обернувшись, Мердок злобно сверкнул глазами и процедил сквозь зубы:

– Ничего, ничего, кой-кому еще воздастся. Помяните мое слово! Никогда я еще не отступался, коли чего захотел. Никогда не давал слабину. А вот он еще горько пожалеет, что осмелился меня ударить! Коли я змей на горе, стерегитесь змея!

Он направился было к двери, но священник воскликнул:

– Остановись, Мертаг Мердок! Мне нужно тебе кое-что сказать. И слова эти станут предупреждением. Сегодня ты поступил, как Ахав по отношению к Навуфею^[1] из Израиля. Берегись его судьбы! Ты возжелал заполучить имущество своего соседа, немилосердно воспользовался своей властью, превратил закон в орудие угнетения. Запомни мои слова! Недаром издавна существует пословица: «Как аукнется, так и откликнется». Господь справедлив. В Писании сказано: «Не заблуждайтесь: Бога не проведешь. Что посеет человек, то и пожнет». Ты сегодня посеял ветер. Смотри, как бы тебе не пожать бурю. Господь наказал Ахава Самарянина за его грех, как наказал за подобные же грехи других людей. И на твою голову падет кара Господня. Ты хуже вора, хуже того, кто зарится на чужое. Жадность – добродетель по сравнению с твоим поступком. Вспомни притчу о винограднике Навуфея и его ужасном конце. Не отвечай мне! Ступай и покайся, если сможешь. А печаль и страдания утолят другие. Если же ты не захочешь исправить свою ошибку, кара непременно обрушится на твою голову. Помни это!

Не ответив ни слова, Мердок вышел за дверь, и вскоре мы услышали стук копыт его лошади по каменистой дороге, ведущей на Шлинанаэр.

Когда стало ясно, что ростовщик действительно уехал, на Джойса обрушился поток сочувствия, сострадания и жалости. Ирландцы по натуре своей эмоциональны, и я еще никогда не встречал столь искреннего и сильного проявления чувств. У многих на глазах блестели слезы, и все без исключения были тронуты до глубины души. Но менее всего, судя по всему, был тронут сам Джойс. Казалось, он взял себя в руки, черпая силы в собственной мужественности, смелости и гордости. Казалось, сердечные пожелания друзей помогли ему немного успокоиться, и, когда мы предложили перевязать его рану, уступил.

– Да, хорошо. Лучше не возвращаться пока домой к моей бедной Норе. Не хочется ее расстраивать. Несчастное дитя! Ей и без того непросто.

С Джойса сняли мокрое пальто и обработали рану. Священник, обладавший кое-какими познаниями в области медицины, пришел к выводу, что это простой перелом, зафиксировал и перевязал руку, и все мы сошлись во мнении, что Джойсу лучше переждать непогоду и только потом продолжить путь. Энди хорошо знал дорогу и с готовностью вызвался его подвезти. К тому же это было по пути в Карнаклиф, и нам нужно было лишь сделать небольшой крюк и заехать к доктору, чтобы тот должным образом осмотрел сломанную руку.

Итак, мы вновь собрались вокруг очага, слушая дикое завывание ветра, разгулявшегося в долине. Его порывы были столь сильны и свирепы, что временами казалось, будто они вот-вот вышибут дверь, сорвут крышу или каким-то иным образом уничтожат ветхий домишко, где мы нашли приют.

После стычки, свидетелями которой мы все стали, ни о чем другом говорить не получалось, поэтому старик Дэн выразил общее мнение, когда попросил:

– Мы тута все твои друзья, Фелим. Поведай-ка нам, как тебя угораздило попасть в лапы Черного Мердока. Уж конечно, кажный из нас готов тебе помочь, коли такое под силу.

Все согласно закивали, и Джойс уступил:

– Позвольте поблагодарить вас, соседи, за доброту и сострадание в этот горестный для меня день. Ни слова боле об этом. А теперь слушайте, как Мердок надо мной власть поимел. Вы же все знаете моего парнишку Юджина?

– Справный парень, благослови его Господь! И добрый к тому ж, – заметила одна из женщин.